Coming to America

16.04.11 16:19 | Nikolaitsch | 411 комментариев »

Путешествия

Как сейчас помню, 2 апреля 1993 года дело было. Вызвал нас декан. Шли с опаской. Как бы объяснить... Когда в аудиторию во время пары заглядывала его секретарша и говорила «на перерыве в деканат», мы обычно сразу в окна и уходили заснеженными дворами, прыгая по сугробам, как лоси высоко задирая ноги. Ибо такая просьба с вероятностью в 99% означала – хотят запрячь что-то таскать. Что-то тяжелое.

Но окна еще с зимы были заклеены, этаж четвертый, потому ничего не оставалось, как проследовать. За столом уже сидели: Сам, заведующая кафедрой, три пожилые преподавательницы, две молодые, две студентки и Вовчик. С нами тремя (Я, Леха и Стас) стало 13 человек. Папа окинул взглядом присутствующих, особенно многозначительно посмотрел на нас троих и сказал: «Мы тут подумали и выбрали вас для поездки в Америку». И снова выразительно посмотрел на нас. Я бы сделал невинный вид, но мне по маковке больно ударил потолок, до которого я подпрыгнул. Как бы поточнее выразиться... Это вот сейчас все ездят, куда хотят и куда попало. Европы исколесили, от Турции с Египтом носы воротят, Америку осваивают Южную. А в начале 90-ых по родной стране не сильно поездишь – тупо денег нет, а заграница превратилась в нечто этакое, абстрактное. При средней зарплате порядка 25 долларов — поездка в Штаты. Ну, в общем, мы знали точно: хорошие люди после смерти попадают в США, а плохие – в Сомали. Но и туда и туда точно не в этой жизни.

У нашего города был город-побратим в США. Флагстафф, что в Аризоне. А мы были соответственно его город-посестрим, потому что sister city. Там и на уровне мэров были уже какие-то контакты. А иняз наш наладил обмен студентами с Университетом Северной Аризоны. Наши на месяц – туда, их – сюда. За свой счет. Проживание – обычно в семьях.

Мы же ехали по программе USIA. Это был такой филиал ЦРУ, занимался формированием положительного имиджа США в глазах остального мира. Мы были совсем не против, чтобы среди нас провели разъяснительную работу о выгодах капитализма и демократии, раз за счет принимающей стороны. Короче, под наш приезд выдали грант. Авиабилеты. Проживание в общежитии. Оплата обучения. Питание в столовых, карманные деньги! В общем, коммунизм, каким он и представлялся, только пришедший с довольно неожиданной стороны.

Грант был выдан на 10 студентов + 1 преподаватель. Со старшей все было понятно. 10 студентов представляли из себя еще двух преподавательниц около 50-ти, двух совсем молодых, которые могли сойти за студенток. Студентов же было шесть. Вовчик – человек-отличник. Выбился из райцентра исключительно благодаря уму и амбициям, которые его и сгубили. Мечтал стать президентом. Поняв, что против Ельцина ему ловить нечего, вернулся в родную деревню школьным учителем, позже дорос до директора. Две девочки-отличницы. По приезду в Штаты ушли в глухое подполье, состоявшее из учебников, библиотек и аудиторий. На глаза попадали редко, в истории – никогда. И трое нас – хорошистов. Т.е. отличники на факультете еще были. Но, как рассудили мы, надо же кому и страну представлять в положительном свете. Чтобы люди знали, что русские – это не только отличники-задроты, но и вполне себе обаятельные негодяи. В пользу данной теории говорят многозначительные взгляды Папы. Он даже не пытался убедить нас вести себя хорошо, он просил только одного – чтобы мы потом на Родину вернулись.

И вот в середине мая мы собрали вещички, попрощались с родными и погрузились в паровоз. С собой взяли полупустые чемоданы (оставив побольше места под награбленное) и по две бутылки водки, поскольку тогда можно было провозить через таможню ровно столько. Через 2 дня и 3 ночи выгрузились в столице, купили еще по две бутылки, потому что предыдущие куда-то пропали, и стали искать Шереметьево. Ворота Родины — 2 произвели на нас очень большое впечатление. Мы на них тоже, лично я – на таможенника, когда подал ему декларацию, в которой честно указал вывозимую мной из страны сумму в валюте – 17 долларов. Он аж припух. Но справки о происхождении таких деньжищ требовать не стал и не отобрал, за что спасибо.

