Клим Жуков. Всем привет. Продолжаем путешествие по страницам “Архипелага ГУЛАГ”. Сейчас так и хочется сказать словами товарища Краснова: “Здравствуйте, любители массовых репрессий”. А проведет нас по страницам “Архипелага ГУЛАГ”, как обычно, широко известный в узких кругах публицист Реми Майснер. Реми, привет.
Реми Майснер. Салют. Ну, что? Дочитываем томик, скоро его выбрасывать.
Клим Жуков. Мы его в торжественной обстановке выбросим или в умеренно торжественной?
Реми Майснер. Не знаю. Митинг, наверное, надо будет провести какой-нибудь в честь этого. В студии толпу соберем.
Клим Жуков. Хорошо, я могу быть частью толпы.
Реми Майснер. Да. Понятно. Ты да я, мы с тобой, нас двое.
Клим Жуков. И еще Джуна, Дементия обязательно. И еще кого-нибудь заодно. Уже настоящий митинг протеста.
Реми Майснер. Это в любом случае где-то до лета ждать. Пока у нас только глава десятая. “Закон созрел”. В этот раз я Солжа беру на себя.
Клим Жуков. Хорошо.
Реми Майснер. А на твою долю интересное всякое достается.
Клим Жуков. Хорошо. Если открою... Так. И что же нам сообщает мэтр?
Реми Майснер. Мэтр продолжает выстраивать альтернативную злобную вселенную, где все сумасшедшие садисты. И они же конченные трусы. И переходит он в главе десятой... Сначала он про “Философский пароход“ немножечко рассказывает. Про “Красный ковчег“ при этом не упоминает.
Клим Жуков. Переведи людям, что такое “Красный ковчег“.
Реми Майснер. Как у нас “Философский пароход” от берегов Советского Союза отчалил с разными врагами режима...
Клим Жуков. Лучшими людьми нации.
Реми Майснер. Лучшими. Он тут перечисляет: “Лосский, Булгаков...”
Клим Жуков. Сергий Булгаков.
Реми Майснер. Ильин. Вот это уж точно, надо было его здесь оставить. Такие замечательные у него идеи, что Гитлер хороший парень был.
Клим Жуков. А Муссолини какой хороший.
Реми Майснер. Фашизм нормальная тема. Жалко только, что они у Врангеля ее сперли. Это уж... Между своими людьми, типа, разберемся. А от берегов Америки тоже отчалил пароходик. Примерно в то же время. Как он назывался? Не помню. Суть в том, что там собрали по спискам всех... Коммунисты, анархисты, не сильно разбираясь в нюансах. Какие-то левые. Ты левый, у тебя флаг красный. Значит ты анархист. Нам анархисты тут не нужны. Они у прокурора дом взорвали. Непонятно кто ему взорвал, с какой целью. Тем не менее. Напихали в трюмы. У нас-то их благородно выслали, культурно. А там натурально запихнули людей в трюмы. И они только в океане узнали, что их оказывается в Германию везут. Потому, что куда... Хрен знает. Ситуация. Вам дверь с ноги выбил местный прокурор с боевичками и сам с дробовиком. Говорит: “Тебе тут не рады. Собирайся, сейчас поедешь”. Куда? Потом расскажут тебе. И все, и ты уже в трюме. Наверное было весело. Ну, ладно. Это Америка. Они все демократично делали.
Клим Жуков. Ну, кстати говоря, их тоже некоторым образом благородно выслали. Мы знаем, например, в Чили. Там, да, в трюм сажали. Но, нет, в Германию не доплывали.
