03.03.17

01:49:11 | 202454 просмотра | текст | аудиоверсия | скачать

Д.Ю. Я вас категорически приветствую! Сергей Аркадьевич, добрый день.

Сергей Поликарпов. Добрый день.

Д.Ю. Про что сегодня?

Сергей Поликарпов. Сегодня поговорим немножко о науке, и рассмотрим историю онкологической науки от первых признаков её появления до сегодняшних дней.

Д.Ю. Тут сразу вопрос: а вы кто по профессии? А то многие не знают.

Сергей Поликарпов. Я врач-онколог, хирург, заведую абдоминальным хирургическим отделением в одной из московских онкологических клиник.

Д.Ю. Абдоминальное, это…

Сергей Поликарпов. Это значит «живот». Всю жизнь я занимаюсь только этим, и всё, что не касается медицины – это хобби, там я дилетант.

Д.Ю. С чего начнём?

Сергей Поликарпов. Начнём от печки. Человечество болело опухолями злокачественными всегда. Болели все: и кроманьонцы, и неандертальцы. Опухоли – это не приобретение ни 20, ни 21 века. Как только появился человек, так сразу же он стал болеть этими заболеваниями. Это для него так же естественно, как болеть воспалениями, травмами, либо пороками развития. Что касается письменных источников, то самым древним считается папирус Эдвина Смита, это примерно 2500 лет до нашей эры, его называют «медицинский папирус», 22 страницы египетской клинописи. Он оказался у музейщиков случайно. Считается, что Эдвин Смит был немножко такой авантюрный человек, и коллекционер и антиквар сомнительного свойства. И некоторые пишут, что он его где-то украл, этот папирус. Так или иначе, 22 страницы клинописного текста оказались в руках музейщиков.

Д.Ю. Клинописный – это из Месопотамии какой-нибудь, или иероглифический?

Сергей Поликарпов. Иероглифический, да, иероглифический, прошу прощения. У меня всё, что не канди, всё клинопись.

Д.Ю. Ничего не меняет, да? 2500 лет назад, то есть 4500 тысячи лет назад. С ума сойти.

Сергей Поликарпов. Совершенно верно, 2500 лет до нашей эры, от Рождества Христова. И известный египетский врач Имхотеп описывает массу заболеваний, передаёт весь свой опыт, и в этом папирусе он описывает опухоль молочной железы. Первое упоминание. Есть второй папирус, папирус Эберса, он датируется примерно 1500 годом до Рождества Христова, и там описываются также опухоли поверхностных мягких тканей, липомы, а также, возможно, раки, ну как считают по тому, что можно судить по этим записям, опухоли кожи злокачественные, матки, желудка, и прямой кишки. Вот насколько это рано.

Д.Ю. Ну, то есть, нет никакого загрязнения окружающей среды, нет канцерогенных веществ, употребляемых в пищу, а опухоли уже в наличии.

Сергей Поликарпов. Нет вообще ничего, да.

Д.Ю. Из чего можно сделать вывод, я для рабоче-крестьян, что, возможно, канцерогенные вещества это дело усугубляют, но само явление сугубо естественное.

Сергей Поликарпов. Мы поговорим об этом тоже. Потому что на настоящий момент эти патогенетические факторы возникновения опухолей достаточно хорошо прояснены. И их роль доказана и экспериментально, и в череде многих клинических наблюдений. Египтяне пытались, как могли, лечить опухоли, которые они обнаруживали, но заранее хочу сказать, что первые несколько тысячелетий человечество было просто слепо, просто слепо. Такое ощущение, что лишено каких-то органов осязания, возможности познания того, с чем они столкнулись. Что предлагали египтяне: прижигать их.

Д.Ю. Припарки, да?

Сергей Поликарпов. Прижигать раскалённым металлом, углём, может быть, вырезать иногда какими-то ножами, прикладывать припарочки с едкими солями, и предлагали накладывать мазь с мышьяком. Эта мазь получила название «египетской мази», и использовалась в мировом здравоохранении вплоть до 19 века.

Д.Ю. Караул.

Сергей Поликарпов. Ничего удивительного. Когда в раскопках средневековых императоров и героев в волосах и костях находят огромное количество мышьяка, и считают, что этих людей отравили. Их не отравили, они просто этим лечились.

Д.Ю. Ну, то есть это, по всей видимости, ситуация, как со знахарками, ну хоть что-нибудь сделайте, может хоть что-то поможет.

Сергей Поликарпов. Конечно. Мы немножко поговорим об этом, но это были просто слепые эмпирические попытки что-нибудь сделать. Если можно – отрезать, если можно – прижечь, или разъесть какой-нибудь едкой солью, если нет – хотя бы мышьяк положить, или придумать какой-нибудь там…траву, растение, что-нибудь такое. Другого ничего не было. Если, например, в травматологии, или в воспалительных заболеваниях врачи того времени понимали больше. Они понимали, что если кость сломана, сустав вывихнут – его можно поправить, поставить на место, кость можно путём иммобилизации, фиксации, зафиксировать, потом добиться её сращения. То, что делать с опухолями, они не понимали, и для этого у них не было абсолютно никакой возможности. Древние греки были очень пытливые, они, естественно, перенимали очень хорошо египетский опыт, средиземноморское сообщение действовало хорошо, обмен опытом был огромен. Злокачественные опухоли были описаны также древними шумерами, китайцами, индусами, персами, древними евреями того времени, вот эта восточная часть, вся Ойкумена содержала сведения какие-то о злокачественных опухолях, но лечение предлагалось одно и то же: травы, прикладывание железного порошка, медных пластинок, каких-то серных соединений, или ртути. Всё. В общем-то и всё. Отцом медицины считается греческий врач Гиппократ, он жил в V-IV веке до нашей эры. У него очень красивое имя: Гиппократ в переводе с греческого означает как вы думаете, что, Дмитрий Юрьевич?

Д.Ю. Властелин лошадей?

Сергей Поликарпов. Совершенно верно.

Д.Ю. Повелитель.

Сергей Поликарпов. Коневладелец. И именно так: Коневладелец. Гиппократ открыл новый рубеж даже того примитивизма, эмбрионального примитивизма античности он открыл новый рубеж. Потому что Гиппократ в своих трудах связал любое заболевание с поиском его причины, и попыткой найти этиопатогенетическое лечение к данному заболеванию. Если до Гиппократа в Древней Греции и в античном мире доминировала медицина шаманская, то есть, все болезни, грубо говоря, от воздействия дурных духов, дурных богов, и болезни могут быть излечены шаманским ритуалом, я так упрощаю немножко.

Д.Ю. Изгнанием злых духов.

Сергей Поликарпов. Да. То есть, мы возьмём чёрного петуха, зарежем, прольём кровь, например, или принесём, если царь болеет, принесём человеческую жертву, ну это обычное дело для всех язычников. Или там какие-то языческие культовые служители в языческом храме справят какой-то хоровод, прочитают какие-то тексты, сожгут быка – считалось, что это и есть методы лечения, античная шаманская медицина. Гиппократ впервые признал, что это является неприемлимым. Он, конечно, оставил после себя очень много литературы, но она преимущественно записана его учениками. Целый корпус медицинской литературы Гиппократа. Очень много эпонимов после Гиппократа известно, есть известные понятия «маска Гиппократа», «повязка Гиппократа», вправление там вывиха по Гиппократу. Он был очень плодовитый, видимо, талантливый и очень наблюдательный врач. И он же впервые описал злокачественные опухоли, дав им имя. Потому что до этого и египтяне, и шумеры, и персы, и индусы – они никак не могли охарактеризовать вот эти плотные узлы, которые они находили в человеческом теле, или инфильтраты, они не знали, что это такое, не знали даже, как им назвать. Гиппократ дал злокачественным опухолям имя «каркинос», по-гречески «рак». Во всех случаях все пишут, историки медицины, что каркинос – это рак, или краб, имеется ввиду членистоногое, с клешнями, на ножках которое бегает. Я, честно говоря, в этом немножко сомневаюсь, что Гиппократ имел ввиду именно краба, или рака, хотя в русский язык пришло, ничего не поделаешь, и во все остальные языки. Сомневаюсь я по двум причинам. Причина основная: я считаю, что это омоним. Я приведу два примера. Гиппократ дал же имя «астма» заболеванию груди. Сжимающие боли в груди он назвал словом «астма». И мы знаем, например, что такое бронхиальная астма, которая в переводе с латыни (латынь – производная греческого, это мы хорошо знаем).

Д.Ю. Это разная масса слов практически.

Сергей Поликарпов. Масса слов. Даже латинский алфавит – это производная греческого алфавита, в определённом смысле производная. Слово «астма» - означает «жаба», и «сужение».

Д.Ю. Раньше так и называли: «грудная жаба».

Сергей Поликарпов. Совершенно верно. Она относилась к стенокардии. По-латыни писали: «asthma cardialis», хотя это не «жаба», это «сужение», слово «астма» означало «сужение, стеснение» в груди. Хотя пришло омономичное «жаба».

Д.Ю. Душит жаба.

Сергей Поликарпов. Совершенно верно. Бронхиальную астму бронхиальной жабой, или обычной жабой никто сейчас не называет. Второй пример – это пример евангельского перевода из греческого, известная максима из Нагорной проповеди, что «проще верблюду пройти через угольное ушко, чем богатому войти в царство небесное. Слово «camelo» было переведено, как «верблюд», хотя это омоним «канат». Это тоже все хорошо знают. Вот примеры устоявших омонимических подстановок, и я надеюсь, специалист по древнегреческому, может быть, меня поправит, и скажет, что мои опасения напрасны. Всё равно я пока вот так вот думаю.

Д.Ю. Так что же, краба, или рака, кого же он имел ввиду. Я всегда думал, что краб – это подразумевается это круглое, панцирь – это опухоль, а лапы – это метастазы.

Сергей Поликарпов. Может, так, это слово «метастаз» тогда не знал, то, что метастазы есть, это появилось гораздо позже.

Д.Ю. Но при вскрытии-то, наверное, видел?

Сергей Поликарпов. Расскажу про вскрытие, ничего они не видели, к сожалению, так получалось, да. И сразу скажу, что греческое слово «каркинос» - оно превратилось в латинское «канкер», которое сейчас произносится как «кансер», но специалисты по восстановленному произношению античной латыни, они с уверенностью говорят, что это, конечно же, был «канкер». «Ц» - вообще не было такого звука, и Цезарь был Кайсер по-латыни.

Д.Ю. Кесарь.