Летели через Париж самолетом «Аир-Франс». Первый раз в жизни увидел мужика-стюардессу, только позже узнал для него специальное слово «стюард». Публика в самолете подобралась своеобразная. Мы – студенты, дети какие-то, народ по делам. Еще летела группа инвалидов во Францию (!) на лечение. Инвалиды через проход от нас тихо достали бутылку водки, купленную в дьютике, и украдкой ее пили. Хотя спиртное вообще-то было бесплатное. Но так оно привычнее. А то попросишь – а тебе не дадут. Унижение. Ибо как это – накат и бесплатно? Всем нормальным людям ведь было ясно – так просто не бывает. Даже нам после наступления коммунизма такое никогда не обещали, потому что это уже совсем что-то завиральное было бы, а тут жутко прижимистые капиталисты водки нам нальют. Ага, сейчас…

Перебедовали в аэропорту Де Голля часика четыре и выдвинулись на Детройт. Тут уже летели совсем шикарно. Макдоннелл Дуглас – девять мест в ряду. До потолка не достать. Два салона, в каждом по большому телевизору! Музыка в ручке кресла. Напитки! И не то кисловатое вино, что предлагали жадные лягушатники, а реальный выбор. Но об этом позже. А сейчас я вам такое скажу… Весь второй салон, т.е. полсамолёта, был для курящих!

В первом народ сидел плотно, а второй был заполнен на четверть. Мы с товарищем расположились богато, по два места на рыло, рядом с окошком. Закурили самокрутки из дьютифришного развесного табачка и стали с интересом смотреть на жизнь. А тут еще стюардесса шла по проходу и закрывала полки. А одна не закрывалась, потому что туда сумка была засунута сильно большая. Что интересно – сидят здоровые лбы, американцы всякие с французами вперемешку, и смотрят мимо. Типа, их это не касается. А красивая девушка с ногами от шеи пыхтит и давит дверцу, вытянувшись в струнку. Я сразу подскочил – говорю, дескать, позвольте, и закрыл. Она мне ласково улыбнулась и пошла дальше. Я, конечно, не стал портить момент пошлой правдой, что то была наша сумка – всей группы, мы в ней сувениры везли для аборигенов: ложки деревянные, бальзам горный и всякую дрянь от народных промыслов.

А когда отлетели, нам раз пронесли пиво, потом покормили и еще пронесли – уже виски. Потом я пошел в хвост к стюардессам, так и так, говорю: выпить бы еще. А тут та самая. Узнала! Она мне сразу дала две бутылочки, потом смотрит — я парень не маленький – еще две. Говорит — стакашков? А запить не надо? А льда? Возвращался как Дед Мороз. «Делай добро и бросай его в воду, оно к тебе вернется».

Так долетели до Детройта. Это уже территория США. Получили багаж и на паспортный контроль. За стеклом стоял огромный толстый негр, у которого на боку висел огромный толстый револьвер, не менее чем 44 калибра. Негр грозно на меня посмотрел и спрашивает человеческим голосом: «оружие и наркотики есть?» Я честно ответил, что нету. Негр говорит: «Проходи!». Я прошел. Тут я понял, что мне в Америке, скорее всего, понравится.

В Детройте посидели еще часа три, и уже начинало плющить. По самым скромным прикидкам на ногах были не менее суток. Последний бросок на Запад. Четыре часа, и мы в Фениксе. Глубокий вечер, полупустой аэропорт, длинные переходы. В конце радостная встреча. Приемный комитет состоял из двух американцев и четырех американок. Все, мягко говоря, были невысокого роста и довольно упитанные. «Хорошо тут люди живут, сытно», – вяло отметилось в еще бодрствовавшей части головного мозга. Главная, Анна — единственный преподаватель русского языка в NAU (Университет Северной Аризоны). У нее был раньше русский муж (сын эмигрантов), от которого она получила фамилию и выучила великий и могучий, и который ее сразу после этого бросил с одним лишним языком и двумя детьми, видимо, выполнив свою миссию.