Реми Майснер. Бывало похуже. В Чили вообще там... Либерально мыслящие граждане от Пиночета просто... Какой хороший был дяденька. Вот это решительность, вот это он молодец. Ну, ладно. Вернемся к нашему Советскому Союзу. Почитаем нашего мэтра, совесть нашу, Александра Исаевича. ”От рева ли эмиграции, что это ей "подарок...” Ильин приехал. Сейчас хорошую статью напишет. Про белых рыцарей, фашистскую сущность. ”Прояснилось, что и эта мера не лучшая, что зря упускался хороший расстрельный материал”. Правильно. Зачем их высылать, если их можно расстрелять. В голове не укладывается даже. ”А на той свалке мог произрасти ядовитыми цветами”. Прорасти, наверное. ”И покинули эту меру. И всю дальнейшую очистку вели либо к Духонину, либо на Архипелаг. Утвержденный в 1926 г. (и вплоть до хрущевского времени) улучшенный уголовный кодекс скрутил все прежние верви политических статей в единый прочный бредень 58-й и заведен был на эту ловлю. Ловля быстро расширилась на интеллигенцию инженерно-техническую тем более опасную, что она занимала сильное положение в народном хозяйстве, и трудно было её контролировать при помощи одного только Передового Учения. Прояснилось теперь, что ошибкою был судебный процесс в защиту Ольденборгера (а хороший там центр сколачивался!) и поспешным заявление Крыленко: "О саботаже инженеров уже не было речи в 1920-21 годах". Не саботаж, так хуже - вредительство (это слово открыто было, кажется, шахтинским рядовым следователем). Едва было понято, что искать: вредительство, и тут же, несмотря на небывалость этого понятия в истории человечества, его без труда стали обнаруживать во всех отраслях промышленности и на всех отдельных производствах”. То есть, вредительство, товарищ Жуков, это небывалое понятие в истории человечества.
Клим Жуков. Никто никогда никому не вредил.
Реми Майснер. Никто никому не вредил. Вот. Промышленного шпионажа никогда не было. Диверсии на фабрике конкурента устроить... Кто вам сказал, что такое бывает? Кому такое в голову придет? И есть у тебя в почте хороший пример современного вредительства.
Клим Жуков. По поводу промышленного шпионажа. Некто Бержье написал книжку. У нас в 2011 году выпустили. Вот такая цитата. ”В XVIII веке в Сторбридже, графство Вустер, жил английский поэт и музыкант Фоли. По основной профессии он был литейщиком. Считая, что английская сталь тех времен была очень низкого качества...” Это в самом деле так. ”...Фоли взял свою скрипку, облачился в одежду менестреля и решил бродяжничать по континенту. Босой, в лохмотьях, зарабатывая на жизнь игрой на постоялых дворах и в замках, Фоли скитался по Белгии, Германии, Богемии, Северной Италии, Испании, выкрадывал секреты производства стали. Вернувшись в Англию, он, проведя несколько опытов, нашел, что сталь еще не очень хороша и снова вернулся на континент. На этот раз ему повезло больше. Лица, подосланные гильдиями литейщиков Европы, пытались его убить. Совершали диверсии на заводах. Но ничего им сделать не удалось и Фоли умер богатым”. Какая счастливая судьба. ”Его дети получили дворянский титул. Промышленный шпионаж вознаграждается”.
Реми Майснер. Вознаграждается. Смотри, а? Это какой-то европейский Сталин сначала придумал из головы, что честные артисты, они шпионы и выкрадывают секреты. А потом, видимо, английский Сталин придумал, что тут диверсанты на фабриках устраивают всякие теракты. Очевидно такого быть не может.
Клим Жуков. А вот 1965 год. ”По данным доктора Уорта Уэйда, опубликованным в журнале ”Кемикл инджиниринг” 23 мая 1965 г., были описаны средства промышленного шпионажа, применявшиеся в США в период между I и II мировыми войнами. Первые 7 соответствовали американскому законодательству, остальные 13 – входили с ним в противоречие. Публикации конкурентов и отчеты о процессах, полученные обычными путями. Сведения, данные публично бывшими служащими конкурента. Обзоры рынков и доклады инженеров-консультантов. Финансовые отчеты. Устраиваемые конкурентами ярмарки и выставки, издаваемые ими брошюры. Анализ изделий конкурентов. Отчеты коммивояжеров и закупочных отделов”.