Сергей Поликарпов. Кайсер, буквально, да, кесарь. Очень близко на «кайзер» немецкое похоже.

Д.Ю. Многие не в курсе, что слово «царь» - это сокращённый «кесарь».

Сергей Поликарпов. Да-да, совершенно верно. Ну, Гиппократ, конечно, всем известен своей клятвой знаменитой.

Д.Ю. Он действительно там клялся всех лечить бесплатно?

Сергей Поликарпов. Нет, он не клялся, нет. Ну, конечно, в наших русских интернетах много шума по поводу того, что все давали клятву Гиппократа, никто её не выполняет. Я думаю, что просвещённые зрители знают, что этого не было, а непросвещённым я твёрдо скажу, что клятву Гиппократа никто из ни русских, ни советских врачей никогда в жизни не произносил. Более того, очень легко установить, в чём она заключалась. Гиппократ устанавливал высокие, кстати, очень не характерные для античной морали принципы, совершенно. Я очень удивлён, как вообще эта клятва появилась. Представляя, что такое нравственность античной Греции, я очень удивлён. В первом пункте он, во-первых, клянётся, призывая на помощь Аполлона, там и всё его потомство, потому что Аполлон, естественно, был покровителем медицины и Асклепии бог, затем он призывает всех честно выполнять свою работу, невзирая на имущественное положение и достаток пациентов. Он призывает уважать своих учителей, чтить их всю жизнь, а также бесплатно учить и лечить их детей. И устанавливает ряд запретов. Запреты были таковы: запрет вступать в интимные отношения с больными, их родственниками и близкими, запрет делать аборты, категорический запрет эвтаназии. «Никому не дам смертельного пессария», он пишет. И, звучит забавно, он запрещает делать мочепузырное камнесечение, т.е. удалять камни из мочевого пузыря. Считалось, что это низко, и недостойно для врача, этим должны заниматься…

Д.Ю. Парикмахеры, да?

Сергей Поликарпов. Банщики.

Д.Ю. Непростая операция.

Сергей Поликарпов. Пётр I хорошо её делал сам себе.

Д.Ю. Ужас какой-то.

Сергей Поликарпов. И умер от острой задержки мочи, в результате.

Д.Ю. Кошмар.

Сергей Поликарпов. И тренировался на подчинённых ещё.

Д.Ю. Ну это-то сомнений не вызывает. Так, и кто же клятву Гиппократа? Мы, как таковую, о существовании её знаем, но медики…

Сергей Поликарпов. Этот документ был, предполагается, что Гиппократ действительно её автор. Возможно, что она компилирована как-то его учениками. Гиппократ жил же V-IV век до нашей эры, не исключено, что она написана позже. Не исключено, что она написана в I веке до нашей эры, потому что некоторые пункты содержат явное влияние христианства. Очень трудно, хотя, вдруг, действительно это так сделал. Ну, замечательно. Но, тем не менее, клятва Гиппократа обязательной присягой нигде никогда не была.

Д.Ю. Не только у нас.

Сергей Поликарпов. Нигде и никогда.

Д.Ю. С моей точки зрения, был…

Сергей Поликарпов. Это великолепный документ, он очень показателен. Безусловно, это памятник врачебной этики, древней врачебной этики, а вот тот факт, что она возникла в какое-то время, свидетельствует о том, что, видимо нравы в общегражданском, и во врачебном сообществе были не очень. Надо было как-то дисциплинировать введением каких-то законов. Так же, как в Японии, все эти бусидо и кодекс поведения самурая возникли тогда, когда воинское сословие пустилось во все тяжкие. Предательства, измены, бытовая распущенность были обычным делом. Приходилось вводить жёсткие законы. Здесь было то же самое.

Д.Ю. Я бы сказал – понятия, как можно, а как нельзя вообще.

Сергей Поликарпов. Ну, наверное, да. Но мы же так, по воровскому ходу не очень, поэтому законы, скажем законы. После того, как Греция стала частью, колонией Римской Империи, это случилось в 146 году до нашей эры, очень многие греческие врачи, я бы сказал учёные-исследователи, стали римскими гражданами. Их охотно перевозили с одного полуострова на другой, они обосновались на Апеннинах, и вот Цельсиус известный (это градусы, которыми мы пользуемся каждый день), он жил как раз на рубеже эпох, он родился в 25 году до нашей эры, умер в 50 году после Рождества Христова. Он сделал латинский язык официальным языком медицины. И он написал трактат «Де медицина» («Де медикина»), в котором он описал большое количество злокачественных поверхностных опухолей, и также опухолей внутренних органов. Я немножко позже расскажу, почему и всё как происходило, но что он предлагал в качестве лечения: он предлагал лечить поверхностные опухоли кипячёными капустными листами и смесью мёда и яичного белка, приправленной поваренной солью.

Д.Ю. А они при этом наблюдали как-то результаты лечения? Это помогало как-то, нет?

Сергей Поликарпов. Ничего не знаю. В некоторых случаях, если это было технически возможно, Цельсиус говорил, что опухоль надо вырезать. Известный учёный Плиний Римлянин, он жил в I веке нашей эры, у него была книжка очень известная в то время – «Materia medica», он тоже рекомендовал травяные настои, попытки хирургии, если они возможны, но самым любимым его рецептом была смесь кипячёных…кипячёная смесь из толчёного крабового панциря, яичного белка, мёда и перетёртых фекалий сокола.

Д.Ю. Мёд – понятно, всё остальное зачем – неясно.

Сергей Поликарпов. Яичный белок – тоже понятно, зачем? А хитиновый крабовый панцирь зачем? Дело в том, что учёные того времени не действовали из принципа естественного наблюдения, а действовали они из принципа натурфилософии. То есть, они считали, что весь естественный мир устроен в таких же формальных схемах, как и мир абстрактный. Буквально, в формальных геометрических, может, каких-то полигональных, каких-то треугольных, каких-то иерархических схемах. И то небольшое количество естественных наблюдений, которое они имели, они, как сейчас принято говорить, подвергали поспешной и неоправданной систематизации. Они считали, что существуют прямые такие, перекрёстные связи, crosslinks, между планетами, звёздами, явлениями природы, тем количеством образцов животного мира, который они знают, и болезнями человека. И пытались везде найти синхронные кальки. Это трудно себе представить, но идея натурфилософии, она бытовала вплоть до фактически середины XIX века. Кстати, что такое натурфилософия: недостаточное внимание к естественным наблюдениям и поспешная систематизация, базирующаяся на каких-то абстрактных теориях. И в их абстрактных теориях, теориях элементов, стихий, ещё чего-то как раз очень хорошо был соколиный помёт.

Д.Ю. Видимо, тут много огня, а мы его чуть-чуть притушим.

Сергей Поликарпов. Да, да. Самым известным…

Д.Ю. Соколиный помёт – это не простой ингредиент. Ты поди найди его сначала, да набери, сколько надо, где этот сокол прячется и всякое такое. Сопряжено с трудностями.

Сергей Поликарпов. Да, да, да. Икра чёрной жабы и желчь красного дракона, всё смешать – это же целое дело.

Д.Ю. Я помню, у меня дитё болело, мне тоже советовали жир дикобраза, например. Я там бегал по горах в попытках убить дикобраза. Не помогает, замечу. Я с этим знаком непонаслышке.

Сергей Поликарпов. Самым известным специалистом, точнее, не специалистом, а представителем гиппократовской школы был Клаудиус Гален, очень известная фамилия. Про него очень много написано, потому что он оставил после себя огромный корпус литературных источников.

Д.Ю. Это потому, что он был военный, и лечил солдат-гладиаторов.

Сергей Поликарпов. Да, он был хирург.

Д.Ю. Всех остальных, забегая вперёд, резать было нельзя, да?

Сергей Поликарпов. Да, да. Клаудиус Гален это 130 – 200 года. Он был официальный авторизованный хирург у гладиаторов, он полностью, как мог, завернул гиппократовскую идею о том, что организм человека состоит из 4 жидкостей. Это кровь, это жёлтая желчь, чёрная желчь, лимфа. Он сформулировал концепцию 4 темпераментов, которую мы хорошо знаем – холерики, это жёлтая желчь; сангвиники, с преобладанием крови; меланхолики, то есть чёрножелчные, и флегматики – лимфатические. И он рассматривал все болезни внутренних органов, точнее, нетравматические болезни, без повреждений, как нарушение баланса и циркуляции этих жидкостей. И он считал, что злокачественные опухоли с изъязвлением возникают в результате скопления и избыточной продукции чёрной желчи, а вот неизъязвлённые опухоли – это проявление избытка жёлтой желчи. И это проявление, эта концепция прожила почти 2 тысячи лет. Это невозможно себе представить: совсем недавно, мы этот год потом назовём, это был 1838 год – год величайших событий в естественных науках, в медицине и онкологии. До 1838 года это была устоявшаяся концепция во всех мировых университетах. Вот что такое происходило.

Д.Ю. С одной стороны, наверное, здраво, что нарушение правильного обмена, что что-то куда-то не поступает, кровообращение мозга, ещё чего-то…

Сергей Поликарпов. Это здраво только с точки зрения обывателя, потому что на самом деле всё совсем не так. Это так же здраво, как вот иногда необразованный человек глядит на какую-то науку, и выдумывает там себе свои закономерности, исходя из тех познаний, которые он приобрёл, и которое может себе позволить.

Д.Ю. Если говорить прямо, исходя из полного отсутствия каких бы то ни было познаний.

Сергей Поликарпов. Да. Гален, конечно, написал очень много интересного. Очень много написал о медицинской этике, медицинской деонтологии, он очень много верного написал о травмах, о внутренних болезнях, причинах болезней. Что касается онкологии, у него концепция была такая – жёлтая, чёрная желчь, он был противником хирургического удаления опухолей. Но вот логично предположить. Как вы думаете, как он предлагал лечить опухоли поверхностные, которые… Кстати, Гален же, он предложил термин «онкос», что значит «опухоль», и Галену принадлежит термин «онкология». «Онкос» буквально обозначает «объём, увеличение объёма», мы вот знаем, что такое онкотическое давление например, да. Это всё отсюда. И Гален же предложил термин «саркома». Саркос – «мясо» по-гречески. Он предлагал больным слабительное и рвотное в качестве лекарственных препаратов.

Д.Ю. Чтобы желчь выходила.

Сергей Поликарпов. Совершенно верно. А с точки зрения хирургии, как вы думаете, какие способы он мог предложить, исходя из своей концепции?