Вежливо поздоровавшись сверху вниз с макушками встречающих, мы проследовали в большой микроавтобус, надеясь побыстрее добраться до нужного места и забыться в коматозном состоянии. Но контрагенты горели проявить гостеприимство и покормить перед дальней дорогой. Они затащили нас в кафе, где подали настоящий АМЕРИКАНСКИЙ ЯБЛОЧНЫЙ ПИРОГ. Пирог простых сибирских парней очень впечатлил, поскольку состоял процентов на 90 из сахара. После первого кусочка у меня все слиплось все во рту, после второго – ниже.

До Флагстаффа, который от Феникса оказался не близко, добрались уже глубокой ночью. Заселили нас в студенческое общежитие и объяснили, что это общежитие – временное, чисто на первые две недели, а потом нас переселят в другое. Поцентровее и помоднее. Нам выдали ключи от комнат, которые одновременно же являлись ключами от входных дверей. Именно так! Во множественном числе – «дверей». Входов было несколько, вахта была расположена только рядом с главным, на ней обычно кто-то дежурил. Через боковые двери можно было приходить и уходить, когда заблагорассудится! Приводить кого угодно!!! У меня сразу взорвался мозг. В наших общагах на входе сидела babushka, которая не то, что чужих, своих не всегда пускала. Я в 99% случаев проходил удачно, потому что был прилично одет в очки – меня вахтерши любили с первого взгляда, как родного внука. Другим было сложнее. А тут – свобода! Я снова понял, что в Америке мне понравится.

Не спали мы к тому моменту 33 часа, что стало абсолютным рекордом на всю оставшуюся жизнь. Хотелось упасть, уснуть и умереть, как Гамлет, но сперва надо было смыть с себя грязь двух континентов. Пошли в душ толпой, чтобы не так страшно. Знаете, какой момент в первом «Крестном отце» в конце 80-ых, когда его только начали показывать, неизменно вызывал здоровый смех и нездоровое веселье в зале? Когда Клеменца инструктирует Майкла, что, дескать, в туалете сливной бачок старинной системы – высокий и с цепочкой. Речь, напомню, шла, о Штатах конца 40-ых годов. Смешно было потому, что у нас такие бачки в тот момент были не только во всех общественных местах, но и в подавляющем большинстве квартир.

А теперь представьте привычный ныне смеситель на душе, где одна ручка, которую надо поворачивать. К себе и от себя – напор, вправо и влево – температура воды. С «вперед-назад» мы разобрались, далее мысль не прошла. Четыре голых мужика бегали по огромной душевой глубокой ночью, дергали за все ручки на смесителях и искали, из которого течет теплая вода. Та была то горячая, то ледяная. Мы материли тупых пиндосов, которые не могут нормально починить свой факинг водопровод, и мылись контрастным способом, прыгая из одной кабинки в другую. К слову, разобрались в системе мы только день на третий. А до того был сплошной порно-цирк. С тех пор Задорнова физически переносить перестал.

День первый был насыщен событиями и людьми. События были довольно обычны. Нас сфотографировали для пропусков, обработали фотки тут же на компьютере и распечатали. Я увидел компьютер, который работал не на DOSе (взрыв мозга), цветной принтер (взрыв). На пропуске была магнитная полоса, потому что пропуск одновременно был студенческой картой, на которую мне перечислили примерно 100 долларов (ВЗРЫВ). После обеда нам выдали по полтораста баксов наличными на карманные расходы и вежливо спросили, куда мы бы хотели заехать в первую очередь. Мы, как высокодуховные русские люди, попросились в книжный. Тот был букинистическим – размером с половину футбольного поля и заставлен полками до потолка. Вышел счастливый, как нагруженный ишак.

В общем, я не буду всего перечислять. Просто все, что у нас появлялось во второй половине 90-ых – супермаркеты, СД-диски, компьютеры, принтеры, кассовые аппараты с лазером, банкоматы, кредитные карты… ВСЕ, к чему другие русские люди адаптировались постепенно и годами, я увидел в течение нескольких первых дней. Не снаружи, как турист, а изнутри, постоянно сталкиваясь в обычных ситуациях, изо всех сил стараясь не выглядеть полным придурком. В голове у меня каждый час что-то радостно бухало, бабахало и разлеталось кусками мозга и ауры. Зато потом на много лет вперед я уже ничему не удивлялся.

Продолжение следует...