Реми Майснер. А дальше пошло интересное.
Клим Жуков. ”Попытки пригласить на работу специалистов, работающих у конкурента, и заполненные ими с этой целью вопросники. Вопросы, осторожно задаваемые специалистами конкурента на специальных конгрессах. Непосредственное тайное наблюдение. Притворное предложение работы служащим конкурента без намерения брать их на работу с целью выведать у них информацию. Притворные переговоры с конкурентом якобы для приобретения лицензии на один из патентов. Использование профессиональных шпионов для получения информации”.
Реми Майснер. Это буржуи между собой. Американские. А если подумать, что им мешало то же самое применять к другим странам? Неубедительно.
Клим Жуков. ”Сманивание с работы служащих конкурента для получения информации. Посягательство на собственность конкурента”. Неприкосновенная собственность, а они посягают. Подкуп сотрудников закупочного отдела конкурента или его служащих. Засылка агентов к служащим или специалистам конкурента. Подслушивание разговоров у конкурента”.
Реми Майснер. Какие гнусные измышления. Это что же? Плакат тех времен ”Не болтай”...
Клим Жуков. ”В такие дни подслушивают стены. Не далеко от болтовни и сплетни до измены”. А дальше замечательно. ”Похищение чертежей, образцов, документов и т.д. Шантаж и различные способы давления”.
Реми Майснер. Это что же получается? Ошибка инженера Кочина... Реальные вещи описываются? Когда чертежи самолета хотели украсть. Оказывается это действительно бывает? Это оказывается не больные мозги это придумали.
Клим Жуков. Ну, и последнее. ”Шантаж и различные способы давления”.
Реми Майснер. Кстати, про шантаж у нас будет много. Чего я хочу сказать? Весь спектр применялся в отношении Советского Союза. Начиная с таких вот безобидных разговорчиков на конференциях. Где пытались информацию вытянуть. Сболтнул и не заметил.
Клим Жуков. В кулуарах обычно люди закуривают сигары... Под видом научного общения: ”А как у вас там с розливом стали, например?”
Реми Майснер. ”Вызывает интерес ваш технический прогресс. Как у вас там сеют брюкву... ”
Клим Жуков. Тут можно выведать не только техническую информацию. Скажем в Германии промышленность была более развита, чем у нас. Чего тут можно нашпионить? А ведь можно выяснить где конкретно у вас стоят домны, где эксперименты проводятся. И вот вы уже раскололись.
Реми Майснер. А самое главное, что потом можно, как товарищу Кольцову, нашему писателю, публицисту, что ты наговорил по пьяни, а к тебе приходят и говорят: ”Ну, чего? Ты на нас уже успешно работаешь. Вот тебе новое задание. Или твоему начальству отправить письмишко?”
Клим Жуков. А вроде ничего не делал пока. А уже контракт подписан.
Реми Майснер. Ему, грубо говоря, при втором разговоре так сунул денежку под расписку.
Клим Жуков. Только Ленин брал у немцев многомиллионные суммы без всякой расписки. Потому, что дворянин. А немцы: ”Дворянин не обманет”.
Он же Бланк. Поэтому всех всегда разводил. Вернемся к нашему Солжу... Нет. Еще там.
Клим Жуков. У нас есть из совсем современности. Демин В.А. ”Экономический промышленный шпионаж. Расширение масштабов, рост агрессивности”. ”В начале 1999 года французская разведка поставила прослушивание на телефоны всех ведущих менеджеров немецкого концерна. Причиной этого шага стал интерес французских конкурентов к состоянию переговоров, касавшихся закрытия в Германии ряда атомных электростанций. Получив необходимые данные, французские фирмы смогли заключить контракт на работы по восстановлению и обогащению урановых стержней. Годом ранее французским спецслужбам удалось получить исследовательские материалы концерна ”Даймлер” по проекту топливные элементы автомобильных двигателей. Которые были переданы французским автомобилестроительным фирмам”. 1999 год.
Реми Майснер. Сто лет называется. Ничего не изменилось.