Д.Ю. Ну. Если резать нельзя, опять припарки какие-нибудь?

Сергей Поликарпов. Нет, сдавливающие повязки. Если в одном месте возникла опухоль, припухлость, значит там скопление болезненной жидкости, значит надо выдавить её, чтобы она вышла и она разошлась.

Д.Ю. Помогало?

Сергей Поликарпов. Там, где не было опухолей, конечно, помогало. Там, где были ушибы, гематомы или воспаления, конечно, помогало. Так как они не могли отличить опухоль от воспалительного, либо посттравматического абсцесса, то они говорили «ну вот видите, там у нас было 10 человек с опухолями, мы им придавили, у половины прошло, у половины не прошло, бог дал, бог не дал; всё, наши методы эффективны». И этот метод тоже прожил просто тысячелетия.

Д.Ю. Даже в известном произведении «Крёстный отец», где у некоего бандитского товарища была опухоль на руке, и где доктор шлёпнул его толстой книжкой, и опухоль немедленно прошла, чудеса.

Сергей Поликарпов. Да, там была киста лучезапястного сустава, так многие делали, это очень весёлые штучки. Я много таких медицинских шуток знаю, но…

Д.Ю. Работаете справочником «Жёлтые страницы»?

Сергей Поликарпов. Нет, томом Грейс Анатоми, 14 издание. Он толще. Но есть такой медицинский анекдот, я не знаю, правда или нет, что когда аналогичным образом другого пациента пытались полечить, другой доктор, то пациент потом уехал к травматологу и ему положили гипс, потому что лучевая кость была раздроблена. Том был тяжёлый энциклопедический.

Д.Ю. Во всём нужна мера.

Сергей Поликарпов. Да. Ну и греческий врач Этий, по-латыни его имя записывают Etius, он был личным врачом императора Юстиниана. Он был одним из первых, кто предложил хирургическое лечение, в частности, удаление целой грудной железы при опухоли. Это был прорыв к тому времени. Он начал… от голенических идей люди стали отходить уже примерно вот в первой середине первого тысячелетия, но только вот в некоторых деталях. Сразу скажу, что знаменитые персидские и еврейские врачи, Авиценна, в частности, Ибн Зур, такой вот знаменитый араб, который работал на юге Испании, когда она была испанской, Севилья в Андалузии, да. Они все полные эпигоны греко-латинской традиции. Потому что эллинистическая культура и научное влияние на Ближний Восток было настолько сильно, что все персы, арабы, иудеи, сирийцы, они все заимствовали переводы Гиппократа, Галена и Цельсия, и тщательно переписывали их в своих восточных источниках. Авиценна, правда, предложил одну интересную вещь, он предложил удалять поверхностные опухоли в виде полипчика проволочной петлёй. Он набрасывал петлю и потихоньку её затягивал в течение нескольких дней, пока полипчик, лишённый кровоснабжения, не засыхал, отмирал, а потом отваливался. Это первый опыт хирургической полипоктомии с помощью петли.

Д.Ю. Находка.

Сергей Поликарпов. Молодец был. В Средние века и медицина, и онкология в частности, развивались довольно таки медленно. Латентный период, скрытый период, период без выраженного роста длился, повторю, до XIX века, очень долго. Хотя отдельные средневековые врачи совершали потрясающие открытия и в онкологии, и в хирургии. Был такой известный врач Теодорик, он жил в XIII веке, родился в 1205, и в 1296 году, он был епископ католический, и был известный врач, практиковал в Салерно, Италия. Он широко практиковал хирургические операции, удалял поверхностно расположенные злокачественные опухоли, и был успешным анестезиологом даже того уровня. Он обезболивал своих больных с помощью марлевой ваты, которую он насыщал опиумом и соком мандрагоры.

Д.Ю. Мандрагора зачем? Волшебное было?

Сергей Поликарпов. Она не волшебная, это алкалоид опьяняющий. Обезболивающее плюс усыпляющее действие. Вместе с опиумом – прекрасная общая анестезия.

Д.Ю. Мои познания о мандрагоре ограничены следующими вещами: мандрагора растёт под виселицами; когда человека вешают, у него происходит семяизвержение, его семя падает в землю, вырастает корень мандрагоры, похожий на человека, руками вынимать нельзя. Надо поймать чёрную собаку, привязать верёвочкой, стукнуть собаку, тогда она выпрыгнет с мандрагорой, иначе она закричит человеческим голосом. и ты умрёшь.

Сергей Поликарпов. Мандрагора содержит кучу всяких алкалоидов с галлюциногенным и прочими эффектами, широко использовалась в практике получения химического удовольствия, и в некоторых языческих и прочих ритуалах. Естественно, чтобы достигнуть изменённого сознания. Естественно, всё это обросло целой оболочкой легенд и ужасных историй с виселицами, чёрными кошками, ночами, горами. Ужасно совершенно. Но, тем не менее, это вполне широко используемый раньше, и по-моему, даже сейчас лекарственное растение со вполне понятными эффектами.

Д.Ю.Чего-то научились выделять, по всей видимости, полезное.

Сергей Поликарпов. Если сейчас залезть в интернет, набрать «мандрагора», можно обнаружить производителей, которые будут предлагать лекарства с болеутоляющим, спазмолитическим действием, полученные из порошка мандрагора, официально разрешено, пожалуйста. Их выращивают в специальных питомниках и используют как лекарственный препарат.

Д.Ю. Но это, конечно, уже не та мандрагора.

Сергей Поликарпов. Ну конечно, да. Ни одной чёрной кошки не пострадало. Дальше. Онкологическая и медицинская наука совершает путь такой же, как совершает вся европейская цивилизация. Она родилась в Греции, перешла на Апеннины, и затем стала из Италии распространяться на север Европы. Прежде всего, во Францию. Это бывшая колония Британии, да. Основателем французской хирургии и французской онкологии считается профессор Ланфранк. Хотя на самом деле он не Ланфранк, а Гуидо Ланфранчи, урождённый миланец, врач, очень известный у себя в городе человек, но он оказался активным участником политических столкновений в городе, когда 2 политический партии – Гвельфов и Гибеллинов выясняли отношения, выбрал неправильных союзников, и в итоге Герцог Миланский Матео I Висконти его выслал из города, пожалел уважаемого человека. Он поехал в Лион, потом поехал во Францию, и он считается…и имя подходящее – Ланфранк, хотя мы знаем, что это означает «германец». И он считается…

Д.Ю.У нас многие страдают по поводу того, что какие-то викинги принимали участие в образовании Руси, никто не задумывается, что Франция называется именем германского племени, не имеющим к Франции никакого отношения. С патриотической точки зрения особенно.

Сергей Поликарпов. Даже не хочу комментировать. Он поехал в Лион, потом в Париж, стал профессором хирургии в колледже Святого Кома. И затем образовал первую хирургическую школу во Франции. Считается, что он перенёс медицинский опыт Рима и раннесредневековой Италии на Север. Он дал во Франции первое описание опухолей как злокачественных, так и доброкачественных их дифференциально-диагностические признаки, у него вышло две книги с очень красивыми названиями: «Хирургия магна», то есть, «большая хиругия», и «хирургия парва» - «малая хирургия».

Д.Ю. Не знал.

Сергей Поликарпов. Да, парва, совершенно верно. И его последователем был Анри де Мондевиль – это тоже французский врач, хирург, он родился в 1260, умер в 1320. И это был человек, который впервые подверг сомнению Галенскую теорию дискразии. Дискразия – это то, что Гален называл дисбаланс 4 жидкостей, составляющих тело. И если возникало какое-то неравновесие, преобладание одной, либо убыток третьей, он называл это «дискразия». Так вот, Анри да Мондевиль предположил впервые в истории теорию внешнего карциногенеза, т.е. он предположил, тоже из своих, насколько мог, насколько хватало ему наблюдательности и знаний, он впервые предложил идею, что факторы, вызывающие рак, проникают в человеческое тело снаружи. И он считал, что эти факторы, он не знал, какова их природа, как их вообще описать, но он предположил, что они возникают, проникают вообще через естественные отверстия кожных, потовых и иных желез. Конечно, это совсем не так, но сама идея получения причины рака снаружи – она была революционной. И никто его особо не услышал, но, тем не менее, отметим, это был XIV век. Следующим важнейшим событием в истории медицины и онкологии было, конечно же, изобретение книгопечатания, потому что тогда появилась возможность тиражировать книги, печатать и тиражировать. Первая медицинская книга была напечатана в 1478 году, буквально вскоре после того, как Йоханнес Гутенберг изобрёл печатный станок, пара лет. И это послужило широкому распространению медицинской литературы во всей Европе и это был колоссальный совершенно прорыв. Хирурги стали шире оперировать опухоли. Они не знали, что такое злокачественные опухоли, они не знали, какова её биология, они не знали, каково естественное течение злокачественной опухоли, и они очень мало знали вообще о раке, но, тем не менее, большинство хирургов пришло к выводу, что повязки с лекарственными травами и компрессионные турникеты не лечат опухоли. И великий Абмруаз Паре – это французский армейский хирург (кстати, в Париже есть улица Амбруаза Паре, я на ней был), он жил XVI веке, умер в 1590 году, он был пропагандистом хирургического лечения опухолей, если, конечно, это было технически доступно. Я с ужасом думаю о том, что хирурги могли делать в XVI веке, когда не было нормальной анестезии, и не было никакого представления об асептике и антисептике. Я просто с ужасом думаю о том, что делали… Конечно, и хирурги, и их пациенты жили мучительной жизнью…

Д.Ю. Даже страшно подумать.

Сергей Поликарпов. Страшно, страшно себе подумать…

Д.Ю. А вот как так получалось? Ведь опий все всегда знали.

Сергей Поликарпов. А им и пользовались. Опием, морфием и мандрагорой, сколько могли, тем и пользовались. Но для того, чтобы обеспечить надёжную, глубокую анестезию, нужно обеспечить такую дозу опиатов, что остановится дыхательная мускулатура. А вот искусственной вентиляции не было, поэтому при передозировке опиатов пациент мог легко погибнуть, и вернуть его с того света было никак нельзя. Это было кошмарно совершенно. А кроме того, во многие регионы человеческого тела было невозможно проникнуть, потому что высокий тонус скелетной мускулатуры просто не позволял раздвинуть ткани и зайти туда. Ведь для того, чтобы соперировать человека, его нужно, во-первых, обезболить, во-вторых, нужно обеспечить ему искусственную вентиляцию лёгких…

Д.Ю. Иначе он не даст делать операцию.

