Д.Ю. Я вас категорически приветствую! Игорь Леонардович, добрый день.
Игорь Викентьев. Здравствуйте, Дмитрий Юрьевич.
Д.Ю. Я в прошлый раз прогулял, про Льва Толстого.
Игорь Викентьев. То есть, скажем, ну да, пусть приходит матушка.
Д.Ю. Предлагаю вцепиться со свежими силами во Льва Николаевича.
Игорь Викентьев. Да. И, соответственно, у нас, первое, что мы должны сделать, потому что материал сегодня у нас будет сложный, и мы должны отсечь тех людей, которые не могут задать вопрос на oper.ru, тех людей, которые не могут посмотреть уже 40 выложенных иллюстраций. Мы должны просто их отсечь, и поэтому, соответственно, используя остроумие Дементия, значит, я должен задать ему вопрос, после чего произойдёт массовый отвал неправильных зрителей.
Дементий, вопрос в следующем, вернёмся через час: чем отличается заевый пёсов от пёсового заева?
Дементий. Ну, это непросто, непросто.
Игорь Викентьев. Ну, через час мы вернёмся, вернёмся к этому вопросу, спасибо, Дементий.
Дементий. Это задача.
Игорь Викентьев. Да. Все ненужные люди отвалились, и мы продолжаем про Льва Николаевича Толстого. И вот, соответственно, Лев Николаевич Толстой, значит, гигантская фигура в русской культуре. Мы вопросы «нравится – не нравится» не обсуждаем, он просто-напросто гигантская фигура в русской культуре, и, соответственно, мы его рассматриваем с точки зрения, что можно взять сильное у Льва Толстого в 2017 году, и какие ошибки сделал даже выдающийся человек. Ну, наверное, ошибки не стоит тиражировать, хотя у нас есть национальная черта в России – танцевать на граблях. Такая черта есть, масса мастеров даёт мастер-классы по этому искусству, и так далее.
И вот очень интересный момент, который, к сожалению, не проходится в школе, что в районе 1870 года – в районе, не чётко – Лев Николаевич Толстой прекратил интенсивно писать литературные произведения, и стал писать скорее проповеди свои многочисленные. Т.е. мы знаем, как литератора, а он считал, что проповеди. Более того, неоднократно он говорил, что этот четырёхтомник великий, «Война и Мир» - это, как бы ерунда, он Фету это писал, а вот главное – это его проповеди. И публика, публике сегодня будет посвящено много, этого не поняла, потому что публика привыкла читать его литературные произведения, а что-то граф стал писать не то, т.е. надо напрягаться, что плохо.
Соответственно, учитывая, что в проповедях он постоянно задевал царский режим, власть тоже напряглась, как-то вот, прочее и прочее. Был даже замечательный такой случай, когда на съезд психиатров в Москву приехал Чезаре Ломброзо, который там так далее будет, и, соответственно, выбивал разрешение у московского губернатора съездить к Льву Николаевичу Толстому.
Д.Ю. Просто так нельзя было?
Игорь Викентьев. Нельзя. Нужно было, наверное, его не расстраивать, короче, нельзя. И он привёл, наконец, довод о том, что он психиатр. Ему не давали, не давали, а как только он сказал, что он психиатр, он говорит – хорошо, поезжайте.
Д.Ю. Другое дело.
Игорь Викентьев. Другое дело, значит. И, соответственно, его отправили, потому что лечить графа, но, соответственно, там, мягко говоря, у Льва Николаевича Толстого, говорят, глаз был намётанный, у графа, всё-таки, много посетителей было, вот, скажем. Он повёл его купаться, здорово уплыл, значит, Ломброзо как-то не очень купался. Вышел на берег, поднял Ломброзо одной рукой, вот как бы, и, соответственно, люди оставили воспоминания, и Толстой, и Ломброзо – они друг другу не понравились. Ломброзо хотел покопаться у графа в голове как бы, а граф «айда купаться», такие упражнения, и прочее. Но это я в сторону отъехал, просто в сторону немножко отъехал.
Далее. Соответственно, он лишил корма критиков, потому что рассуждать о литературе, в то время тоже были блогеры, т.е. их было даже до посинения, и также были различные типы революционеров, это очень важно в России, и как-то получилось так, что Толстой не принадлежал ни к кому, и как-то он тоже всем нанёс убыток. Поэтому, соответственно, наметились некоторые такие непонятки и прочее. Соответственно, Толстой, как в первой части мы говорили, он проявлял эпилептоидные черты личности, сразу могу сказать, что слово «эпилептоид» не является ругательством, т.е. может где-то оно является ругательством, вообще такое слово, ну вот так вот мама его родила, так вот сложились гены, что он был эпилептоид. И он был пылкий.
И, соответственно, скажем, он публикует такую вещь, которую я советую перечитать для тех, кто обдумывает житьё, потому что действительно очень здорово прочищает мозги, она называется «Исповедь». И толчком к «Исповеди» послужили такие 2 вещи, что, первое – что есть разные церкви, и вроде бы каждая церковь говорит о Боге, ну, в том числе, даже в христианстве есть масса разделений. Протестанты есть, есть восточная церковь, есть католическая церковь, есть англиканская церковь и так далее. И как-то они вроде бы против.
Другое дело, что, действительно, различные люди в области церкви – они проповедуют войну, что, по мнению Толстого, было нехорошо. И вот я попрошу сейчас Дмитрия Юрьевича зачитать некоторые кусочки из «Исповеди», который нам даст более точное понимание.
Д.Ю. Лев Толстой публикует «Исповедь». Произведение написано в 1879-1882 годах и опубликовано в 1884 году в Швейцарии, т.к. цензура не позволила это сделать в России. Первое издание на родине – 1906 год. Однако.
Игорь Викентьев. После Манифеста о свободе царского.
Д.Ю. О своей молодости.
Я всею душой желал быть хорошим; но я был молод, у меня были страсти, а я был один, совершенно один, когда искал хорошего. Всякий раз, когда я пытался выказывать то, что составляло самые задушевные мои желания: то, что я хочу быть нравственно хорошим, я встречал презрение и насмешки; а как только я предавался гадким страстям, меня хвалили и поощряли. Честолюбие, властолюбие, корыстолюбие, любострастие, гордость, гнев, месть – все это уважалось.
Мало что меняется в человеческой природе.
Игорь Викентьев. Ну вот, в чём достижение потрясающее Льва Николаевича Толстого, что его действительно вели страсти, мы об этом с Дементием плотно поговорили, но он иногда (иногда) всё-таки мог это преодолевать, в том числе путём этих записок, т.е. он сделал сам себе зеркало в виде дневника, в виде исповеди. И величие Льва Николаевича Толстого как личности, безусловно, что он иногда, в отличии от массы других людей, действительно мог себя переделывать, так скажем. Т.е., допустим, профессор Савельев периодически сидит на этом стуле и рассказывает про некоторые инстинкты, вот есть случаи, когда люди их преодолевают, причём в течение всей жизни. Лев Николаевич Толстой – один, как раз, из таких людей, который смог это преодолеть.
Далее покупается дом в Москве, в Хамовниках, не будем долго об этом рассуждать, я об этом немножко говорил, плюс это есть на сайте. И, соответственно, Лев Толстой проявляет такую, сознательный гражданин, он решает принять участие в переписи населения, всего лишь. И он выбирает себе радиус Смоленского рынка, в энциклопедиях написано, что сейчас этой территории не существует, но она была так социально – бандитски благополучной она была, короче.
Д.Ю. Ну, это у нас – Сенная площадь.
Игорь Викентьев. Да, да, да, родная Сенная, рядом с которой я тоже проживаю. Соответственно, он делает перепись, делает 3 дня, и очень важный момент, что вот 3 дня он занимается только этим. И вот я могу здесь поделиться личным опытом, который лично мне очень многое дал, хотя я ни в коем случае не говорю, что я – Лев Толстой, значит, да. Просто-напросто в 9 классе к нам пришла учительница, и меня с моим товарищем она вызвала и сказала, что она должна ходить и выявлять первоклассников в микрорайоне. Оказывается, такая функция есть у учителей, я не знал. Вот у них болят ноги, не знаю, короче, вы догадываетесь, что выявляли первоклассников мы с моим товарищем, просто послали и всё. Вот когда ты проходишь просто-напросто 3-4 дома в районе Сенной, сплошь коммуналки, отдельных квартир тогда не было просто, в советские времена. И открываются двери, видно – неприбранные женщины, мужчины – только в тренировочных костюмах, то, соответственно, к концу вечера материал на повестушку уже есть. На роман нету, но на повестушку точно есть.
И это очень сильный приём, такая концентрированная реальность, когда ногами, лично, не через газетку, не через Facebook, прошёл и получил. Соответственно, он делает в очередной раз выводы об этом, пишет что? Ну, первое – правительство ни черта не делает, что правда, т.е. правительство ничего не делает. Далее, второе – Лев Николаевич Толстой, как сильный человек, он делает призыв к гражданам, что часть граждан живут плохо, и дальше такая фраза, он потом подбирал другую окраску, что надо делиться вообще как бы. Реакции, в принципе, у граждан никакой. Ну, опубликовал граф очередное воззвание, ну и что, скажем. Ну, давайте почитаем кусок после переписи в Москве.
Д.Ю. Примерно в 1884 году под впечатлением переписи написана работа «Так что же нам делать?» Первая фраза: «И спрашивал его народ, что же нам делать? И он сказал в ответ: у кого есть 2 одежды, тот отдай неимущему, а кого есть пища – делай то же». Евангелие от Луки.
Выводы: так вот какие ответы нашёл я для себя на вопрос, что нам делать. Первое: не лгать перед самим собой, как бы ни далек был мой путь жизни от того истинного пути, который открывает мне разум. Второе: отречься от сознания своей правоты, своих преимуществ, особенностей перед другими людьми и признать себя виноватым. Третье: исполнять тот вечный, несомненный закон человека - трудом всего существа своего, не стыдясь никакого труда, бороться с природою для поддержания жизни своей и других людей.