Клим Жуков. Как оно не изменилось и с XVIII века. Там же прямо написано, что сначала Фоли нашпионил, а потом к нему стали присылать диверсантов.
Реми Майснер. Которые начали его фабрикам что? Вредить. Явно не пользу они приносили своими диверсиями. С небывалостью, как выражается... ”Небывалость”. С ”небывалостью” этого понятия в истории человечества мы разобрались. Ну, а дальше... У нас еще один вопрос остался. А может это в социалистической стране возможно? Он же... Освобожденные граждане, свободным трудом занимаются... Может, они не станут вредить? Что по этому поводу классики говорят? Мы же как марксисты...
Клим Жуков. Во-первых, можно сказать одну фразу. Возможно теоретически... Граждане, занимающиеся свободным трудом, такого не будут делать. Но у нас только что прошла Русско-Японская, Первая мировая война. Когда у нас вся страна была усеяна сетями японской, германской шпионской и диверсионной агентуры, которые очень активно действовали в годы этих войн. А времени прошло всего ничего. Они умерли все эти агенты? Или самораспустились? Как это понимать?
Реми Майснер. Как Солж. Он же сказал, что работает, а потом сказал: ”А я не хочу. Я ничего не знаю”.
Клим Жуков. А классики?
Реми Майснер. Да. Классики что говорили нам по поводу вредительства? Между прочим ни от чего они нас не предостерегали?
Клим Жуков. Классики пишут. Энгельс Фридрих пишет Фридриху Августу Бебелю. Это был такой член Рейхстага. Член социал-демократической партии Германии. ”В настоящее время мы достаточно сильны, чтобы быть в состоянии принять и переварить любое количество образованного мусора”.
Реми Майснер. По интеллигенции прошелся. Владимир Ильич еще забористее выразился.
Клим Жуков. ”Образованный мусор” имеется в виду не образованный милиционер, имеется в виду интеллигент.
Реми Майснер. Было бы неправильно тогда... К тому, что он интеллигенцию мусором обозвал. Вы вспомните какого-нибудь в костюме презерватива. Или всяких этих научных работников, которые приватизируют свои... Институты под офисы сдают.
Клим Жуков. Или, например, люди с высшим образованием, которые член на Литейном мосту нарисовали, а потом им за это дали Государственную премию. За креативность.
Реми Майснер. Когда Энгельс говорит про образованный мусор, он это имеет в виду. Что образование не дает человеку ни порядочность, не гарантирует, что он не будет негодяем. А при теперешнем строе, он скорее всего будет. Потому, что при теперешнем строе, чтобы оскотиниться есть сто возможностей. А чтобы человеком быть - две-три.
Клим Жуков. ”Переварить любое количество образованного мусора. Я предвижу, что в ближайшие 8-10 лет к нам придет достаточное количество молодых специалистов в области техники и медицины. Юристов и учителей, чтобы с помощью партийных товарищей организовать управление фабриками, крупными имениями в интересах нации. Тогда, следовательно, взятие нами власти будет естественным и произойдет относительно гладко. Но если в результате войны придем к власти раньше, чем будем подготовлены к этому, то технические специалисты окажутся нашими противниками. И будут обманывать, предавать нас везде, где только могут. Нам придется прибегать к устрашению их. И все-таки они будут нас надувать. Так в меньшем масштабе всегда было с французскими революционерами. Они вынуждены были даже в обычном управлении предоставлять второстепенные, но связанные с практической деятельностью посты прежним реакционерам. А те всячески мешали и все тормозили”. Сразу вспоминается...
Реми Майснер. Тормозили, это они не приносили пользу, а вредили.
Клим Жуков. Сразу вспоминается такой честный деятель французской истории, как Талейран. Который, вот пожалуйста, революция, Наполеон I. Вот Талейран министр иностранных дел. И он же первый человек, который сказал: ”Я пошутил, все было не так”. Это был собственно он. Как такое может быть, скажите? Он же сказал, что он теперь за Наполеона. А потом выяснилось, что он держал фигу в кармане.