Сергей Поликарпов. Да, и, в-третьих, нужно ему ввести мерелаксанты. Нужно полностью расслабить его мускулатуру, поскольку напряжение мышц не даст тебе никуда зайти, оно же защитное. Это очень сложно.

Д.Ю. А, отходя немного, шприцы когда придумали? Для того, чтобы там внутривенно, внутримышечно?

Сергей Поликарпов. Шприцы в XVI веке уже были, да. Внутривенно не кололи, под кожу кололи. Но основной способ доставления лекарственных препаратов, так сказать, в тело больного – это было маска, наложенная на дыхательные пути, это выпить что-то, либо ввести клизму. Клизма – это совершенно замечательно. Делали опиумные, морфинные клизмы, клизмы с кофе, с коньяком, с питательными веществами…

Д.Ю. Секрет утрачен, я чувствую, с коньяком клизма…

Сергей Поликарпов. Почему утрачен?

Д.Ю. Шутка.

Сергей Поликарпов. Да нет, не утрачен. И, наконец-то, мы пришли к совершенно замечательному человеку по имени Марко Аурелио Северино. Очень легко запомнить. Марко Аурелио – это как император знаменитый, Марк Аврелий, а Северино в переводе с итальянского означает «строгий, суровый», мы ж знаем sever. Он жил в 16-17 веках, 1580-1656 год, он был хирургом, анатомом и зоологом. Умер в Неаполе от чумы. Ну, что теперь поделать. Он был крупнейшим критиком Аристотеля и Галена. Он, например, совершенно обоснованно опровергал античные представления о том, что рыбы не дышат воздухом. Он доказывал, что рыба дышит воздухом, растворённым в воде, и путём жабр и кислородной диффузии получает необходимое…

Д.Ю. Толковый был.

Сергей Поликарпов. Да. Написал книгу «Демокритова зоотомия», посвящённую сравнительной анатомии. Он был практикующим хирургом и выполнял огромное количество анатомических исследований. Самое важное, что он сделал: он доказал и показал всем своим коллегам, что клинические наблюдения и клинический опыт должен базироваться на патологоанатомических вскрытиях. Они были до этого времени эпизодическими только. Он поставил их чётко в параллели. И сам делал это, и всех своих коллег научил делать патологоанатомические вскрытия регулярно.

Д.Ю. А почему не делали? Церковь запрещала, или что?

Сергей Поликарпов. Я вот читал по этому поводу, запреты были локальные, и периодически запреты на хирургические операции, на кровопускание, и на вскрытие. Тем не менее, и хирургические операции делали, и мы знаем, что Теодорик был и епископ, и хирург, кстати, очень много католических священников и одновременно врачей и хирургов, и операции делали, и кровопускание делали, и вскрытие эпизодически делали. Мы опять уйдём в сторону, это тема сложная и тонкая. Я думаю, что запреты на широкое применение и использование аутопсии было связано с другим. Было связано с тем, что церковь боролась с рудиментами языческих ритуалов.

Д.Ю. То есть вы не вскрытия производите, а какие-то непонятные сатанинские действия.

Сергей Поликарпов. В этом нет удивительного. Во-первых, всё язычество, европейское и не только европейское, греческое – это сплошные человеческие жертвоприношения. Римляне возвели в праздники и в культ все эти гладиаторские бои и всё остальное. Кроме того, тайные человеческие жертвоприношения – это совершенно не новость. Я вам скажу более того, язычники практиковали медицинский каннибализм, то есть части тела, либо жидкости умерщвленных людей использовались как лекарства. Это следует из теории. Ты слаб, ты бледен, у тебя не хватает крови, значит, жидкость нужно возместить. Ну, вот, примерно.

Д.Ю. Съесть мозги, например.

Сергей Поликарпов. Выпить кровь, без шуток. Кроме того, языческие тайные оккультные сообщества в раннем средневековье, с которыми пришлось бороться инквизиции даже, альбигойцы всякие, и прочие. Интересные товарищи, и это тоже не секрет, доступно в широкой литературе, они совершали очень странные ритуалы как с живыми людьми, так и с телами. И не хочу выглядеть конспирологом, не хочу касаться этой темы, но я считаю, что основание для борьбы, скажем так, с неавторизованными вскрытиями (здесь ключевое слово – авторизованное вскрытие) и церковных, и у светских властей были. Как и в наше время – попробуй сделай неавторизованное вскрытие. Сразу уедешь понятно куда.

Д.Ю. И совершенно справедливо.

Сергей Поликарпов. Да. При этом люди, которые имели авторизацию от тогдашних властей, вскрытия делали и операции выполняли. Я думаю, что здесь нужно просто понимать, что есть у тебя документ, для того, чтобы это выполнять, или нет к тебя документа. Признаёт тебя власть как человека, который может сделать аутопсию, или не признаёт. То же самое с врачеством. Кто ты такой? Я пойду, сделаю операцию. Мы тебя не знаем. То же самое.

Д.Ю. Мы уже знаем, что ты не то, за кого себя выдаёшь.

Сергей Поликарпов. Да, ты должен быть идеологически и политически лоялен, это важно. Это означает, что ты не сольёшь кровь в ведро, и не пойдёшь на кладбище что-то с этой кровью делать, не отпилишь у человека ногти и волосы и не будешь сжигать, там что-то колдовать, например. И подобного рода вещи. Что ты там не высушишь его кости, и не превратишь в лечебный порошок, который будешь потом продавать в гомеопатической аптеке.

Д.Ю. Я знавал людей, которые ловили детей, сажали в клетки и морили голодом, а возле клетки ставят еду, он рукой к еде тянется, а потом от голода помирает. И считается, что вся жизненная сила уходит в руку, которой он пытается дотянуться.

Сергей Поликарпов. Я знаю много ужасных историй….

Д.Ю. А по этой руке потом производятся гадания, как вы догадываетесь, масса граждан в это свято верит, это так и есть, рука крайне полезная, гадатель без детской руки за гадателя считаться не может, поэтому количество самых разнообразных идиотов превышает все мыслимые и немыслимые нормы, а поскольку, как говорят, всякие вспышки ведьмачества, и прочее, они в том числе обуславливались тем, что в хлебе, зерне было много спорыньи, которая…. И все этот хлеб ели, и массовые помешательства никакой редкостью не были. Тут церковь, по всей видимости, сталкивалась с таким, что решение очевидно: этого делать нельзя.

Сергей Поликарпов. Я знаю много ужасного, и для меня было бы крайне неприятно рассказывать о теневых явлениях средневековой жизни, с которыми приходилось бороться властям. Настолько ужасного, что это даже просто неприятно рассказывать

Д.Ю. Ну, то есть в запрете на вскрытие видим отблески конкретных ситуаций.

Сергей Поликарпов. Да. Запрет на вскрытие подразумевал только одно: вскрытия должны быть авторизованы. Мы с этим согласны. Но врачей нужно было подвинуть к производству систематических авторизованных вскрытий, и это было очень и очень важно. Ну, возвращаемся к раку. В 17 веке, конечно, специалисты терялись в догадках. 2 голландских врача, например, считали, что рак заразен, контагиозен, говоря языком. Они считали, что есть некоторое вещество, они называли его контагион, распылено, где-то сконцентрировано, и люди, которые обитают в данной области, обладают повышенным риском заболевания раком. И они предлагали, и даже делали, они изолировали раковых больных, как больных чумных, или больных лепрой. Пытались это делать. Они видели семейную или наследственную агломерацию больных опухолями. Но они не знали, что это, и сделали совершенно неправильный вывод. Потом многим врачам приходилось как бы расхлёбывать это, я сейчас не помню фамилию этого героя, потом, может быть найду. Для того, чтобы подтвердить эту теорию, врачи брали кусочки ткани злокачественной опухоли, например, рака молочной железы, ели его и вводили себе в виде инъекции.

Д.Ю. Масса врачей с этими вещами, я неоднократно читал про такое, это ж какую вообще отвагу надо иметь…

Сергей Поликарпов. Так же, как и знаменитые эпидемиологи заражали себя чумой, холерой, оспой, наблюдали сами себя, наблюдали свою агонию и смерть, описывали это.

Д.Ю. Самопожертвование.

Сергей Поликарпов. Да. Так вот, например, эта теория о контогиозности рака опровергалась таким вот образом.

Д.Ю. Не перепрыгнула. Съели – никак.

Сергей Поликарпов. Съели – никак. Или взяли шприц, укололи себя, сижу, жду, пока заболею раком. Не заболели. Некоторые собаку пытались уколоть, собака выла, собаку жалко, прекратили собаку колоть, себя тогда. Сам потерплю. Больно конечно, я представляю, воспаление там, температура, страшно. Но вот…Конечно, галенические теории и дисбаланса жидкостей развивались и развивались, в 17 веке французский хирург де Сент-Андре в своей монографии увеличил количество жидкостей, гиперпродукция, или гипопродукция которых может вызывать опухоли, он стал перечислять ещё и слюну, желчь, панкреатический сок, менструальную кровь, перебрал все жидкости, которые только мог, сделал один разумный вывод: он понял, что пониженная желудочная секреция способствует возникновению рака желудка, а повышенная наоборот, препятствует. Это было верное наблюдение. Тут прямо как у Ахматовой: «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда». То же самое абсолютно. И стали практиковаться…сейчас расскажу немножко об аутопсии и результатах. Аутопсию производить не умели, потому что на вскрытии изучали только тот орган, который, предполагаемо, болел. То, что мы сейчас знаем, вы наверняка знаете, что такое судебно-медицинское вскрытие, которое фактически ничем не отличается от патологоанатомического. Это системное изучение всех органов, тканей, независимо от того, от какого заболевания или повреждения умер человек. Это Вирхов уже, совсем в другое время было установлено. А в тот момент врачи, вскрывая тело умершего пациента, исследовали только то, чем он, по их представлению, болел. То есть. Если он, например, умер от припухлости ноги, они просто ногу разрезали и рассматривали, что там происходит. А что происходило в животе, лёгких, головном мозге, это было совершенно неинтересно. Если человек умер от болезни, которая сопровождалась болями в животе, тошноты и так далее, то вскрывали живот и рассматривали, что происходит с желудком, всё остальное не находили. Поэтому представление об отдалённом распространении опухолей, или об изменениях в других органах, которые сопутствовали болезни, были неизвестны. Они напоминали слепых учёных, которые один смотрит на слона с хвоста, а другой с хобота, щупают, и не могут даже… И это длилось очень-очень долго. Ещё одна критическая гипотеза, опровергающая галеническую теорию, возникла в 17 уже веке. Жан Острук, французский врач, он выдвинул теорию, что опухоли возникают в результате хронического воспаления. Это была совершеннейшая ересь по отношению к галеническим теориям, поскольку воспаления вызываются внешними причинами, либо химическими, либо экологическими, либо механическими. Совершенно замечательный автор, учёный Джованни Баттиста Морганьи, родился в 1682, умер в 1771, прожил долгую жизнь, Написал классический труд, называется "De sedibus et causis morborum", то есть о местах возникновения и причинах болезней. Он на основании 700 случаев проанализировал корреляцию между клинической картиной и патологоанатомическими находками. Это был настолько фундаментальный прорыв того времени, и тогда все учёные поняли, что нужно накапливать клинический материал в больших количествах, систематизировать его по неким признакам и неким параметрам, и накапливать и систематизировать массовый патологоанатомический материал, и сопоставлять большие массы наблюдений. Потому что до этого исследователи публиковали 2-3 вскрытых случая, и на основании этих 2-3 случаев о чём-то рассуждали. Один итальянский учёный, врач, лечил своего друга, соседа по двору, тот более, как мы сейчас понимаем, раком желудка, он не мог есть, его тошнило, он умер. Он сам же сделал вскрытие своему соседу, своему же больному и написал, что в выводном отделе желудка нашёл уплотнение, которое суживает просвет. Больше он ничего не увидел. На основании одного единственного заключения он сделал какое-то своё представление о том, что происходит. Когда читаешь об этом, то понимаешь, насколько они были наивны, насколько они были, как дети, врачи того времени, и то, что происходило, иначе как эмбриональным развитием, ножки начали шевелиться только, вот … по-другому никак.