Лев Толстой в то время называл душевнобольными всех людей, которые преданны исключительно личной, эгоистической жизни, и не понимают того, что истинное благо только в жизни общей.
Прямо большевик какой-то.
Игорь Викентьев. Ну, да.
Д.Ю. Цитата из дневника:
Я боялся говорить и думать, что все 99 из 100 – сумасшедшие.
Игорь Викентьев. 99 из 100.
Д.Ю. Я беру меньшую цифру – 95. Ещё разок.
Я боялся говорить и думать, что все 99 из 100 – сумасшедшие. Но не только бояться нечего, но нельзя не говорить и не думать этого. Если люди действуют безумно (жизнь в городе, воспитание, роскошь, праздность), то наверно они будут говорить безумное. Так и ходишь между сумасшедшими, стараясь не раздражать их и вылечить, если можно. И далее: безумная жизнь страшно жалка.
Однако.
Игорь Викентьев. Вот. Значит, соответственно, Лев Толстой, он делает очередную попытку, я сейчас прокомментирую, потому что этот кусок как раз, на мой взгляд, имеет прямое отношение к нашему зрителю – думающему, пытающемуся думать. Прокомментирую. Соответственно, он в очередной раз посещает Оптину пустынь, это в Калужской губернии, по свидетельству местных старцев, которые привыкли, не хочу плохо сказать про старцев, но это работа в ритуал. Если к ним приходят малахольные люди, старец, опытный человек, он видит, как человек входит, и так далее. И, соответственно, он даёт рецепты. Так вот, Лев Толстой вымотал старцев вообще в конец, потому что он задавал вопросы, на которые старцы, мягко говоря, ответов не могли дать. Он их вымотал, и, соответственно, скажем, учитывая, что он поперечник, он против, но сильный человек, вот обратите внимание, предыдущий фрагмент, который вы зачитали, он написан с призывом к сильным людям. Потом я докажу, что Лев Толстой не понимал, что остальные люди – не сильные. Вот он, к сожалению, этого не понимал. Он сам был сильный человек, и не понимал, что остальные – не сильные. Вот такая ошибка.
И вот, соответственно, Лев Толстой начинает потихонечку, т.е. он это сделал не сразу, мы до этого дойдём, он начинает реформировать религию, и, соответственно, он из религии очень многие элементы просто-напросто убирает. Почему убирает? Постараюсь изложить, это будет кратко, люди особо верующие могут меня как-то опровергнуть, ну, ради бога. Допустим, что Библия сделана богооткровенной и так далее. Вот помимо Библии, в которой такой богооткровенный текст, как считается, я атеист, просто излагаю, как обычно. Вот следующее, очень много связано с обрядами, с золотым шитьём, с крестами, с иконостасом.
Д.Ю. Красиво.
Игорь Викентьев. Это придумано, придумано причём на различных соборах католических, когда действительно собирались мужики, я чуть не сказал «колхоз», выслушивали друг друга, иногда продолжалось месяцами, иногда продолжалось месяцами, иногда годами. Дальше, как на съезде КПСС, они голосовали, принимали решение, это решение становилось обязательным для Европы, или для мира, так скажем, да. И прочее-прочее. И вот, соответственно, стандартный источник ереси, начиная с первых веков христианства, когда были люди, которые говорили, что есть Библия и всё, а вот это всё остальное – придуманное, вот всё остальное сверху. И, соответственно, в России такие секты тоже были, не секты, точнее, а направления такие, чаще всего духоборы, которые эту обрядовость тоже отрицали, страдали за веру, это правда, и прочее.
И, соответственно, потихонечку Лев Толстой начинает реформировать религию, т.е. он оставил основы религии, а всё наносное удаляет. И, соответственно, позже Владимир Ильич Ленин вот эту надстройку он начинает потихонечку снимать, и, соответственно, церковные власти потихонечку начинают злиться, потому что он образованный, он граф, он начитан, а с другой стороны, различные люди – духоборы, по- разному, там разные направления, видят в нём своего лидера. Т.е. он, может, и не хотел, но потом он стал лидером. Он, кстати, не очень хотел быть лидером, так получилось, так жизнь сложилась. Это вот первый момент, он религиозный, который, может быть, не всем интересен.
Вот есть момент, который интересен, и который мучает меня, как я сегодня Дементия, мучает меня еженедельно, а том числе, как бы виноваты и вы, Дмитрий Юрьевич, я скажу, в чём дело.
Д.Ю. Так-так.
Игорь Викентьев. Соответственно, у вас на этом стуле, который я сейчас грею бесплатно, присутствуют различные люди, которые излагают, и, скорее всего, неумышленно, масса людей, не будем называть фамилии, потому что не надо, некорректно. Они излагают, и дальше масса людей, которая смотрит передачи ваши, в том числе ваши передачи, они не понимают, где факт, где гипотеза, где закономерность. А это существенно разные вещи. Назову древнюю фамилию, допустим, такой человек, которого знают все, совершенно все – Зигмунд Фрейд, он приоткрыл дверку в эффект бессознательного, который безусловно существует, скажем, да. Далее, другой человек, которого все знают, как автора одной из модификаций теста IQ – Айзенк, он проехал по городам Европы, постарался найти по одним данным 7, по другим 10 больных, которых лечил Фрейд, выяснил, что ни одного больного Фрейд не лечил так, как он описывал. Это, кстати, аллегория, на всякий случай. Можете проверять по порталу Vikent, там все ссылки корректные и так далее.
И, соответственно, скажем далее. Далее такой человек, о нём отдельная история, которую я тебе расскажу, я немножко там причастен, поэтому могу кое-что рассказать, Лев Гумилёв, который придумал теорию пассионарности. Он на этом стуле не сидел, но он наш соотечественник, и прочая, и прочая. Соответственно, он, так получилось, что всплыл в перестройку, и люди, интеллигенция, массово причём, она его спрашивала, как жить в следующем году. И что не понимала масса людей, он уже более, Лев Гумилёв, болел и так далее. Фрейд, он, в принципе, сделал некую научную метафору, дальше он писал литературу, а люди восприняли Фрейда как истину в последней инстанции, что так оно на самом деле всегда и у всех есть. Соответственно, то же самое – Лев Гумилёв сделал некую гипотезу, более того, он сделал в борьбе с некоторыми научными противниками, фамилии которых не буду называть, чтобы никого не утомлять, скажем. Но люди восприняли, что вот именно вот так вот.
Далее. Некая ошибка, которая была сделана, в том числе, в Советском Союзе, что действительно была теория Маркса, и, соответственно, скажем, Маркс рассмотрел одну из многочисленных европейских форм хозяйствования. Но эта форма хозяйствования, мягко говоря, не очень переносима, например, на Афганистан. Просто не переносима, да. И поэтому, соответственно, когда вы слышите, я обращаюсь к телезрителям, какие-то научные вещи, первый контрольный вопрос, который нужно отдавать – вот это вот байка. Просто байка, человек рассказал байку, единичный случай из жизни. Ну, бывает единичный случай из жизни, скажем, да. Как-то я был на пляже, а на него подошёл просто-напросто, на этот же пляж, самый большой корабль на подводной подушке типа «Зубр». Очень редко, это было та Финском заливе, т.е. очень редкое событие и так далее. Это бывает не каждый день, как можно догадаться. Это гипотеза, т.е. есть гипотеза, которую ещё предстоит доказывать, а не руководство к жизни.
И вот поэтому это случилось со Львом Николаевичем Толстым, и большое, какое-то количество людей стало приходить к Толстому, а Толстой барин, и просто-напросто у русских бояр было, что ли, принято поесть и выходить на крыльцо, тут же крестьяне, старосты, какие-то богомольцы, пришельцы, что-то ещё. И вот тут как раз люди стали воспринимать Толстого как человека, который знает истину. Очень важно. Здесь, конечно, будет парадоксальный вывод, который вы нигде не найдёте, потому что я сам его придумал. Если почитать несколько подряд произведений Толстого, что я и сделал, видно, что он ищет. А люди, учитывая, что я сказал очень плохую фразу, в том числе и о телезрителях, не умеют читать, а Толстой писал очень уверенно. Т.е. он офицер, он граф, Ваше Сиятельство, круто, барин вообще, человек в возрасте, такой мощный мужчина, сильный мужчина, сексуально был очень одарённый, как говорят, и он пишет очень уверенно. Но если читаешь несколько произведений, видно, что он и сам ищет, и сам не знает, но сил признаться нет, и, соответственно, была у Толстого слабость, ему нравилось вот это ежеутреннее внимание, что вот пришли, спрашивают, это где-то в крови было воспитано и прочая, и прочая.
Причём, допустим, сыновья Толстого были против него, и Сергей Львович – один из сыновей, он писал следующую фразу, которую я процитирую, что «среди толстовцев не было ни одного умного человека». Уважаемые люди, кто ответственно думает о своей жизни, мой совет – когда вы слушаете кого-то, очень умного человека, то, соответственно, вы разделяете, где факт, единичный факт, где байка, где гипотеза, а где закон. Это очень разные весовые категории, с тем, чтобы не попасться.
И, соответственно, скажем далее, соответственно, Толстой начинает думать, а для него было естественно думать в виде художественных произведений, т.е. у него это было поставлено, навык писания был здорово поставлен, и, соответственно, он берёт в качестве прототипа брата нобелевского лауреата, он позже стал нобелевским лауреатом, Мечникова, а брат Мечникова – брат, не сам Мечников, не Илья Мечников, наш нобелевский лауреат – он был крупным чиновником в Туле. Соответственно, скажем, вроде бы всё есть, и далее как бы – а чем жить? И вот, соответственно, скажем, он пишет вещь – «Смерть Ивана Ильича» о том, что вроде бы человек жил, как надо, и ничего. И, соответственно, скажем, он приходит к некоторому выводу в очередной раз, что прогресс возможен только нравственный. Как-то он постоянно упирается на человека и так далее.