Реми Майснер. Это что же получается? Он врал? Как Троцкий возмущался: ”Он с трибуны говорил одно, а думал другое”. Так неужели когда-то такое в истории человечества было?
Клим Жуков. Ну, и самый яркий пример, который еще Шекспир воспел. Те люди, реакционеры, из партии оптиматов, который простил Юлий Цезарь, включая его прямых родственников, которые его потом зарезали. То есть, устроили заговор.
Реми Майснер. То есть, устроили заговор. Сговорились.
Клим Жуков. Зарезали его, видимо, виртуально. Это шутка такая.
Реми Майснер. Очевидно. Вернемся к нашему Солжу. Разобравшись, что вредительство не такая уж невероятная штука, что была она раньше, есть она сейчас. Поэтому, скорее всего, была она и в 1920-е, 1930-е годы. Солженицын нам конкретики тут даст. Так... ”Натура Сталина да и вся ищущая часть нашей юстиции... ” Мечтала инженеров загнобить. ”Так состоялось Шахтинское дело. Шахтинское. Или Шахтинское. Не знаю.
Клим Жуков. Короче говоря, мы поняли, о чем речь. Это 1928 года.
Реми Майснер. Их судили. Раскопали все это в 1927.
Клим Жуков. Надо сейчас кратко сообщить в чем там суть.
Реми Майснер. А мы сейчас почитаем Солжа. Он как раз пишет тут. Зачем я тебе буду говорить, если совесть нации все уже рассказал. ”53 подсудимых, 56 свидетелей. Грандиозно!!! Увы, в грандиозности была и слабость этого процесса: если на каждого подсудимого тянуть только по три нитки, то уже 159, а у Крыленко лишь десять пальцев, и у Вышинского десять”. Конкретика. Понимаешь суть Шахтинского дела? Мне уже ничего не надо рассказывать. ”Конечно, "подсудимые стремились раскрыть обществу свои тяжелые преступления". ”Стремились раскрыть обществу свои тяжелые преступления”. В кавычках. Мне чудится тут ирония. Что, видать, это тоже небывалое в истории. Что преступник на суде признается полностью.
Клим Жуков. И еще своих подельников тащит до сих пор не привлеченных.
Реми Майснер. ”Но не все, только шестнадцать. А тринадцать извивались. А двадцать четыре вообще себя виновными не признали”. Тоже странно. Мы же в первых главах читали. Что там было... Себя виновным не признавать. Только хуже мог себе сделать. Ну ладно. ”Это вносило недопустимый разнобой, массы вообще не могли этого понять”. Массы, что характерно, действительно один момент понять не могли. Об этом после. ”Наряду с достоинствами (впрочем, достигнутыми уже в предыдущих процессах) беспомощностью подсудимых и защитников, их неспособностью сместить или отклонить глыбу приговора недостатки нового процесса били в глаза, и кому-кому, а опытному Крыленко были непростительны. На пороге бесклассового общества мы в силах были, наконец, осуществить и бесконфликтный судебный процесс (отражающий внутреннюю бесконфликтность нашего строя), где к единой цели стремились бы дружно и суд и прокурор, и защита, и подсудимые. Да и масштабы Шахтинского Дела - одна угольная промышленность и только Донбасс, были несоразмерны эпохе”. Вот собственно и все, что нам рассказал наш светоч Солженицын об обстоятельствах этого дела. Главное как бы этот раздел дальше идет. Две страницы... Тут уже совершенно не про то. А про то, как злобный Сталин, загнобив тут инженеров, начал думать где бы их еще загнобить.
Клим Жуков. А что он так сказал интересно по поводу того, что только Донбасс, только угольная промышленность? Вообще-то угольная промышленность, это как сейчас нефтяная промышленность. От нее зависело все.
Реми Майснер. Это ирония. Ты опять не понял иронию мастера. Сталину хотелось убить всех: ”Когда я смогу убить всех? Чего вы мне одних угольщиков... Давайте других”. Ну, ты понял в чем дело заключалось?