Д.Ю. Я бы сказал, перестал быть похожим на ящерицу.

Сергей Поликарпов. Да. И Джованни Баттиста Морганьи – 700 случаев, потрясающий, огромный материал, аккумулированный в течение всей жизни, и он впервые обнаружил отдалённые метастазы. Так как он смотрел чуть-чуть больше, он в случаях некоторых опухолей находил метастазы в печени, находил метастазы в лимфоузлах шеи, описывал их…

Д.Ю. А для дураков, метастазы – это что такое? Вот если в желудке возникла, это представляется, как некий осьминог, из которого идут щупальца, проникающие во все органы.

Сергей Поликарпов. Это тот случай, когда с яблони падают яблоньки..

Д.Ю. …а на самом деле никаких щупалец нет, просто в разных местах возникают опухоли…

Сергей Поликарпов. По мере того, как я буду рассказывать, что такое опухоль, как она возникает, мы к концу нашего сегодняшнего разговора дадим современное определение опухоли, и тогда всем будет понятно, что это такое вообще. Чем опухоль отличается от всех остальных болезней, какими признаками она характеризуется, в чём её уникальность. Пока эти отсевы реально описал Морганьи, 18 век. Хотя, казалось бы, 2000 лет прошло, даже больше, как известны злокачественные опухоли, а вот просто не обращали внимания, или трактовали, это не пойми что. Потрясающая слепота, хотя больных опухолями было навалом. Конечно, не так много, как сейчас. И это будет понятно, почему их было удельно меньше, потому что продолжительность жизни была короткой. Опухоли доброкачественные, злокачественные - это болезни пожилых людей. Возраст после 60 сейчас называется «cancer age», тогда мало кто доживал до этого времени, глубокие старики были уже в 50, как мы с вами.

Д.Ю. Да. Мы ещё бодрые старики!

Сергей Поликарпов. Да! Очень-очень бодрые. Мы наконец-то дошли до 18 века. Хочу сказать, что в конце 17 века был изобретён микроскоп, он был, правда, очень примитивным, и мало что позволял рассмотреть, и в конце 17 века было сделано потрясающее открытие, точнее, наблюдение Роберта Хука. Он был биолог и ботаник, и Хук рассмотрел клетку. Он рассмотрел клетки. На самом деле клетки можно рассмотреть и без микроскопа, если взять грейпфрут, или…

Д.Ю. Яйцо.

Сергей Поликарпов. Не, яйцо не так. Здесь важна даже не одна клетка, важна клеточная структура. Если взять сладкий болгарский перец и разрезать его, и посмотреть внимательно, мы обнаружим такую пористую, ячеистую структуру, это и есть клетки. А в грейпфруте вообще хорошенькие такие клеточки.

Д.Ю. Там их много.

Сергей Поликарпов. Так вот, Роберт Хук впервые, как вы понимаете, до этого никто даже представления не имел, считали, что человеческое тело – это некий пластилин, гомогенная масса, в котором жидкости то жидкие, то густые. Ну кости есть – это некая арматура, строма была в тот момент описана, то есть… строма – это тоже некая арматура, основа фиброзная, на которой держится тело, и благодаря которой оно не остаётся аморфным, распадающимся, а которое держит её в какой-то конструкции. Хук увидел клетки, описал, придумал им названия. Он считал, что клетки – это то же самое, что пчелиные медовые соты. И он выбрал слово «cellos», тогда уже говорили целлос, хотя правильно «келлос», что означает «ячейка, маленькая комната». Мы очень хорошо знаем это слово, в русском языке келья один в один, то же самое слово. И он считал, что масса маленьких комнаток – келий, образуют некие соты, а внутри они заполнены некой жидкостью, или более-менее мягкой субстанцией. Он был прав в самом наблюдении, но он был категорически прав в трактовке. Дело в том, что массив клеток состоит из каждой отдельно взятой клетки. Если в сотах перегородка, она является перегородкой одной ячейки и перегородкой другой ячейки, то в клетках их оболочка, т.е. мембрана, не является одновременно мембраной двух. Тем не менее. Это было известно, это было сделано с помощью увеличительного стекла, или примитивного микроскопа. В 1771 году родился великий французский врач, которого звали Ксавье Биша. Он прожил очень короткую жизнь, он умер в 1802 году, он прожил всего 30 с небольшим лет. Он никогда не был практикующим клиницистом, он был в медицине, в медицинской работе, он был строгий патолог, т.е. патологоанатом, он занимался только этим. Всё своё рабочее время он посвятил посмертным исследованиям и он никогда не пользовался микроскопом, хотя микроскоп уже в тот момент был. До сих пор абсолютнейшая загадка, как ему это удалось, но он, пользуясь невооружённым глазом, описал 20 типов человеческих тканей. То есть ткань, понятно, это некая гомогенная популяция однородных клеток. Мы знаем ткань кожи, клеточную ткань, жировую ткань, ткань внутренних органов и так далее. Так вот, он без микроскопа чётко, верно, без ошибок описал 20 типов человеческих тканей.

Д.Ю. Может он просто написал, что не пользовался микроскопом?

Сергей Поликарпов. Не знаю. И он высказал совершенно революционную теорию. Он высказал теорию, что причина возникновения всех болезней и опухолей – это тканевые изменения. Обратите внимание: не изменение никаких жидкостей-флюидов, тканевые изменения. Он рассмотрел также в каждой из тканей 2 компонента, т.е. функциональный компонент и стромальный компонент. Строма, повторю, это фиброзные волокна, которые формируют некую арматуру, не позволяя разваливаться. И, описывая опухоли, он описал изменения и в функциональной части тканей, и в стромальной части тканей. Описал большое количество известных нам сейчас злокачественных опухолей и ввёл в обиход термин «клетчатка». Он прожил очень короткую жизнь, занимался физиологией, был сторонником витализма, то есть жизненной силы, написал много интересных философских и научно-популярных соображений помимо того, что у него было написано 4 книги по патологической анатомии. 31 год жизни.

Д.Ю. С ума сойти.

Сергей Поликарпов. Он также цитируется, упоминается, точнее, у Пушкина. Онегин, «Стал вновь читать он без разбора.Прочел он Гиббона,Руссо, Манзони, Гердера, Шамфора, Madame de Stael, Биша, Тиссо, Прочел скептического Беля, Прочел творенья Фонтенеля.

Д.Ю. Некоторых я даже знаю.

Сергей Поликарпов. Биша с его теорией витализма – жизненной силы был очень популярным чтением у европейской интеллигенции того времени. Это тот самый великий патологоанатом, 31 летний, который сделал совершенно фундаментальные открытия.

Д.Ю. Ещё и толковый популяризатор, значит, был.

Сергей Поликарпов. Да. Безусловно, он был очень талантлив. И, наверное, очень жаль, что он умер в 31 год. Что ж теперь поделаешь. И вот, революция назревала. Мы видим, что уже были высказаны идеи о том, что причины рака приходят извне, была обнаружена клеточно-целлюлярная структура человеческих тканей, были описаны 20 типов человеческих тканей. Была высказана концепция, что опухоли возникают в тканях и не есть не какие дискозии жидкостные, а именно тканевые изменения. Джеймс Нут – вот этот герой, который делал себе инъекции раковых клеток, потрясающе. Примерно в это же время уже стали отказываться от жутко токсичной и ядовитой мази с мышьяком. Было доказано Джоном Бернетти, англичанином, что наоборот, мазь с мышьяком может вызвать рак кожи. И это, с одной стороны, отвергло двухтысячелетнюю дикость и послужило ещё одним аргументом в копилку того, что внешние вещества могут вызывать опухоли. Рене Лаэннек – совершенно замечательный французский врач, многие знают, фамилия на слуху у историков науки. Он доказал, что лёгочный туберкулёз и рак лёгкого – это разные заболевания, до этого думали, что это одно и то же. Они проявляются часто одинаково: кашель, кровохарканье, слабость, смерть, кашель, кровохарканье, слабость, смерть. От чего умер Ф.М.Достоевский? Мы знаем, что он умер от лёгочного кровотечения. Он мог умереть и от рака лёгких, и от туберкулёза лёгких, и даже…. Не было никаких сведений. Всё были одни какие-то признаки фантомные. Знаменитый Рекамье – француз, который впервые высказал концепцию того, что существует генетическая, т.е. наследственная предрасположенность к раку, и этот же Рекамье, он был гинекологом, выстроил термин такой «cancer family», раковая семья. Может он о Наполеоне говорил, известно, что Бонапарт умер от рака желудка, и его дед и отец умерли от рака желудка, я в следующей передаче подробно об этом расскажу, в деталях, как это всё происходило, но вот примерно в это же время всё это происходило и вот наступил 1838 год. В 1838 году произошли события, которые на самом деле потрясли не только онкологический, не только медицинский, они потрясли весь естественнонаучный мир.