Параллельно Толстой говорил, что он прекрасно знает Карла Маркса, и сдал бы экзамен по Карлу Марксу. Я сильно подозреваю, бросаю тезис, мне его не простят, ну я уже привычный как бы, что я тоже неплохо знаю Карла Маркса, более того, я читал больше Карла Маркса, чем задавали в институте, и конспектировал, и прочая, и прочая. Сильно подозреваю, что Льва Николаевича Толстого я завалил бы минуты за 3. Почему? Некая ошибка, которую сделал – Толстой умнейший человек, но он сделал ошибку, потому что уже в эти времена, уже несколько десятилетий, как Карл Маркс, Фридрих Энгельс, и другие авторы рядышком с ними, они говорили о том, что производство 19 века имеет общественный характер, это такая цитата, которая во многих местах есть, общественный – т.е. группа. Обратите внимание, что Толстой, будучи сам сильным человеком, считал, что каждый другой человек – тоже сильный человек, ему достаточно сказать и человек возбудится от идеи, а то, что строить их нужно повзводно, поротно, побатальонно, дальше это будет называться «мануфактура», «фабрика». Вот эта идея, которая там написана много раз – и у Карла Маркса, и у Фридриха Энгельса, и у других экономистов, мимо этой идеи он просто-напросто, скажем, просто прозевал.
И вот, соответственно, меня несколько раз уже просят творческую биографию Владимира Ильича Ленина, ну вот, приведу один пример. 1903 году Ленин передавил конкуренцию внутри партии, это немножко попозже произошло, но очень этот случай похож на Толстого, я хочу провести здесь параллель. В партии, не буду утомлять вас фамилиями, существовало течение, что можно быть (это мой термин, сразу предупреждаю) интеллигентствующим членом партии коммунистической, т.е. можно разделять её взгляды, платить взносы и всё. Вот как ни странно, некие похожие вещи, Толстой тоже так считал, только не для коммунистической партии, а просто для сторонников. Что же говорил Владимир Ильич Ленин? Разделять взгляды – да, платить взносы, и третье, самое важное, почему все спорили, это болезнь русской интеллигенции, Ленин её ломал и правильно делал, принимать активное участие в жизни первичной организации, т.е. работать как-то. Т.е. помимо слов должны быть дела. А вот как раз этой вещи Толстой не делал, он как бы жил словами, писателю это возможно, и, соответственно, это происходило.
И так, соответственно, скажем, 1884 год, Толстой придумал идею, что нужно нравственно проститься, потому что он ориентируется на каких-то таких первых, что ли, христиан, в том числе, на буддистов, которых упомянули, и прочая, и прочая. И нужно проститься. И, соответственно, скажем, это приводит к комичным случаям, что он, граф, носит простую одежду, все едят графскую еду, графу подают не графскую еду, т.е. какую-то простую еду, т.е. это комично смотрится, скажем, да. И предпринимает первую попытку уйти, это малоизвестный факт, из Ясной Поляны, но жена рожает, поэтому это довод, чтобы вернуться. И, пожалуйста, третий фрагмент, прочтите, пожалуйста.
Д.Ю. 1884 год. О прощении Льва Николаевича Толстого. Первая попытка уйти из Ясной Поляны. Основано издательство книг для народного чтения «Посредник».
«В личной жизни он отказался от прислуги, убирал и чистил свою комнату, платье, сапоги и выносил за собой».
Игорь Викентьев. Достижение.
Д.Ю. Да.
Сначала он завладел своей печкой, позднее принялся топить печи во всем доме. Как-то зимою он устранил прислугу от колки и подготовки дров. Затем пришла очередь воды. Лев Николаевич поднимался с постели рано утром (еще в темноте), качал на весь дом воду из колодца и на себе тащил на кухню обледенелые санки с кадкой воды. В 1884 году он принялся за изучение сапожного ремесла. В маленькой комнатке около кабинета стояли низенькие табуреты. Пахло кожею. Знакомый сапожник приходил к Толстому и часами работал с ним сапоги. Скоро Лев Николаевич добился того, что его дочери носили обувь его изделия.
Ну это вообще полезно. Я, как некоторым образом бывший пролетарий, осмелюсь сказать, что с физическим трудом ничего не сравнится. А когда ты видишь, что у тебя из рук вылезает готовое изделие, да которое ещё кто-то с удовольствием носит – гордость переполняет. Умею, могу, полезен.
Игорь Викентьев. Да. Да, но обратите внимание, значит, как бы не хватает одной маленькой детали. Пролетарий, как Карл Маркс и другие экономисты, даже кое-кто до Карла Маркса, они объединяются в некоторые общественные формации. Лев Толстой автоматически рассматривал, что есть один человек, как перст, и, соответственно, этот человек будет заниматься нравственным самосовершенствованием, которое потом Владимир Ильич Ленин высмеял в известной статье «Лев Толстой как зеркало русской революции». И, соответственно, Лев Толстой сделает такую ошибку, и, соответственно, мягко говоря, здесь ещё что получается, что ему смотрят в рот, т.е., соответственно, нет человека, это как раз большая жизненная неудача, который мог бы поспорить со Львом Николаевичем Толстым на равных. Т.е. ему смотрят в рот и усиливают его ошибки. Он это рассматривает как возможный вариант в Европе. Соответственно, один из любимых героев юности – Жан-Жак Руссо, человек, который, прошу мне поверить, не очень хорошо соображал, что такое производство, что такое фабрика, он писал книги о воспитании детей, своих детей отдавал в детский дом, ну, настоящий блогер – Жан-Жак Руссо.
И, соответственно, Жан-Жак Руссо, он написал работу, и выиграл даже какой-то приз Дижонской академии наук, т.е. которую никто сейчас не знает.
Д.Ю. Я в городе Дижоне был, академии не видел.
Игорь Викентьев. Ну вот видите, вы подтвердили, да.
Д.Ю. Оттуда горчицу поставляют дижонскую. Хорошую.
Игорь Викентьев. Единственное, что осталось от академии. Так вот, изречение было какое, оно было, в общем-то, мысль банальна, за что он получил премию, что расцвет наук и искусств не увеличивает нравственность человека. Что, наверное, да, наверное, да. Более того, это вещь очень мутная, если можно часами сидеть и на эту тему говорить и так далее, и так далее. Соответственно, скажем, следующая идея, которую уже высмеивал Джек Лондон, о том, что нужно вернуться в природе, т.е. Жан-Жак Руссо выдумал какого-то дикаря, он выдумал его, он не видел, потому что если бы Жан-Жака Руссо отправили к дикарям, то я сильно подозреваю, что там бы ему не поздоровилось. К натуральным дикарям, скажем, да. Они бы его обнесли, для начала, как минимум обнесли.
Д.Ю. Говорят, что, извините, перебью, небезызвестный творец Фенимор Купер, который никогда индейцев в жизни не видал, он их описывал, как благородных дикарей, они были прекрасны.
Игорь Викентьев. Да, это та же самая линия Жан-Жака Руссо у Фенимора Купера, над которым издевался Марк Твен, а над Руссо издевался Джек Лондон, он пародийно говорил «вернёмся на деревья – и будет счастье». Это фраза Джека Лондона - «вернёмся на деревья – и будет счастье». И вот, соответственно, скажем, Лев Николаевич Толстой, учитывая, что в прошлый раз рассказывал Дементию, что те проекты, которые Лев Николаевич Толстой по реформации деревни были, они проваливались, это очень важный момент. Вот они проваливались. Он пытался реформировать деревню, они регулярно, значит, проваливались. Тем не менее, как защитная реакция и в отсутствие оппонентов, он придумывает некоего такого совершенного человека, т.е. Руссо как бы вот накосячил, но это косяк, он начинает тиражировать косяк Руссо и так далее. Причём граф, военный, помещик, барин, мощный мужик, отец семейства, все дела, он это делает чрезвычайно уверенно, так скажем. И, соответственно, возникает группа людей, которая, как ни странно, потом доведёт до цугундера, как раз бывает, мы эту вещь чуть рассматривали в предыдущих лекциях, что бывает, что женщины начинают смотреть на своего мужчину как на уникального, и доводят его как бы до ручки. В данном случае толстовцы, толстовцы – они не овцы, они, мягко говоря, сработали против Льва Николаевича Толстого, что они подкрепляли его в его, с одной стороны, исканиях, с другой стороны – заблуждениях.
И, соответственно, Толстой, ни в коем случае это не имеет отрицательной коннотации какой-то, он действительно эпилептоид, дальше он пишет такое произведение, оно считается литературным, хотя, на мой взгляд, его нужно считать социологом.
Д.Ю. Многие не поймут, эпилептоид – это психологический тип или конкретно человек, больной эпилепсией?
Игорь Викентьев. Есть, я говорил это в прошлом видео, и кто-то мне там сделал замечание, значит. Существуют как бы разные стадии, есть эпилептическая акцентуация, т.е. некоторые что ли характеристики, человек, в принципе, здоровый и так далее. Есть, когда действительно эпилепсия, когда уже припадки. Причём есть разные эпилепсии, есть разные эпилепсии, малая эпилепсия и так далее. У Льва Николаевича Толстого, он действительно был предрасположен в детстве, но уже вот мы сейчас подходим к периоду, когда у него начинается, несколько припадков в день бывало. Т.е. он прошёл как бы весь путь. Более того, есть великие эпилептики – Александр Македонский, Наполеон и другие замечательные люди.
Д.Ю. Цезарь.
Игорь Викентьев. Цезарь, да. Это не клеймо, т.е. в момент припадка он отключается, но вообще человек очень мощный, для эпилептоидов очень принято быть поперечником, быть против как бы, и любовь к порядку. В силовых ведомствах, у военных, в милиции, много среди борцов, людей, которые физически одарены, они вообще за порядок, их мама так родила, они не в Конституции прочитали, их мама так родила. Они за порядок, и они на своём месте, они себя нашли, вот физиология. Но Лев Толстой велик в том, что он постоянно какие-то свои природные инстинкты, он постоянно преодолевал. Тяжело, мощно, многотиражно, но он их преодолевал. И, соответственно, он пишет «Крейцерова соната», и «Крейцерову сонату», кто не читал, советую почитать, она коротенькая, кстати, и люди обычно воспринимают, как бы молодая жена изменила мужу и так далее. На мой взгляд, Толстой, в общем, немножко понимал он, мягко говоря, в литературе, и просто-напросто это повод рассказать историю, потому что большинство населения просто иначе не воспримет. Т.е. им нужен либо шпион с пистолетом…
Д.Ю. Антураж.