Д.Ю. Что же там было?

Сергей Поликарпов. Я назвал этот период «Тевтонский марш». Когда я думаю о том, что произошло, у меня ассоциация, знаете, из «Топ Гира», когда Кларксон на ночном аэродроме, там бетонная площадка такая, облака сценического дыма, прожектора, и под Rammstein выкатывают 2 чёрных Мерседеса и БМВ. Жуткая совершенно вещь. В 1838 году произошла революция, с которой трудно что-либо, на самом деле, сравнить. Ну, во-первых, в Берлине в Патологическом Институте патолог, биолог, естественнонаучный исследователь по фамилии Теодор Шванн, это имя очень хорошо известно всем биологам и врачам, есть даже опухоли – шванномы, есть клетки – шванномелиновые волокна, он много занимался анатомией и физиологией нервное системы, это очень уважаемый и отмеченный эпонимами человек. Он установил первые постулаты клеточной теории. Шванн на основании множественных многолетних исследований заявил и доказал, что все организмы – животные, растительные и человеческие ткани состоят из клеток, каждая из которых является самостоятельной единицей. То есть это не поле сот, заполненных водой, а каждая клетка есть минимальная единица жизни, которая содержит свою оболочку, некоторое вещество и некоторые органеллы. Многие вещи были установлены позже, с появлением электронной микроскопии, но сама идея была высказана именно Теодором Шванном. Ни Хук в 1665, ни Ксавье Биша, о котором мы только что говорили, до этого уровня понимания не дошли. Но Шванн был, что говорят, «микроскопист». Он сидел, резал микротомом ткани и смотрел в микроскоп, записывая и перерисовывая цветными карандашами в альбоме свои наблюдения и систематически сравнивая их. Он доказал, что там есть микроскопические структуры – цитоплазма. Ядра и некоторые другие вещи. Самое интересное и совершенно невероятное, что именно в этом 1838 свои первые публикации в данной области сделал Йоханнес Питер Мюллер, который был директором, руководителем и учителем Шванна, и работали они в одном учреждении – в Берлинском Институте Патологии.

Д.Ю. Так-так.

Сергей Поликарпов. И Теодор Шванн свои работы сделал под руководством Мюллера, но Мюллер ни разу, не сделал даже попытки написать свою фамилию в работах ученика. Он занимался своими самостоятельными исследованиями. Мюллер выпустил потрясающую работу, в которой он впервые обосновал, доказал и декларировал, что все опухоли – это скопления изменённых ненормальных клеток, которые отличаются от клеток в нормальных тканях. И он связал возникновение рака с образованием этих патологически ненормальных клеток в поражённых органах. Понимаете, насколько это фундаментально?

Д.Ю. Да.

Сергей Поликарпов. Вот сейчас, когда мы учим биологию, учим медицину, мы эти вещи просто не замечаем. Мы просто стоим на них априорно, как мы стоим на земле, как на очевидном, а они возникли тогда. Меня, конечно, поражает, что Мюллер не присвоил авторство работ своего ученика. Но Мюллер был очень-очень интересным человеком с очень сложной судьбой. Он был фанатичным учёным, он был великолепным физиологом, патологом и врачом. Он в Берлинском университете создал анатомический музей и Институт патологии. Он преподавал 4 дисциплины своим студентам и аспирантам. Он преподавал анатомию, патологическую анатомию, гистологию, физиологию. Он был страстным ихтиологом. И все свои отпуска на протяжении своей взрослой жизни тратил на то, что садился на судно, и шёл в Северное, либо Балтийское море, ловил редкие образцы рыб, препарировал, описывал их, зарисовывал их в альбоме. 2 раза тонул, терпел крушение, был отважный человек. В последнее крушение у него погиб студент. Незадолго до его смерти. И некоторые связывают его смерть в довольно таки молодом возрасте с переживаниями и депрессией после гибели его студенты, который сопровождал его в океанской экспедиции в Северном море.

Д.Ю. Тоже бывает.

Сергей Поликарпов. Да. То, что касается онкологии. Мюллер описал, что рост опухолевых клеток является разрушительным, деструктивным. Это важнейший смысл. Мы постепенно подходим к определению злокачественной опухоли. Пункт первый мы установили: злокачественные опухоли – это некоторое скопление размножающихся ненормальных клеток. Мюллер установил, что эти клетки разрушают нормальные ткани. Он выделил ряд опухолей, не буду их перечислять, это латинские названия. Это классификация с некоторым допущением абсолютно верна до сих пор. Он доказал, что риск возникновения рака вырастает с возрастом, сформулировал этот термин «cancer age». И, кроме того, он показал, что ряд опухолевых клеток в процессе существования опухоли может умирать. То есть, существует некроз опухоли, апоптоз опухоли. Мюллер был очень отважный человек. В 1848 году, когда в кайзеровской Германии возникли Революция, гражданские беспорядки. В Берлине были уличные бои, баррикады, простолюдины требовали конституционных, гражданских свобод, кайзеровская администрация защищалась. Он, будучи человеком аполитичным, не участвовал ни в каких политических конфликтах, он очень боялся, что будет разрушен университет и его лаборатория. И он, будучи уже профессором в возрасте, взял саблю в руки, и стоял на страже 4 дня у ворот своей лаборатории, чтобы не пустить толпу.

Д.Ю. Многие не в курсе: тогдашние студенты и профессора бой на саблях обожали, у каждого была.

Сергей Поликарпов. Он не умел, он был из простой семьи, кажется, сапожника, он просто привязал саблю на пояс, встал на пороге и сказал «я никого не пущу». Ему сказали «ладно, герр Иоганн, не пускай, не пойдём». Конечно, бойни в Берлине не было в 1848 году, потому что, когда прусский маршал Фридрих фон Врангель, герой войны с Наполеоном, привёл свои полки линейные прусской пехоты, толпа быстро разбежалась, порядок….

Д.Ю. Многие загрустили.

Сергей Поликарпов. …был восстановлен. Самым, наверное, сильным участником этого «тевтонского марша», который чуть-чуть позже вышел на плац, на поле битвы, был Рихард Вирхов. Это фигура по своему значению в естественных науках, которую трудно с ним сравнить. Я даже Дарвина бы поставил, конечно, меньше. Большое количество данных было накоплено, расширялся спектр исследований с помощью микроскопии, и нужно было массу опыта собрать, систематизировать, и сформулировать, наконец-то она назревала, клеточную теорию. Потому что до этого учёные просто ограничивались констатацией факта. Вот есть клетка, вот клетка такая, клетка такая, нормальная – ненормальная. А откуда берутся клетки? Вот, например, Мюллер, при всей его гениальности, прозорливости и работоспособности…его, кстати, обожали студенты. Он заражал своим авторитетом и своей энергией, его сравнивали с Наполеоном. Когда он присутствовал в лаборатории, то говорили, что можно было вот цитату там «Солдаты! Император смотрит на вас!» Все работали. А он торчал по 12 часов, от зари до зари в лабораториях, и все сидели с микроскопами, микротолами и работали, работали. Там просто как фабрика, как улей работал его институт патологии, колоссальное количество. И Вирхов был учеником тоже Мюллера некоторое время, да. И очень много от него напитался. И Вирхов сформулировал самый главный принцип не только онкологии, не только медицины, но и вообще всей биологии. Это клеточная теория. Каждая клетка берётся из клетки.

Д.Ю. Делится, то есть, да?

Сергей Поликарпов. Да. Есть производная клетки. Клетка есть минимальное проявление жизни. Мы не говорим сейчас о вирусах, вирусы – это обломки РНК, но некоторые учёные считают, что вирусы тоже взялись из клеток, они – обломки просто-напросто отсоединились от клеток. Как сателлиты. Тем не менее omnis cellula e cellula – каждая клетка есть клетка, т.е. буквально каждая клетка взята из клетки – это принцип сформулировал Вирхов. Все мы по умолчанию абсолютно, все пользуемся этим принципом, когда говорим о биологии, медицине, и о чём-либо. Одним из его учителей был Карло Рокитанский, мы ещё вспомним эту фамилию, это тоже был знаменитый немец, и Вирхов, следуя тому образованию, которое он получил у Рокитанского, он все клеточные прореферации разделил на гомологические, т.е. однородные, это либо неопухолевые, либо доброкачественные, или гетерологические, т.е. неоднородные, это злокачественные опухоли. Он описал массу совершенно патологических явлений, эпоним Вирхов – их с десяток в медицинской литературе есть. Есть треугольник Вирхова, триада Вирхова, сколько угодно.

Д.Ю. Фамилия-то известная.

Сергей Поликарпов. Да. В любом учебники биологии школьном вы его найдёте. Для 5 класса. Хотя мы говорим о высочайших, сложных материях. Он описал многие сотни зоологических опухолевых единиц, он больше занимался опухолями. Фактически всё, что мы знаем о современной морфологии и клинике, за редким исключением, всё сделано Вирховым. Трудоспособность у него была колоссальная. Он описал все способы метастазирования, он описал, ввёл массу терминов, например, термин «лейкемия», он описал, что это такое. До Вирхова, например, считали, что лейкемия и сепсис – это одно и то же. Они не могли понять, не было же клеточного анализа, они считали, что человек просто от белой горячки умирает. Проявления клинические очень похожи. Вирхов разделил сепсис и патологические опухоли, он ввёл термины всем известные «тромб», «эмбл», «тромбоз», трудно даже перечислить. У Вирхова основная часть его жизни – была патологическая анатомия, и можно сказать, что практически все учёные начала 20 века, первой половины 20 века – они все без исключения ученики Вирхова. Вирхов активно преподавал и работал до 1870 года, читал лекции. К нему тогда вся Европа ездила на его лекции в Берлинский университет, и даже все русские классики. Н.И.Пирогов и все, все, все сидели на лекциях у Вирхова, его учебники расходились по всему миру, небольшая, все его концепции подверглись небольшой коррекции. Естественно, он ничего не знал о генетике, и он ничего не знал о микробиологии, в тот момент это просто было неизвестно. И он и без этого очень много сделал. Прославился он даже не как патолог, это очень интересно. Он когда совершенно молодым врачом приехал (ему было 20 с небольшим лет), в Берлин, его послали в командировку из Берлина в Верхнюю Силезию (это где Польша), и там бушевала эпидемия брюшного тифа. И его послали, чтобы он провёл там анализ, диагностику медицинской, эпидемиологической ситуации и демографической ситуации, и сформулировал требования и меры для того, чтобы предотвратить эпидемию, он отважно туда поехал. Это был 46 или 48, поехал он туда 9 или 8 февраля и через месяц, через 30 дней прислал отчёт, внимание, на 180 страницах текста. 180 страниц текста за 30 дней он написал и послал в Берлин. Вирхов был и есть основатель социальной медицины. Он был человек, хотя он получил классическое церковное образование, филологическое изначально, он был специалистом по классическим языкам. Он великолепно переводил с латыни, греческого, и знал ещё с полдесятка европейских языков. И он готовился стать священником в детстве, но потом отказался, пошёл в медицину. Он был человек горячего сочувствия и сопереживания всем бедным. У него был термин, он понимал, и говорил «бедность – это канцероген», даже не касаясь рака, он говорил, что бедность – это причина всех болезней. Когда он поехал в Верхнюю Силезию и увидел в ужасающем состоянии нищее польское население, угнетаемое польскими помещиками, когда голодные дети-скелеты, когда там летальность 10%, каждый десятый умирает от тифа, когда нет ни чистой воды, ни мыла, ни бань, ни горячей воды, ни топлива, ни еды, и он просто…душа его перевернулась. Он написал такое количество публицистических работ, что был как-то революционером в некоторой степени. Бисмарк пришёл к власти, очень консервативный человек и в тот момент уже Вирхов был очень уважаемым человеком, авторитетом, был членом Рейхстага 13 лет. Он с Бисмарком публично и в прессе ссорились так, что они были почти что врагами. И есть такая легенда, что у них была несостоявшаяся дуэль. Я не верю в эту легенду, но легенда была такова: Бисмарк вызвал Вирхова на дуэль, но это невозможно, Бисмарк был аристократ. Вирхов был сын бакалейщика.