Игорь Викентьев. Да, что-то ещё. Мне представляется, что там одна из линий, которую некоторые феминистки до сих пор не могут простить Толстому, он там описал очень интересный эффект, и мне кажется, ради этого стоит прочитать «Крейцерову сонату», как вот женщина немножко угнетена, женщины, точнее, немножко угнетены – в общем-то, это правда действительно. Но очень важно, наверное, он впервые очень подробно, т.е. я очень много читаю, но я не знаю произведения, женщины за это очень тонко мстят. Вот угнетённые, угнетённые очень тонко мстят, и вот мне кажется, этот акцент – он чрезвычайно важен, подменять собой Толстого я не хочу, но давайте почитаем кусочек, Дмитрий Юрьевич, пожалуйста, озвучьте.
Д.Ю. 1887 год, «Крейцерова соната».
Пройдите в каждом большом городе по магазинам. Миллионы тут, не оценишь положенных туда трудов людей, а посмотрите, в 0,9 этих магазинов есть ли хоть что-нибудь для мужского употребления? Вся роскошь жизни требуется и поддерживается женщинами. Сочтите все фабрики. Огромная доля их работает бесполезные украшения, экипажи, мебели, игрушки на женщин. Миллионы людей, поколения рабов гибнут в этом каторжном труде на фабриках только для прихоти женщин. Женщины, как царицы, в плечу рабства и тяжелого труда держат 0,9 рода человеческого. А все оттого, что их унизили, лишили их равных прав с мужчинами. И вот они мстят действием на нашу чувственность, уловлением нас в свои сети. Да, все от этого. Женщины устроили из себя такое орудие воздействия на чувственность, что мужчина не может спокойно обращаться с женщиной. Как только мужчина подошел к женщине, так и подпал под ее дурман и ошалел. И прежде мне всегда бывало неловко, жутко, когда я видал разряженную даму в бальном платье, но теперь мне прямо страшно, я прямо вижу нечто опасное для людей и противузаконное, и хочется крикнуть полицейского, звать защиту против опасности, потребовать того, чтобы убрали, устранили опасный предмет.
Игорь Викентьев. Вот. Значит, моя интерпретация, с которой, возможно, часть зрителей не согласится, ну и хорошо, мы для этого и делаем. Ситуация какая: Лев Николаевич Толстой начинает придумывать теорию своей жизни, и в этой теории, такой благостной, появляется яркое пятно под названием женщина. Яркая женщина не помещается в теорию графа. Соответственно, он реагирует привычным образом – он пишет «Крейцерову сонату» и так далее. Более того, застольные беседы Толстого с дочерьми, он как бы постоянно их уязвляет, и есть даже, особенно на Западе, такой подраздел литературы, когда феминистки проклинают Льва Толстого, психоаналитически, а до сих пор ничего не могут простить. Непростые люди, непростые отношения. Соответственно, а женщина – яркое пятно, а яркое она пятно, частично зачитали, очень советую «Крейцерову сонату» с фломастером перечитать, как бы действительно человек понимал. Слишком яркое пятно, и недаром церковники были против красивых женщин, это соблазн, скажем, да. И церковники, и Лев Толстой, потому что женщины в теорию не помещаются. Не помещается, она мешает, скажем, да.
И вот, соответственно, скажем, Толстой сексуально одарён, в отличии от жены, которая как бы поражена оптовыми поставками секса, короче, скажем так. И вот, соответственно, скажем, он начинает моделировать для себя некоторый путь, и он пишет некое произведение – «Отец Сергий», которое простебали, другого слова не будет, Ильф и Петров, т.е. найдите «Отца Сергия» у Ильфа и Петрова, там кусочек, в виде стёба изложено и так далее. Как же моделирует Толстой? Пункт один. Скажем, есть блестящий офицер, естественно, блестящий, других офицеров не бывает, естественно, Петербург. И, соответственно, он незадолго перед свадьбой узнает, что его невеста – она любовница Николая I, всего лишь. Соответственно, он становится старцем при монастыре, ему там люди поклоняются, живёт отдельно от монастыря, где-то в обители какой-то он живёт. Соответственно, как-то приезжает какая-то пьяная компания, и, соответственно, скажем, там есть какая-то разряженная бабёнка, которая узнаёт, что есть старец, бывший блестящий офицер, т.е., соответственно, не соблазнить как бы в пьяном виде, т.е. она воспринимает это как вызов. Учитывая, что женщина – страшный объект, соответственно, он отрубает себе левый мизинец.
Д.Ю. Ой.
Игорь Викентьев. Отец Сергий. Это не прикол, я тебе рассказываю Толстого, извините как бы, скажем, да. Чтобы отвлечь. Если бы был Алексей Алексеевич Ухтомский, он бы сказал, чтобы перебить доминанту. Просто топором по пальцу, как бы по мизинцу, в, в общем, действительно. Женщина поражена, уходит в монастырь, а отца Сергия в варианте Ильфа и Петрова мучают клопы, а в варианте Толстого – просто прихожане, которые не дают ему сосредоточиться над вечным. И он как бы куда-то сваливает в Сибирь, и, в общем-то, на этом всё заканчивается.
Он как бы моделирует, и получается, что уйти в монастырь, у него такие попытки, разговоры такие были. У него не получается. И вот, соответственно, ещё одна отместка про женщин, это последний, как ни странно, это последний роман Толстого, тоже мало известно. Он пишет по сюжету, который он попросил не использовать известного юриста Кони, Кони ему рассказал – это роман «Воскресение». Сверхкратко, может быть, главная деталь – идёт суд над некой проституткой, в том числе проституткой, и человек, который прокурор, узнаёт, что это совращённая им девица когда-то. Такая фабула, скажем, да. Но это, повторяю, фабула, чтобы привлечь внимание, а, учитывая, что надо расправиться с женщинами, которые не помещаются в теорию, Лев Толстой даёт описание дня российской проститутки. Пункт 5 прочтите, пожалуйста.
Д.Ю. Быт проститутки.
Утром и днем тяжелый сон после оргии ночи. В третьем, четвертом часу усталое вставанье с грязной постели, зельтерская вода с перепоя, кофе, ленивое шлянье по комнатам в пеньюарах, кофтах, халатах, смотренье из-за занавесок в окна, вялые перебранки друг с другом; потом обмывание, обмазывание, душение тела, волос, примериванье платьев, споры из-за них с хозяйкой, рассматриванье себя в зеркало, подкрашивание лица, бровей, сладкая, жирная пища; потом одеванье в яркое шелковое обнажающее тело платье; потом выход в разукрашенную, ярко освещенную залу, приезд гостей, музыка, танцы, конфеты, вино, куренье и прелюбодеяния с молодыми, средними, полуодетыми и разрушающимися стариками, холостыми, женатыми, купцами, приказчиками, армянами, евреями, татарами, богатыми, бедными, здоровыми, больными, пьяными, трезвыми, грубыми, нежными, военными, штатскими, студентами, гимназистами - всех возможных сословий, возрастов и характеров. И крики и шутки, и драки и музыка, и табак и вино, и вино и табак, и музыка с вечера и до рассвета. И только утром освобождение и тяжелый сон. И так каждый день, всю неделю. В конце же недели поездка в государственное учреждение - участок, где находящиеся на государственной службе чиновники, доктора - мужчины, иногда серьезно и строго, а иногда с игривой веселостью, уничтожая данный от природы для ограждения от преступления не только людям, но и животным стыд, осматривали этих женщин и выдавали им патент на продолжение тех же преступлений, которые они совершали с своими сообщниками в продолжение недели. И опять такая же неделя. И так каждый день, и летом и зимой, и в будни и в праздники.
Игорь Викентьев. Вот. Мне кажется, надо помещать в учебники литературы этот кусок, т.е. для просвещения старшеклассников.
Д.Ю. Мне кажется, что у него уже половая дисфункция к тому времени какая-то наступила, что тёток он разлюбил, нет?
Игорь Викентьев. Нет, он постоянно, я же рассказываю, что он скверно высказывался. Дочери были за него, т.е. до конца, как ни странно, хотя он постоянно, отечески им просвещал, насколько они несовершенны. Т.е. его дети даже писали работы против него, тут же за столом сидя, у графьёв так принято, скажем, да, Сергей Львович в частности, да. Соответственно, скажем, тут возникает несколько линий парадоксальных, которые, наверное, повторять не стоит. Вообще надо немножко пошутить, потому что, я думаю, что вашим голосом вы нагнали страху на молодёжь. И, соответственно, скажем, один из сыновей, Лев Львович Толстой. Соответственно, вот такой неправильный бренд испортил ребёнку жизнь и сделал неврозы с детства, потому что Лев Толстой с детства слышал, что он не тот Толстой. И, соответственно, Лев Толстой, если папа как бы, вот Дементий пришёл, если папа был за общину крестьянскую, то Лев Толстой был…
Д.Ю. Решительно против.
Игорь Викентьев. Категорически против! Если Лев Толстой был против войны, то Лев Толстой – за войну. Поэтому как-то он мотался, всё кончилось лекциями про отца. Ничего, собственно, он не сделал, с детства ему была нанесена такая психотравма, которую он не осилил. Всё окружение постоянно тыкало, что он не совсем тот Лев Толстой. Правильный бренд – это не только в бизнесе, короче. В семейной жизни тоже. Далее случается в России какой-то бардак, я немножко касался этого, очередная засуха, и, соответственно, правительство, мягко говоря, что-то оно предпринимает, но всё тяп-ляп, кое-как. Т.е. правительство доказало с помощью Крымской войны, что оно вообще не в состоянии управлять страной, причём простейшими вещами, какие-то балы в Питере до посинения. У меня бал – мечта ещё со времён школы, просто понимаю, что могу сделать, но времени много съест - сосчитать, сколько бабла было затрачено на балы в Зимнем, а Константинополь не наш. Мне кажется, переправка ресурсов туда, она немножко бы изменила геополитику и в 19, и в 20 веке.
Д.Ю. Я осмелюсь заметить, что вот это бытописание проституток, жизненного цикла, так сказать, круга, очень похоже на так называемую богему, аристократию, только они денег не берут за данное занятие, а проституткам за это платят. А так всё то же самое – непрерывно на кочерге, веселье, танцы, секс разнузданный.
Игорь Викентьев. Богема, да.
Д.Ю. И никакой пользы родной стране.
Игорь Викентьев. И, соответственно, скажем, он участвует, участвует, насколько я понимаю, именем, т.е. под его имя давались деньги и так далее. Он участвует в очередной, просто-напросто, голод, он как-то пытается, мотается, действительно мотается, под его имя дают деньги. Значит, борьба с голодом. И, соответственно, он пишет очередное произведение, это не литературное, это скорее такое социологическое произведение, пожалуйста, фрагмент шестой.
Д.Ю. даровая раздача денег и хлеба населению ослабит энергию и самодеятельность народа, более всего другого могущую поддержать в нынешнее тяжелое время его благосостояние.
Вывод Льва Толстого: только деятельность, имеющая внутреннюю цель для души, всегда соединенная с жертвой, только такая деятельность устраняет все препятствия, мешавшие деятельности правительственной с внешней целью.
Игорь Викентьев. Как раз вот очень важный момент, он сложный. С точки зрения логики, мягко говоря, даровая раздача, просто он действительно описывает, что у крестьян очень много левых приработков в городе. Понятно, что крестьяне рассказывают, что у них нет денег. На самом деле есть, но определить это быстро просто невозможно. И делается совершенно такой нелогичный вывод, он использует материалы переписи, и вывод совершенно нелогичный, потому что понятно, что нужно делать социальные реформы, нужно смотреть, всё-таки, кое что делается в Европе, мягко говоря, какие-то. Там счастья нет, но какие-то производства есть, скажем, да. Всё-таки есть производства. Он делает какой-то вывод, перечитав, многие не дочитали, а он перечитал какую-то литературу, связанную с первыми христианами, и не первыми христианами, и прочим, и прочим, что необходимо принести жертву. Соответственно, скажем, второе объяснение этого же процесса, что он периодически действительно в молодости грешил, а потом он каялся, но каялся он очень мощно, и даже публично, и распространял это большим тиражом по России и по другим странам мира и так далее.
Вот почему-то ему в какой-то момент захотелось принести жертву, повторяю, зачитали, и думаю, что будет нашим зрителям тяжело ещё раз. Проведена помощь крестьянам, раздавать деньги нельзя, вывод – надо принести жертву. Логически просто никакой связки нет, но, тем не менее, это очень характерно для Толстого, если принять участие, что он читает постоянно, хронически, он в этом мире живёт, и вот такую привычку с детства каяться.
Д.Ю. Мягко говоря, про голод выглядит странно. Например, неурожай, после которого люди от голода умирают. Нравственно ли бесплатно раздавать им еду? По-моему, вопрос лежит в совершенно другой плоскости – жив останется человек, или нет. Отблагодарит он тебя за это или нет – нравственно это, безнравственно – вообще, по-моему, я не знаю. Добрые дела делают для того, чтобы сделать доброе дело. Если ты хочешь в ответ за доброе дело что-то получить, это называется корысть, а дело мгновенно перестаёт быть добрым. Надо ли кормить умирающего от голода? По-моему, это какой-то безумный вопрос. Рассуждать при этом, надо его…
Игорь Викентьев. Смотрите, Дмитрий Юрьевич, вы изложили концепцию Иеремии Бентама, англичанина, большое спасибо вам. Значит, Толстой, ещё раз, он очень мощный человек, и, ради бога, меня извините, но вот очередное доброе…
Д.Ю. Бентам – это который паноптикум придумал, нет?
Игорь Викентьев. В том числе, да.
Д.Ю. Это же по моей части.
Игорь Викентьев. Он был такой, да, он широкий был человек, значит, и прочее. Так вот, Толстой просто-напросто всегда пишет о себе.
Д.Ю. Как любой автор.
Игорь Викентьев. И это есть ошибка как раз. И вот, соответственно, у него возникает такая светлая идея – принести жертву, причём он человек мощный, и жертва должна быть мощная. И, соответственно, он в том числе, не буду рассказывать историю, кого интересует – это целые книги, просто очень кратко излагаю, там 40 слайдов вам в помощь. И, соответственно, скажем, он начинает играть интересную игру, и более того, даже как бы у него есть запись, немножко попозже, к 80-летию, что же, вот человеку 80 лет, всем бы нам дожить до этого возраста. Чего же он хочет к 80-летию? Есть такая небольшая запись в дневнике, что он очень сожалеет, что его не посадили в тюрьму. Я не сошёл с ума, Дмитрий Юрьевич, и вообще, я не пью. Александр III просекает, периодически он пишет царю, он как бы граф, он спокойно пишет царю, и так далее, и так далее. И, соответственно, Александр III соображает и советуется с Победоносцевым, обер-прокурор Синода Священного. Александр III говорит, что Лев Толстой хочет уподобиться Сократу, который пострадал ни за что вообще, и Христу. «А я не позволю!» - просёк Александр III, и всё-таки они с Победоносцевым придумывают такой ходюльник, прямо скажем, тоже был креатив, что, соответственно, они будут мочить сторонников Толстого, а самого Толстого, который подставляется и который хочет в тюрьму, я не говорю…
Д.Ю. Отказать.
Игорь Викентьев. Да, да, да, отказать ему в этом желании, нет такого права у русского графа.
Д.Ю. В тюрьме сидеть.
Игорь Викентьев. Дело приобретает серьёзный оборот, потому что людей посылали на каторгу, в Сибирь, в какие-то солдатские полки, вероятно, были особые части, я, действительно…
Д.Ю. Арестантские роты.
Игорь Викентьев. Ну, наверное. Короче, это по-взрослому было, что-то ещё. А Лев Толстой – телеграммы со всего мира, газеты, и так далее. И царь следит за тем, чтобы ни волос не упал с головы Толстого, потому что не доставит ему такое мазохистское удовольствие пострадать, причём публично пострадать. Но всё-таки светлая мысль пострадать Толстого не покидает, т.е. пострадать, так по-взрослому. В советские времена был такой анекдот, что вышла некая газета, и там был написан заголовок «Если делать, то по-большому», заголовок, скажем так, стандартный журналистский. Ну, если пострадать тоже хочется по-большому, и, соответственно, скажем, Толстой решает отказаться от прав на свои книжки, потому что книжки издаются в разных странах мира, и отказаться. Более того, могу сказать, что у нас очень хороший закон, у нас в России действительно некоторые законы очень хорошие. Гражданский кодекс у нас шикарный по интеллектуальной собственности, очень прогрессивный. И, соответственно, если кто-то является автором – фотографии, видео, текстов, стихов – вы тоже вправе отказаться. Соответственно, даже в советские времена выходило полное собрание сочинений Толстого, и там действительно есть надпись, что это вот принадлежит миру, бесплатно то есть.
Параллельно он сидит за столом, надо хорошо снимать – граф, там посуда, какие-то элементы прислуги всё-таки остались, все дела. Сидят довольно бестолковые его дети. Дети Толстого, сразу скажу, мне эту фразу, может, не простят дети, их много, тоже вам не буду говорить, сколько. Ему подают отдельную пищу, что-то ещё, и он проповедует, что они тоже должны от всего отказаться. А они толком даже сапог ни чистить, ни шить тоже не очень умеют. Соответственно, это смеялся уже Ильф и Петров, и как раз периодически начинает графиня бегать к пруду с изменившимся лицом. Есть пруд в Ясной Поляне, это такой довод в семейных конфликтах.
Д.Ю. Пойду утоплюсь, что ли?
Игорь Викентьев. Да, да, да, такой вот женский довод в споре. Есть пруд в Ясной Поляне, там можно высокохудожественно, по-МХАТовски утопиться. Естественно, не топится, её как-то спасают, но это регулярная такая вещь. В определённом смысле, как ни странно, я на стороне Софьи Андреевны, потому что на ней целый выводок детей, папа в каких-то мечтах, что-то ещё, что-то ещё, и папа опростился. Но вот он опростился, когда есть надсистема, всё работает. Основные деньги Толстого – это поместье Поволжское, купленное заранее, он туда не вмешивался, и оно приносило деньги. Ясная Поляна денег не приносила. В принципе, на этом фоне можно ставить социальный эксперимент над собой. Когда начинает социальные эксперименты над не очень толковыми детьми, ну их просто уже биография известна, дети не очень толковые, особенно в папу были не очень толковые.
И Софья Андреевна действительно бегает к пруду, потому что это довод в споре, потому что папа хочет опроститься, не только один, но и с помощью семьи, и она против как бы.
Д.Ю. Открытие натурально, я не знал, что это про него. Я замечу вдогонку, что фраза «грузите апельсины бочками» - она, оказывается, тоже не смешная. Апельсины в Америку с Сицилии возили бочками. Кто бы мог подумать.
Игорь Викентьев. И соответственно, возникает такая вот тема, как принести жертву, и непротивление злу насилием. И апологически Толстой доказывает, что есть процессы, и, соответственно, должен быть какой-то человек, который встаёт из окопа и на котором зло закончится. Т.е. нужно вставать из окопа и не отвечать злом на зло. И совершенно понятно, что это для очень сильных людей, может быть, для буддистов, которые ежедневно тренируются специально и так далее, что это такой очень красивый лозунг, но это опять-таки такая, скорее, метафора, такое пожелание благое, но это действительно не работает. Ну, не работает, если ты это постоянно не практикуешь, не занимаешься, этого не делаешь, тяжело это. Но, тем не менее, это происходит. И, пожалуйста, 7 цитату давайте, сейчас большая, гигантская цитата, сейчас я секундочку гляну. Он выпускает работу «Что такое искусство?», сейчас послушаем, гигантская цитата, но, пожалуйста.
Д.Ю. Цитата об оценке произведений искусства.