Д.Ю. Такого не может быть, чтобы вызвал на дуэль.

Сергей Поликарпов. Да. И так как Вирхов не мог ни стрелять из пистолета, ни махать шпагой, он ему предложил дуэль на сардельках. Он сказал: приносим две одинаковые сардельки, одна заражена трихинеллой, а другая из здоровой свиньи. Кидаем жребий, кто ест заражённую сардельку, тот умирает. Естественно, легенда говорит, что Бисмарк отказался. Но я думаю, что это всё просто легенда.

Д.Ю. Всё равно смешно.

Сергей Поликарпов. Ну круто, круто. И он в 1870 году, по-моему, прекратил все свои медицинские занятия, и после этого занимался только общественно-политической деятельностью, он 13 лет был членом Рейхстага. Он был настолько уважаем, что его 80-летие вся страна, Германия (Объединённая Германия в тот момент) праздновала, как национальный праздник. У него, в силу его…он был верховным арбитром, в силу своего авторитета он был верховным арбитром всего медицинского сообщества во всём Восточном полушарии, без шуток абсолютно.

Д.Ю. Это какой надо иметь авторитет в этом самом учёном мире, чтобы к тебе так относились?

Сергей Поликарпов. Невозможно. Потому что, когда он сформулировал свою теорию и вывалил весь корпус своих знаний и наблюдений касательно микробиологии и патологической анатомии, и социальной медицины в том числе, всё, что остальное делали в этот момент, просто дополняли новым нарративом, новой казуистикой то, что…такие доминошечки вставляли в ту стену, которую он уже сделал. Это продолжалось примерно до середины 20 века.

Д.Ю. Вот это да, вот это уровень.

Сергей Поликарпов. Честное слово. У Вирхова было несколько замечательных увлечений, о них нужно рассказать. Он очень любил антропологию. Он в Европе провёл крупнейшее, не сравнимое ни с чем, краниологическое (по измерению черепов) фенотипические исследования. В Германии и в Австро-Венгрии было померено и описано 7 млн. школьников и студентов. Это невозможно представить коллектив, который он создал антропологов. Знаете, что они доказали? Они доказали, что фенотипически так называемый нордический арийский немец ничем не отличается от еврея.

Д.Ю. Вот это удар.

Сергей Поликарпов. Он был активным противником всякого шовинизма, всякого расизма, он доказывал это. Они проанализировали 4 тысячи черепов, которые хранились в Берлинском Анатомическом музее, и доказали, что даже скелет краниологически даже ничем не отличается немецкие или австро-венгерские евреи от истинных немцев, германцев я имею ввиду. Он не признал Дарвина. Он Дарвина назвал невеждой.

Д.Ю. По причине?

Сергей Поликарпов. Он считал, что Дарвин…в общем-то, любитель-биолог, это мы все знаем. Дарвин не понимал клеточной теории, он не понимал то, что считал Вирхов самым важным. Он его публично называл невеждой, а его теорию бредом дилетанта. Но больше всего досталось немецким пропагандистам Дарвина, но я понимаю, почему. Потому что немецкие ученики Дарвина очень быстро развернули эту теорию в социал-дарвинизм. А тех он называл идиотами, дураками и преступниками.

Д.Ю. то есть те, кто выжил – тот хороший.

Сергей Поликарпов. Нет, социал-дарвинизм – это теория, которая описывает эволюционное развитие лучших и эволюционное развитие худших. Как более сильных и как более слабых, неприспособленных видов. Это и есть социал-дарвинизм. Это обоснование известных теорий 30-х – 40-х годов. А Вирхов как будто предвидел, что это будет с его страной. Он тогда изо всех сил упирался, как стоп-кран.

Д.Ю. Не помогло.

Сергей Поликарпов. У него были сотни учеников, и он учил не только патологии, он очень много времени потратил на социальную медицину. Он основоположник принципов социальной медицины, помощи бедным, социально-медицинской помощи, необходимости создания социально-гигиенических условий и организации национальных медицинских структур, ведь до этого ничего этого не было. А в последующем модель Вирхова – модель государственного здравоохранения, опекаемого национальной администрацией, и модель, когда неимущим слоям медицинская помощь и гигиеническая помощь должна предоставляться бесплатно, она потом стала известной и доминирующей. Многие его ученики разъехались по многим странам мира, поехали в Северную и Латинскую Америку. Один его продвинутый ученик стал профессором в чилийском университете в Сантьяго. И научил одного известного товарища, его звали Сальвадор Альенде.

Д.Ю. Я уж думал – Аугусто Пиночет.

Сергей Поликарпов. Сальвадор Альенде. Он был врач, специалист по социальной медицине, и он во втором поколении ученик Вирхова. Идеи социалиста Сальвадора Альенде – это во многом идеи Вирхова.

Д.Ю. Блин, как глубоко, как всё вообще переплетено.

Сергей Поликарпов. У Вирхова было 2 проблемы. Одна проблема была профессиональная, а одна – проявление некой немецкой косности. Потому что он настолько сильно упирался. Профессиональная проблема – её пришлось, конечно, пережить, эту проблему. Его авторитет публичный очень сильно был в один момент избит. И это было сделано по политическим причинам. Но он её пережил, он совершенно не был виноват. Проблема была в кайзере.

Д.Ю. А он чего?

Сергей Поликарпов. У Вильгельма I было два сына – Фридрих и Вильгельм II. Старший наследник был Фридрих. Он был женат на дочери королевы Виктории, он был абсолютно британофильский кронпринц. Он обожал Францию, проводил там много времени, и дружил со всеми, очень хорошо дружил со всеми аристократическими царственными дворами Франции и Британии. Уже 89 лет было старому кайзеру, и Фридрих в 1887 году заболел, у него появилась охриплость голоса. И отоларингологи сделали ему ларингоскопию и обнаружили бородавчатое разрастание на левой голосовой складке. И взяли биопсию. Приехал английский хирург, профессор Морелл Маккензи, и Вирхова пригласили сделать гистологическое исследование биоптата, как бородавочка. Он посмотрел и сказал, что это бородавчатое воспаление. Маккензи ссёк просто эту бородавочку, прижёг её, я не помню, и всё было хорошо. Через 8 месяцев опять возникла охриплость голоса, и опять выросла бородавка, причём с отёком, с инфильтратом, с увеличенными узлами, и наследник не мог дышать, ему сделали трахеостому, потерял голос. В этот момент умирает папа – Фридриха III коронуют, безголосого монарха. Он прожил ровно 99 дней после коронации и умер. На вскрытии нашли распространённый рак гортани с метастазами. Вирхова тотчас же начали пенять, что ты сделал неправильно гистологическое исследование. Но задним числом было понятно, что это особая форма рака гортани, Вирхов о ней просто не знал, она сопровождается выраженным воспалением вокруг. Эту форму Лорелио Бернетти описал только в 1948 году, т.е через 60 лет. Просто он семиотикой микроскопической данной опухоли не владел, поэтому такая вот ситуация. И вторая проблема, которая была с Вирховым, его никак не затрагивала, но она затронула других. Вирхов не оценил трудов Луи Пастера, первых открытий микробиологии. Он в них не поверил. И это имело, конечно, с точки зрения, хотя даже трудно сказать, почему же так получилось, но отметим это. Он не поверил в существование микроорганизмов и в открытия Луи Пастера. и тут вот мы сделаем небольшое ответвление в сторону, и расскажем об одном враче. Это напрямую к онкологии не относится, но это настолько душераздирающая показательная история, что она вообще показывает как рождалась наша наука, в каких терниях, то есть в каких колючках приходилось пробираться, чтобы создать то, что мы сейчас имеем. Был такой врач, которого звали Игнац Филипп Земмельвейс, он был этнический немец, родился в 1818 году, на территории Австро-Венгрии, тогда империя, в Будапеште, точнее, в Буде. Его папа был немец, он был торговец. Потом молодой Игнац поехал учиться в Вену, учился у совершенно замечательных учителей: у Карла Рокитанского, про которого мы говорили, и Йозефа Шкоды, и потом он стал акушером-гинекологом в Вене. В Вене был университет и две бесплатные акушерские клиники. Первая и вторая. Отличались они...Почему они были бесплатные? Потому что эти клиники были полигоном для обучения медицинского персонала. Но зато все женщины, которые туда поступали, не были обязаны платить ничего. Там они рожали. Эти клиники "де гратис" они назывались, благотворительные, принимали все венское дно. То есть все одинокие разведенки, все солдатки, все незаконнородящие, все проститутки, все социально неустроенные - вся нищета. Они шли рожать в эти две клиники. В одной клинике учились студенты, молодые доктора, в другой клинике готовили акушерок. Через год работы - он поступил туда в 1846 году - он понял, что творится что-то непонятное. В первой клинике смертность женщин от послеродовой горячки превышала 10%. Во второй клинике была около 2%. 5 раз разница.