Я читал где-то, что художников-живописцев в одном Париже 30 000. Столько, должно быть, в Англии, столько же в Германии, столько же в России с Италией и другими мелкими государствами. Так что всех художников-живописцев должно быть в Европе около 120000, столько же должно быть музыкантов и столько же художников-писателей. Если эти 300 тысяч человек производят каждый хоть по 3 произведения в год (а многие производят их по 10 и более), то каждый год дает миллион произведений искусства. Сколько же их за последние 10 лет и сколько за все то время, как искусство высших классов отделилось от искусства народного? Очевидно, миллионы. Кто же из самых больших знатоков искусства действительно не только получил впечатление от всех этих мнимых произведений искусства, но знает хотя бы о существовании их? Мы окружены произведениями, считающимися художественными. Рядом напечатаны тысячи стихотворений, тысячи поэм, тысячи романов, тысячи драм, тысячи картин, тысячи музыкальных пьес.
Это он до интернета не дожил.
Игорь Викентьев. Нет, тут и фейсбук, да, в полный рост, ютубус.
Д.Ю. Из того, до какой степени достигает произведение искусства совершенства в каждом из этих трех родов, вытекает различие достоинств одних произведений от других. Могут быть произведения 1) значительные, прекрасные и мало задушевные и правдивые; могут быть 2) значительные, мало красивые и мало задушевные и правдивые; могут быть 3) мало значительные, прекрасные, и задушевные, и правдивые и т. д. во всех сочетаниях и перемещениях.
Все такие произведения имеют свои достоинства, но не могут быть признаны совершенными художественными произведениями. Совершенным произведением искусства будет только то, в котором содержание будет значительно и ново, и выражение его вполне прекрасно, и отношение к предмету художника вполне задушевно и потому вполне правдиво. Такие произведения всегда были и будут редки. Все же остальные произведения, несовершенные сами собой, разделяются по основным условиям искусства на три главные рода: 1) произведения, выдающиеся по значительности своего содержания, 2) произведения, выдающиеся по красоте формы, и 3) произведения, выдающиеся, по своей задушевности и правдивости, но не достигающие, каждое из них, того же совершенства в двух других отношениях.
Все три рода эти составляют приближение к совершенному искусству и неизбежны там, где есть искусство. У молодых художников часто преобладает задушевность при ничтожности содержания и более или менее красивой форме, у старых наоборот; у трудолюбивых профессиональных художников преобладает форма и часто отсутствует содержание и задушевность.
Игорь Викентьев. Вот, я постараюсь немножко прокомментировать, т.е. допустим, ранние христиане – они были немножко против, допустим, актёров, каких-то произведений. Например, такой яркий представитель – Тертуллиан, как раз «верую, потому что абсурдно» ему приписывается, он на самом деле говорил более тонкую фразу, как раз вот он был, значит, потом был Лев Толстой, действительно, масса произведений – это развлечение, отвлечение, что-то ещё. Толстой реформировал мир, по крайней мере, в своей голове, соответственно, общеизвестная вещь, мы не стали здесь приводить эту цитату, он там ничего не говорит. Т.е., допустим, он против Шекспира, ну, например, просто против Шекспира и так далее, просто. Ну, потому что он против, он дошёл до искусства и в том числе, т.е. если некоторые вещи здравые, ну, он проповедует и он против, потому что он сносит всё на своём пути. И вот, соответственно, скажем, обратите внимание, он прошёлся по яркому пятну, ради бога, извините, действительно яркие пятна – женщины, он прошёлся легко; по царю, про императора – это легко ходил ногами, т.е. как бы да. По искусству, тоже яркая вещь, тоже легко прошёлся.
Соответственно, потихонечку это зрело годами, ну и, соответственно, на старости лет, вдохновляющий пример, он выучивает древнегреческий и начинает переводить Библию, Евангелие и так далее. Он сам переводит. Естественно, это вещи изначально спорные, есть Академия наук в Риме, одна из академий, которое это изучает, древний текст, перевод и так далее, библистика. Чёрт ногу сломит, чуть не сказал, в библистике. Короче, сложная вещь. Короче, он считает, что он находит много ошибок, ну и заодно он как бы какое-то количество заповедей переделывает, сводит их до 4, просто до 4, потому что. И, соответственно, скажу, этот момент – он очень известный, потому что масса произведений Толстого запрещаются цензурой, их переписывают. Пушкин и Толстой – это отцы самиздата, потому что переписывают и офицеры, и чиновники, масса людей переписывают, что-то ещё, такой интернет 19 века. И церковь просто-напросто не может это терпеть, потому что очень известный человек, о безопасности которого печётся император. Они передавали это дело – попечение о Толстом друг другу.
Он просто-напросто, на церковном языке это называется ересь, это называется просто ересь и всё. Плюс есть донесения, по поводу донесений в церкви всё порядке, т.е. он несколько раз выматывал старцев Оптиной пустыни потому что, а старцы говорили, что него была очень большая гордыня, они были мокрые после визита Толстого, потому что он ставил своими вопросами в тупик, он очень образованный человек, несколько языков знает и прочее. Соответственно, церковь просто не может это терпеть, и, соответственно, скажем, это маленький фрагмент, это извлечение, соответственно, происходит то, что проходится в школе – Толстой отлучён от Церкви, и крохотное извлечение, там написано церковным языком и так далее.
Д.Ю. Постановление Синода. «Известный всему миру писатель, русский по рождению, православный по крещению и воспитанию своему, граф Толстой, в прельщении гордого ума своего, дерзко восстал на Господа и на Христа Его и на святое Его достояние, явно перед всеми отрекшись от вскормившей и воспитавшей его Матери, Церкви Православной, и посвятил свою литературную деятельность и данный ему от Бога талант на распространение в народе учений, противных Христу и Церкви, и на истребление в умах и сердцах людей веры отеческой, веры православной, которая утвердила вселенную, которою жили и спасались наши предки и которою доселе держалась и крепка была Русь святая». Серьёзно.
Игорь Викентьев. Вот Церковь не могла поступить иначе, потому что это некий пример.
Д.Ю. Край уже.
Игорь Викентьев. Сейчас бы это было названо просто такой управляемой провокацией, это как бы такая PR-технология, ну тогда это было ярко. В этот день Толстой гулял по Москве, публика ему аплодировала. Внешне он как-то очень спокойно пережил, хотя как бы, и Церковь на этом настояла, и как бы сам Толстой – хоронить без креста и так далее, что и произошло. Мы скоро уже подойдём к похоронам, потому что…
Д.Ю. А, пардон, эти переводы его – они где-нибудь сохранились? И, возможно, толкование, было бы интересно поглядеть.
Игорь Викентьев. Нет, он просто нашёл ошибки, и он просто предложил свои варианты – 4, по-моему, на слайдах они есть, я просто не хочу, заповеди – такая штука, лучше цитатами общаться. Главное я сказал как бы, да. И, соответственно, значит, далее я сразу же предупреждаю, это гипотеза, гипотеза, я уже об этом говорил, думаю, ряд историков со мной согласится, что Революция 17 года во многом была заложена в Крымскую войну, когда всё страна узнала, что страна совершенно беспомощна, власть ни черта не делает, в буквальном смысле слова. И вот, соответственно, один из исправителей вот этих допущенных недостатков, более того, накапливаемых недостатков, царский режим накапливает недостатки, был Столыпин, который пытался навести порядок, в том числе, с помощью виселиц. Соответственно, он придумал некоторые суды, которые должны были расследовать в течение 48 часов некие преступления революционные. Мы говорим «революционные», для Столыпина это были террористы и так далее. В них не входили адвокаты, и в течение 24 часов там, допустим, либо повешение, либо расстрел.
И, соответственно, скажем, Церковь, как ни странно, правильно сказала, что он восстал на учение, что действительно он просто переписал его, всего лишь. Соответственно, Лев Толстой пишет письмо царю, которое фактически начинает с оскорбления, потому что, кто не знает из наших зрителей, было титулование, и, соответственно, нужно было определённым образом обращаться к царю и так далее. Понятно, что человек-крестьянин мог там сказать типа «Ваше Высокоблагородие», что-то в этом роде, но это крестьянин, ему можно. А граф, дворянин, он должен был правильно обращаться к царю и так далее. Сейчас я попрошу Дмитрия Юрьевича зачитать кусок обращения к царю, обратите внимание на первую строчку.
Д.Ю. «Любезный брат!»
Игорь Викентьев. Да.
Д.Ю. 1902 год, открытое письмо императору Николаю II. «Любезный брат!» – Ну это фактически «Слышь, ты!»
Игорь Викентьев. Пацан, да, это кореш.
Д.Ю. «Такое обращение я счел наиболее уместным потому, что обращаюсь к вам в этом письме не столько как к царю, сколько как к человеку - брату. Кроме того еще и потому, что пишу вам как бы с того света, находясь в ожидании близкой смерти».
«Если бы вы могли, так же как я, походить во время царского проезда по линии крестьян, расставленных позади войск, вдоль всей железной дороги, и послушать, что говорят эти крестьяне: старосты, сотские, десятские, сгоняемые с соседних деревень и на холоду и в слякоти без вознаграждения с своим хлебом по нескольку дней дожидающиеся проезда, вы бы услыхали от самых настоящих представителей народа, простых крестьян, сплошь по всей линии речи, совершенно несогласные с любовью к самодержавию и его представителю. Если лет 50 тому назад при Николае I еще стоял высоко престиж царской власти, то за последние 30 лет он, не переставая, падал и упал в последнее время так, что во всех сословиях никто уже не стесняется смело осуждать не только распоряжения правительства, но самого царя и даже бранить его и смеяться над ним».
В каждый период жизни человечества есть соответствующая времени ближайшая ступень осуществления лучших форм жизни, к которой оно стремится. Пятьдесят лет тому назад такой ближайшей ступенью было для России уничтожение рабства. В наше время такая ступень есть освобождение рабочих масс от того меньшинства, которое властвует над ними, - то, что называется рабочим вопросом. В Западной Европе достижение этой цели считается возможным через передачу заводов и фабрик в общее пользование рабочих. Верно ли, или неверно такое разрешение вопроса и достижимо ли оно или нет для западных народов, - оно, очевидно, неприменимо к России, какова она теперь. В России, где огромная часть населения живет на земле и находится в полной зависимости от крупных землевладельцев, освобождение рабочих, очевидно, не может быть достигнуто переходом фабрик и заводов в общее пользование. Для русского народа такое освобождение может быть достигнуто только уничтожением земельной собственности и признанием земли общим достоянием, - тем самым, что уже с давних пор составляет задушевное желание русского народа и осуществление чего он все еще ожидает от русского правительства.
Да, точно большевик. Земля – крестьянам, фабрики – заводам, т.е. этим, рабочим, извините.
Игорь Викентьев. Соответственно, что царь, который в состоянии делать балы, но не в состоянии страной управлять, явно совершенно, ну ни черта он, естественно, сделать не может. Соответственно, маленькая деталь, говорю, может быть, для программистов, в 1903 году Толстой делает, сейчас бы это назвали такую примитивную экспортную систему, он под свою теорию, под свои взгляды находит массово высказывания великих людей, такие сборнички делает по поводу, как жить правильно. Это, естественно, читается, но совершенно не услышано. 1906 год, малоизвестный факт, Толстой, по слухам, по литературным слухам, Толстого выдвигают на Нобелевскую премию, а Лев Николаевич Толстой не хочет, и, соответственно, пишет знакомому финну, финн – почти что швед, шучу я так. Он повлиял бы на нобелевский комитет и не надо. Ну, действительно, какому-то там дали поэту, я выучил, но забыл, там такой поэт, что я даже его забыл. Ищите сами, кому дали там Нобелевскую премию. Он просто-напросто, совершенно спокойно, потому что, ещё раз повторяю, он уже старенький, он уже пытается думать не о себе, Нобелевская премия, ну ни к чему, как ни странно. В истории Нобелевской премии были отказы от Нобелевских премий, это действительно известный факт, там Жан-Поль Сартр, другие отказывались, что-то ещё. Но Толстой был первый, кто ответственно отказался. Т.е. не «Битлз» там отказались от известного звания от английской королевы, это Лев Толстой совершенно спокойно это делает и так далее.
И, соответственно, скажем, я немножко перепутал, сбился, извините, вот теперь выходит уже 11 фрагмент, «не могу молчать», это его реакция на Столыпина, при этом он как бы знал отца Столыпина и говорил ему «ты».
Д.Ю. Весна 1908 года, статья Льва Толстого «Не могу молчать».
«Семь смертных приговоров: два в Петербурге, один в Москве, два в Пензе, два в Риге. Четыре казни: две в Херсоне, одна в Вильне, одна в Одессе».
Недавно еще не могли найти во всем русском народе двух палачей. Еще недавно, в 80-х годах, был только один палач во всей России. Помню, как тогда Соловьев Владимир с радостью рассказывал мне, как не могли по всей России найти другого палача, и одного возили с места на место. В Москве торговец-лавочник, расстроив свои дела, предложил свои услуги для исполнения убийств, совершаемых правительством, и, получая по 100 рублей с повешенного, в короткое время так поправил свои дела, что скоро перестал нуждаться в этом побочном промысле, и теперь ведет по-прежнему торговлю. Нельзя так жить. Я по крайней мере не могу так жить, не могу и не буду. Затем я и пишу это и буду всеми силами распространять то, что пишу, и в России и вне ее.
Игорь Викентьев. Это письмо премьеру, всего лишь.
Д.Ю. Столыпину.
Игорь Викентьев. Да, Столыпину. Т.е. он делает, что хочет, и прочее. И, соответственно, вот здесь вот в семье уже начинаются довольно большие проблемы, и часть этих проблем связана с Владимиром Чертковым. Был такой человек, и его путь внешне очень напоминает Толстого – офицер, дальше опять-таки Петербург, дальше опять-таки слово «блестящий» - женщины, пьянки, что-то ещё. И в какой-то момент он понял, что это нечто не стоящее, и оказалось, что есть мощный Лев Николаевич Толстой, который уже этим занимался. И Чертков стал ему помогать, и фактически есть ошибочное мнение, что Толстой чуть ли не руководил толстовцами. Нет. Фактически этим занимался Чертков, Владимир Чертков, и он был более толстовцем, чем сам Толстой, потому что у него тоже были залысины, и, соответственно, описан случай, когда сел комар, и Толстой, как человек простой, этого комара на Черткове убил. Чертков вспомнил о непротивлении злу насилием, и был в шоке – на его лысине прибит комар самим источником учения. Он был такой более Папа Римский, чем сам Папа Римский. И, соответственно, у Черткова была гигантская переписка с толстовцами, это не секта, скорее душевное направление, скажем. Там было много чего, потому что толстовцы, они дожили до колхозов, их довольно последними как бы приватизировали, потому что они не бухали, например, толстовцы, т.е. в России в селе не бухают и работают, понимаете, им даже колхоз не нужен. Но всё-таки потом прибрали. Он их вывозил в Америку, в Канаду, точнее скажем, да. Сейчас толстовцы есть в Австралии, в Канаде, это небольшие такие общины, но, тем не менее, есть.
И, соответственно, как-то вот, через Черткова, через Толстого, с одной стороны была жена, которая делала им экспериментальный невроз, потому что она говорила о детях, о деньгах, о хозяйстве, которое нужно держать. А с другой стороны Чертков, который говорил графу, что вы же зовёте опрощаться, ну, как на современном языке, отвечайте за базар. Вы звали, значит, ну давайте. И это годами с двух сторон. Причём они тут же живут все эти вместе, и так далее, и так далее, у графа периодические припадки, все дела, скажем. И вот, соответственно, скажем, жить тяжело, и, соответственно, Толстой уже начинает закидывать какие-то такие варианты, он начинает писать своим сторонникам, в частности, на Кавказ, там на Кавказе был граф некий, который тоже был толстовец и жил в общине. Община толстовцев – это что-то типа кооператива, все скидываются, все работают.
Д.Ю. Кибуц.
Игорь Викентьев. Да, да, да, вот хозяйственная модель, да. Кооператив это такой, как правило, сельхозкооператив. Что хорошо бы как-то приехать, потому что ему действительно тошно, ну тошно, потому что постоянно ближайшее окружение делает. Более того, начинается эффект в поздние годы Толстого, когда параллельно безумное количество гостей, и начинается уже конкуренция дневников, кто напишет о Толстом и так далее, и так далее, и прочая, и прочая. Очень нездоровая обстановка, потому что как-то никто не работает, и как-то занимается какой-то фигнёй. Действительно, атмосфера гнилая. А психологически, как ни странно, Толстой такой здоровый, мощный человек. И, соответственно, в какой-то момент, ему 82 года, и он просто-напросто, то, что называется «уход». Он просто повелел запрягать, и, соответственно, к нему примкнул доктор Маковецкий, примкнул Владимир Чертков, и одна из дочерей потом догнала его, скажем. Он уходит, точнее, уезжает, и дальше начинается, такая дурная голливудчина, плана нет, точнее, было несколько не планов, таких направлений. Первый вариант – на Кавказ, там были знакомые общины, вторая – почему-то за границу, конкретно, в Болгарию, почему в Болгарию – не знаю. Просто-напросто. Соответственно, они ездят почему-то в дешёвых поездах, а дальше начинается очень дурная голливудчина, киноголливудчина.
Соответственно, выходит дочь на одной станции, покупает газету, и оказывается, журналист Орлов едет в соседнем вагоне и ведёт репортаж, как Толстой едет в поезде. Фейсбук, только на колёсах. 1910 год как бы, да. Далее он заезжает в Оптину пустынь, опять пытается договориться, что-то ещё, опять не может договориться, но Оптина пустынь целую разрабатывает операцию, они хотят, всё-таки понимая, что Толстому немного осталось, чтобы, в общем-то, попросил прощения перед Церковью, это разнести. Это высчитывает Чертков, поэтому попов не допускают к живому Толстому. Не было бы даже шёпота истолковано и так далее. Соответственно, ездят они в дешёвых поездах сдуру. Деньги есть, граф – деньги есть, сдуру, и он простужается, тупо простужается в дешёвом поезде. Не надо ездить в плацкарте с дембелями, если у вас есть возможность ездить не с дембелями. Извините, скажем, из опыта. Особенно если вам 82 годика.
И, соответственно, скажем, на станции Остапово, сейчас станция «Лев Толстой», так и называется, в нескольких метрах от железнодорожного полотна, приезжает жена, приезжают попы, их не пускают. Жену, точнее, пустили, когда он уже был без сознания, и он как бы ушёл, Лев Толстой ушёл, в такой, можно сказать, трагикомичной. Дальше, соответственно, похороны. Крестьяне несут лозунги, которые кто-то оплатил, не очень понятно кто, они не понимают, что написано на лозунгах, сделана могила без креста, такой холмик, на слайдах она есть, такой холмик, т.е. произошло некое слияние с природой, с которой он и хотел. Далее, Николай II не мог не среагировать, очень известный человек ушёл, и он как раз написал – Толстой несколько десятилетий пытался заниматься проповедью и некоторым аналогом новой религии – Николай II пишет, что от нас ушёл писатель. Вот как раз против чего Толстой несколько десятилетий тому назад, он как бы отошёл, да.
Теперь, соответственно, некие выводы по творческим стратегиям Толстого, которые, мне кажется, ради чего всё, в общем-то, и сделано на примере выдающегося человека. Значит, пункт номер 1, Толстой, если посмотреть на его жизнь, он ставил себе довольно высокие цели, в ряде случаев они были недостижимы, и он, в общем, вкалывал на эти цели, он их не достиг, но он вкалывал каждый день. В отличии от окружения, которое как-то там поесть, расползтись по комнатам, почитать журналы. Современная интеллигенция один в один, как бы ни о чём. Т.е. цель должна быть недостижимая. Второй момент – так получилось, это не зависит от ребёнка, так получилось, что он был поперечник, он был против, и, допустим, просто такой эпизод, который я в первой части не рассказал. Вот, допустим, очень молодой автор отправляет в ведущий литературный журнал «Современник», который не поднял Пушкин, но поднял Некрасов, «Детство», повесть «Дество» называется, одна из первых повестей. И, соответственно, Некрасов зачем-то просто переписывает, не переписывает, он просто меняет название, вероятно, чтобы лучше продавалось, «Моё детство». Молодой автор, пацан ещё, щенок, пишет ругательное письмо Некрасову, почему вы изменили? Никому не интересно моё детство, интересно детство. Вот это просто маленький эпизод, но в этом эпизоде просто вся жизнь Толстого, в первой части об этом было. Он вообще против.