Д.Ю. Известнейший случай.

Сергей Поликарпов. Нужно рассказать, потому что это просто ...У меня сердце не на месте, когда я думаю о Земмельвейсе, вот честное слово. У меня целый ряд соображений есть по этому поводу. Через год работы молодой Игнац Земмельвейс исследовал все возможные причины такой разницы. Пятикратная смертность. Женщины на коленях умоляли не ложиться в первую клинику. Рожали на улице, в канаве, только чтоб не попасть в первую клинику. Он все померил, что только могло быть, он даже предположил, что в одном месте мужчины принимают роды, в другом - женщины принимают роды, может быть, это имеет значение. В 1847 году умер его друг Якоб Колечка, который во время производства вскрытия порезался скальпелем. И Игнац Земмельвейс вскрывал, как все врачи молодые, тело своего умершего друга. Конечно, это ужасно, это невозможно себе представить, но это было. И он обнаружил при вскрытии те же самые изменения, которые он обнаруживал у умерших женщин от послеродовой горячки. Он тут же связал одно с другим, связь была совершенно жесткая, и он понял, что вскрытие - есть причина смерти других людей. Почему? В первой клинике учились студенты и молодые доктора. И когда у них умирали женщины, они сами же их и вскрывали. Сами же выполняли аутопсии, а потом, не моя руки, шли в родильный зал. Салфетками руки вытирали, полотенцем с одеколоном, брызгались и шли, и это считалось нормальным. А во второй клинике учили акушерок - женщин, которые никогда не ходили на вскрытия. И Земмельвейс быстро понял, что есть трупные вещества, трупный яд, который переносится из трупа в организм молодой женщины и это и есть причина смерти. На самом деле было это очень трудно понять, потому что умирали-то они от сепсиса - мы это понимаем, а сепсис обладает очень разными патологоанатомическими изменениями, и часть не похожими один на другой. Нужно было обладать некой способностью к анализу, синтезу, чтобы понять, что это одно и то же. Например, очаги септицемии могут быть в легких, могут быть и в почках, могут быть в надпочечниках, еще где-то, там, в костях. Нужно понять, что это одно и то же. А некоторые считали, что в почках - это метастатический абсцесс, например, или там в легких - это разные болезни, их сравнивать нельзя. И что сделал Земмельвейс, он эмпирическим путем пришел к выводу, что руки нужно мыть гипохлоритом кальция. Почему гипохлоритом кальция - он не знал ничего ни о септике, ни об антисептике. Он просто собрал те вещества-растворы, которые у него были, и обнаружил, что гипохлорит кальция самым сильным дезодорирующим эффектом. Трупный запах с рук быстрее всего уходит. И все, и он давай. И он стал мыть руки и всех заставлял - своих учеников, студентов, мыть руки. Он был ассистентом профессора Джозефа Джона Клейна. И дальше. В апреле 47 года летальность 18% , моем руки в мае, в июне 2%, в июле 1,2%, в августе 1,9% и потом 0. Летальность от послеродовой горячки. Конечно, он стал везде писать и всем расказывать: "Смотрите, ребята, нужно мыть руки гипохлоритом кальция, и не будет высокой смертности послеродовой...ну, сепсиса, сейчас уже", но ему никто не поверил, потому что утвердившаяся костная теория 4 жидкостей, дискразии, или теории, как это говорили, атмосферно-космические-почвенные взаимоотношения или дисбаланс желудочно-кишечного тракта. Этих с послеродовыми горячками лечили клизмами, чтобы вымыть "дурную" жидкость. И тут наступил 1848 год, в Берлине были беспорядки, а в Австро-Венгрии вообще революция Венгерская. "Весна народов". Венгрия восстала вся против господства австрияков, в Будапеште были кровавые бои, австрияки туда загнали 70 тысячный армейский корпус, тот артиллерией подавлял, как следует, восстание. Часть города была разрушена. Конечно, они всех принудили к конституционному порядку очень быстро, но в этот момент у Земмельвейса, который работал в Вене, а он же был выходец из Будапешта, хотя и немец. У него подошел срок контракта на должность ассистента профессора, и профессор Клейн не хотел с ним работать дальше. Во-первых, он какой-то там "мыть руки", письма пишет, чудит, статьи какие-то. И, кроме того, он из Будапешта, а там он только что ...

Д.Ю. Такие как он вон что творят.

Сергей Поликарпов. его уволили. Он был год без работы, и он был вынужден вернуться в Будапешт. В Будапеште его приняли еще хуже, что проводили в Вене. Ты немец, ты из Вены, вон что твои австрияки тут только что делали. Он не получил работы с зарплатой, и устроился гинекологом в маленьком акушерском даже не госпитале, отделении в какой-то больничке под Будапештом. Причем гинекологом без зарплаты его взяли. Вот ходи принимай роды, работай, если там какое-нибудь жалование от частного приема получишь-на это будешь жить. Это была широкая практика. Приват-доцент, например, частный преподаватель, преподаватель без зарплаты. Ходи, читай лекции, зарплаты нет. Кстати, может быть, кто не знает, слово доцент и слово доктор - это однокоренные слова, и то и то означает "учитель". От латинского слова докеро - учитель. И что было дальше. Он работал в этом деревенском госпитале, и опять стал мыть руки - естественно, знал, что уже нужно делать. Гипохлоритом кальция. Когда он приехал, летальность была под 20% от послеоперационного сепсиса, в течении его работы с 1951 по 55 год летальность ...8 человек только умерло из почти 1000. Менее 1%.Он продолжил публиковать свои работы. И одна из его статей, или писем даже к научному сообществу приехало в Берлин на съезд медицинской ассоциации врачей, которую возглавлял Рудольф Вирхов. Вирхов отнесся к этому с недоверием, и публично сказал, что, скорее всего, это ерунда. Он тогда вообще...Я не думаю, что он виноват. Он просто не поверил. Из какого-то там Будапешта, кто-то пишет там не пойми что, он был далек от этой темы, его совершенно другие вещи интересовали. В 50 годы он был весь в "опухолевом" процессе, в патогенезе совершенно другом. У Земмельвейса настали очень тяжелые времена. Его выгнали в очередной раз с работы, и, кроме того, все его попытки как-то достучаться до друзей, до коллег- они все кончились позором и неудачей, и он чувствовал себя одиночкой, окруженным врагами по-настоящему, и он был в отчаянии. В общем, это совершенно понятно. У него нарушилась семейная жизнь, он рассорился со всеми друзьями, и люди, которые не понимали, о чём идёт речь, они решили, что он сошёл с ума. И добрые доброжелатели, будапештские его коллеги решили, что его нужно лечить. Дальше было так: в 65 году, ему было тогда 47 лет, несколько его коллег заманили его, заманили обманов в психиатрическую лечебницу. Они сказали «пойдём, встретимся там в парке», что-то такое. Они его под локти, там раз-раз, и затащили за ворота. Он понимает, что тащат в дурдом. Понятно, что он находился в постоянном напряжённом, возбуждённом состоянии. Все были его враги. Люди, женщины гибнут, кругом гибнут, он видит эти трупы, никто его не слушает. Его тянут, он давай сопротивляться, присоединилась охрана, его избили. Его охрана, санитары-мордовороты из психушки избили так, что он не мог говорить. Он окровавленный, и бросили его в холодную, в тёмную, на бетонный пол. Как лечили буйносумасшедших, и давай каждый день поливать из брандспойта холодной водой и делать клизму с маслом. Через 10 дней он умер от сепсиса.

Д.Ю. Такова плата за открытие, так сказать.

Сергей Поликарпов. И потом, это не средневековая инквизиция, конечно, инквизиция, мы ж знаем, что инквизиция – это ужасно, да, это просвещённая Европа, это 19 век. Инквизиция – это ужасно, а подвергнуть человека пыткам, избить до смерти и бросить…

Д.Ю. Первооткрывателя и спасителя людей.

Сергей Поликарпов. Конечно, потом, когда он умер в подвале, и узнали, как это всё произошло, конечно, все были в ужасе, конечно, все сразу вспомнили его работы. Кроме того, Лестер стал распылять карболку, уже появился септик и антисептик в операционных, и сейчас Земмельвейс титула, кроме как «Спаситель женщин», не носит. В Будапеште университет назван его именем, улица, площадь, памятники ему стоят, клиника в Вене, где он работал, носит его имя. Снято несколько фильмов, написана масса книг, и даже драматические постановки есть имени Игнаца Земмельвейса. Нужно было принести вот эту жертву, чтобы тебя растерзали в психушке, чтобы обратить внимание на свою работу. По другому пробить стену непонимания не получилось. Вот такая вот судьба. Но таких историй много, похожих историй, они может где-то мягче, где-то не так заметны, но таких историй очень много. Кровью, мучениями, буквально скрежетом зубов, поломанными и раздробленными костями давалась медицинская наука людям. После великих открытий Шванна, Мюллера, Вирхова, после общемедицинских прорывов Луи Пастера, Земмельвейса и Листера медицинская наука вышла на качественно новый уровень, порвав с предрассудками шаманской античной Греции и с абсолютно антинаучными теориями галенических жидкостей. Только после этого началась современная история онкологии и медицины.

Д.Ю. Ужас. Ужас. Спасибо, Сергей Аркадьевич, очень интересно. Продолжим, я надеюсь. Продолжим?

Сергей Поликарпов. Обязательно.

Д.Ю. Спасибо. А на сегодня всё. До новых встреч.

Максим Бендус про физкультуру

09.04.18 120665 просмотров

Юрий Евич про тактическую медицину

10.12.15 93204 просмотра

Иван Васильчук и Миколай Лясота про самбо и проект "Сила партера"

15.02.19 47528 просмотров

В новостях

03.03.17 13:04 Сергей Поликарпов про возникновение онкологии, комментарии: 74

Комментарии

cтраницы: 1

всего: 1

Tolstoy

отправлено 04.03.17 21:08 | ответить | цитировать

# 1

Опечатку случайно нашёл.

В фразе "Бронхиальную астму бронхиальной жабой, или обычной жабой никто сейчас не называет." Сергей Аркадьевич говорит, скорее, не "обычной жабой" а "лёгочной жабой". Время - 11:19
И в субтитрах на ютубе тоже эта опечатка.

cтраницы: 1

всего: 1

Правила | Регистрация | Поиск | Мне пишут | Поделиться ссылкой