В определённом смысле это какое-то достижение, потому что он сделал ряд открытий, потому что до, например, «Анны Карениной», в европейской литературе было очень мало произведений, было про измену, было про свадьбу, было про ухаживания, а про семейную жизнь не было. В «Анне Карениной» Толстой рассматривает 3. Вот он против. Далее, «Севастопольские рассказы», в то время было принято писать о войне в стиле «ура!» и «мы-герои», а те не герои, ну это естественно. «Севастопольские рассказы», которые недлинные, советую перечитать, как раз показана война через какие-то мелочи, и как складываются, может быть, чудесным образом, обстоятельства, когда получается, как бы из воздуха получается, когда обстоятельства так сложились и человек стал героем, не потому что он герой, а вот так сложилось. Там много чего, и вообще против войны «Севастопольские рассказы», т.е. он вот против как бы, всего лишь, мировой литературы, и это ему помогает. Надо найти хорошего врага, и тогда у вас всё получится. Если у вас нет врага – заведите его.
Второй момент. Он понимает своё несовершенство и всю жизнь ведёт дневник, который он начал вести, болея венерическим заболеванием, в Казани. В госпитале есть время, он болеет, вести всю жизнь. Это такое зеркало, он формулирует некоторые принципы и какое-то количество либо десятилетий, либо лет этому следует. Просто человек сам придумал принципы и он следует. И просто-напросто напоминаю, он просто написал 90 томов, я прочитал только часть, но могу сказать, при моих скорочтениях, это вообще некая вещь, скажем так. Просто написать 90 томов – это здорово.
Далее. Далее, соответственно, скажем по поводу вопроса, который я задал шутливо, и Дементий, вы решили задачку?
Д.Ю. Он спит?
Игорь Викентьев. Дементий, Дементий.
Д.Ю. Дементий!
Игорь Викентьев. Он во сне решает?
Д.Ю. Проснись!
Игорь Викентьев. Соответственно, заевый пёсов и пёсовый заев. Соответственно, скажем, обратите внимание, ход, который был сделан и который рекомендую телезрителям, даже если вы видите авторитетного человека, и даже меня вы видите. Вот как, на мой взгляд, где была фундаментальная ошибка Толстого для поколений. Вот если бы Толстой честно-честно в своих произведениях публицистических и социологических писал «я не знаю», он бы честно признался, и он бы помог своим последователям. Но он граф, он офицер, он барин, честно написать «не знаю», плюс мужик, т.е. я как бы не мужик, он это не написал, и, в моём понимании, многим-многим-многим людям он немножко подпортил жизнь этими фантазиями. Поэтому ещё и ещё раз, если вы уже взрослый человек и вам уже 30 лет, некоторые вопросы не решены, и желательно их так и называть – они не решённые вопросы, и честно обозначать. В своих лекциях я пытаюсь честно делать, честно пытаюсь, вот это, ну, что наука не знает, и, соответственно, может вы как раз и решите. Но, к сожалению, этого не было сделано, поэтому по поводу пёсового заева – а не надо вообще париться, даже решать эту проблему, т.е. это такая присказка для детей, если у преподавателя хорошие отношения с семиклассниками, то они будут ржать, хорошая атмосфера, они просто каляку-маляку нарисуют, тут же и забудут, и хорошо как бы. А не надо париться, это такая просто филологическая провокация, посмотрите в энциклопедии, что такое филологическая провокация и не парьтесь. Просто этого и не было, скажем, да.
Далее, соответственно, обратите внимание, что умнейший человек, вот его заколдобило, его же были работы, которые мы уже читали, более того, он их читал, это работы экономистов, много чего читал – Маркса, Энгельса и так далее, он всё пытался совершенствовать Россию, вообще мир пытался совершенствовать через человека. Мы знаем из истории уже 20 века, что 20 век – это когда работают группы людей. Как это будет называться? Это будет называться «производственный коллектив», там социальная прослойка, класс – это уже дело следующее. Грубо говоря, у него этот системный переход не получился. Большие дела делаются некоторыми коллективами и так далее.
Следующий вывод, который неприятен, людям не нравится его слышать, но, тем не менее, к сожалению, массе людей, им нужно написать подробную инструкцию и предложить её использовать, к сожалению. Далеко не каждому можно доверить сделать что-то с нуля, особенно в области науки, творчества, технологии, к сожалению. Это тоже нужно в кармане и так далее. Далее, соответственно, некая штука, что Фёкла Толстая, дальняя родственница Толстого, Фёкла Толстая, актриса, по-моему, телеведущая, соответственно, скажем, в сканировании 90 томов зачем-то участвует 3000 волонтёров. Могу сказать, что это работа, в моём понимании, для 2 человек, не нужно 300 волонтеров. Эти 90 томов сейчас выложено, их можно найти в интернете, очень удобно, за работу спасибо, но 3000 там просто не нужно, я понимаю в базах данных. Соответственно, толстовцы каждые 2 года собираются в Ясной Поляне, их там 350 потомков явных из разных стран. Но, к сожалению, они не продолжили движение Льва Николаевича Толстого, потому что это такая глыба, которая стоит.
Поэтому последний, может быть, момент, он совершенно неоптимистичный, я надеюсь, Дмитрий Юрьевич сейчас спасёт ситуацию, финал я валю, а вы спасёте как бы, да. Соответственно, обратите внимание, было искушение у Толстого, он общался с толстовцами, это были, может быть, не совсем те люди, которые были нужны. Мне кажется, Толстой должен был искать, и за свои, может быть, деньги приглашать экономистов, с которыми нормально поспорить. И тогда бы он сделал теорию свою более качественную.
Д.Ю. Полагаю, что он такого просто не понимал. Вот эти самокопания всегда ведут к тому. Это, кстати, совершенно подростковое это, что если я думаю вот так, то и все остальные думают это, очевидно. Это не очевидно, люди – они другие. Как говорил другой известный гражданин, не такого калибра, конечно, как Толстой, зовут его Арнольд Шварценеггер, «95% граждан нуждаются в том, чтобы им говорили, что делать». Ну и вот так вот выращивать изнутри, что ты давай, работай над собой, оно, конечно, необходимо, я не спорю, и исповедоваться необходимо. Если у тебя для этой цели нет священника, то дневник – замечательная вещь для работы над собой. Но всех в это вовлечь нельзя. Ко всем применяются совершенно другие способы и средства. Т.е. ну как некий эксперимент – безусловно, очень интересно. Зачем они его слушали так массово, мне вообще не понятно, т.е. это ж…
Игорь Викентьев. Но это история нашей страны, вот такое получилось, т.е., на мой взгляд, я это искренне совершенно говорю, если бы Лев Толстой проводил бы такие небольшие круглые столы – конференции, были же предприниматели вменяемые, культурные, были купцы, что-то ещё, были экономисты, т.е. вот эти вот вещи. И поэтому, я не против христианства, боже упаси, но вот какие-то ранние христианские вещи на стыке 19-20 века – ну вот, как сказано у Вознесенского – «за попытку спасибо». За попытку спасибо, но вот таков Лев Николаевич Толстой.
Д.Ю. Как говорят наши западные партнёры – «nice try but no». Попытка хорошая, но нет. Так и тут – ничего не получилось.
Игорь Викентьев. Поэтому, Дмитрий Юрьевич, я ежемесячно, специально для этого, провожу по направлениям творческих креативных направлений бесплатные консультации в Питере каждую 3 неделю. Приезжают иногородние, кто хочет – пожалуйста, приезжайте, потому что всё, что связано с творчеством, с креативом, но имеет смысл либо не ввязываться, либо ввязываться по-взрослому.
Д.Ю. Делать – так по-большому.
Игорь Викентьев. Да.
Д.Ю. Это мой жизненный лозунг, между прочим.
Игорь Викентьев. Поэтому знайте об этом, мы это делаем, и, значит, 22 апреля, я специально выбирал дату, мы делаем 60-ю такую консультацию, день рождения Владимира Ильича Ленина, биографию которого меня постоянно просят ваши рассказать.
Д.Ю. Надо.
Игорь Викентьев. По идее, я могу сделать сегодня вечером брошюру по Владимиру Ильичу Ленину, я очень боюсь искажений источников, у меня очень много материалов по Владимиру Ильичу, но я боюсь, просто боюсь делать искажения, потому что нужно лезть уже в архивы, а это гигантское время и так далее. Ну вот так вот.
Д.Ю. Спасибо. Интересно и познавательно. Ну, странный был, вот странный и всё. Не было обратной связи у него, никто ему, по всей видимости, не говорил, что можно думать и по-другому, что ты тут не соль земли, и не ты тут главный.
Игорь Викентьев. Произошёл противоестественный отбор, к сожалению.
Д.Ю. Можешь заблуждаться, между прочим.
Игорь Викентьев. Почему-то умнейший человек, образованнейший, с языками, несколько десятилетий… Грубо говоря, я подозреваю, что КПД Льва Николаевича Толстого в масштабах страны можно было повысить. К сожалению, этого не произошло.
Д.Ю. Я подозреваю, что просто, мягко говоря, равных вокруг не было. Не такого масштаба дарования – они как-то это. Никто не выступил.
Игорь Викентьев. Учеников надо провоцировать на сопротивление, это тема следующей передачи, хорошо.
Д.Ю. Спасибо, Игорь Леонардович, спасибо. А на сегодня всё. До новых встреч. Линки все под роликом, и на беседу прийти, и иллюстрации посмотреть, и сайт посмотреть.
Новости
VIP