Клим Жуков. Я-то знаю в чем дело...
Реми Майснер. Вот из этого что можно понять? Что просто взяли инженеров ни за что...
Клим Жуков. Еще и Крыленко. Кстати, почему он Крыленко склоняет, это же неграмотно.
Реми Майснер. Проявление такого неуважения.
Клим Жуков. Еще Крыленко и Вышинский, они умели только на пальцах считать? А пальцев всего десять, поэтому дальше никак.
Реми Майснер. Причем много подсудимых плохо. Дальше в Промпартии будет 8 основных фигурантов. Это ему мало. На Солжа не угодишь.
Клим Жуков. 53 – много. 8 – мало. Наверное, нужно 35. 35 – нормально.
Реми Майснер. Ну, а если вкратце. Что у нас там было-то? А была такая картина. Началось все с того, что один тамошний инженер отправил на подрывные работы пьяного работягу. Причем отправил его в шахту, где была плохая вентиляция. Там трезвые люди, вполне здоровые, сознание теряют. А там еще подрывные работы проводились в нарушение норм безопасности. И плюс пьяный подрывник. В результате взрыв, авария. Человек погиб. Инженера арестовали до выяснения как бы. И приехала комиссия из столицы разбираться. И тут вдруг этой комиссии работяги понесли мешки писем. Про то, как они данного конкретного инженера любят и уважают. И про то, как они всех местных инженеров любят и уважают. Работяги освещали такие моменты: ”Тут работают бывшие акционеры, бывшие хозяева этих рудников. Потом тут работает их родня, их друзья”. Там кстати фигуранты были... 11 из них, по-моему, родственники были. Такое семейное. Приходишь и тащишь сюда... Солженицын еще потом... Не помню где. Он пишет, что они к такому приему прибегали, когда они кубло сколотили. Инженерная секция получилась вся их. Они начинают друг друга хвалить, писать друг про друга хвалебные отчеты. За счет этого набирается авторитет. Если какой-то посторонний инженер, коммунист, например, попадает в их ряды, у них поставлено как его выжить или рот ему заткнуть. Его ставят на самый плохой участок, определяют в работяги самых раздолбаев. И свою вредительскую движуху на этом участке на полную. И потом на любом собрании рассказывай, что они неправильно хозяйствуют. Тебе скажут: ”Посмотри сколько ты дал стране угля. Сколько у тебя плана? Будем спорить, кто лучше руководит? И не надо рассказывать, что тебе тяжело. Сейчас такие времена, сейчас нам всем тяжело. И все. Пара хороших инженеров быстро, один, другой, вылетели. Либо можно как в случае с Ольденборгером. Начать всякий вздор во всякие комиссии писать. Что он неправильно рулит. Это у них тоже было отработано. Ну, и с работягами обращались они... У нас есть подборочка этих заявлений.
Клим Жуков. Да. Из показаний свидетеля, рабочего Полухина Г.И. ”Отношение инженера Нашивочникова к рабочим было дерзкое и оскорбительное. Я это испытал лично. У меня была сильно больная жена с грудным ребенком. Я в течение 1,5 месяца в 1927 году просил какой-либо помещение у Нашивочникова. Теплое. Так как жил в коридоре, а был октябрь месяц. Нашивочников обязан был содействовать мне. Но Нашивочников не только не обратил внимание, но выгнал меня вон из кабинета”.
Реми Майснер. В эту подборочку не попало, там был такой же эпизод... Можно сказать, что обнаглевший работяга пришел что-то требовать. А там был такой эпизод, когда у человека ребенок так умер. Заболел в коридоре на сквозняке. Поболел, через год не стало. Вот так.
Клим Жуков. Дальше. Из показаний Морозова, кузнец шахты номер 2. От 22 октября 1927 года. ”В 1923 году Гавришенко избил двух рабочих, пришедших за получением зарплаты. Рабочие были не коренные горняки, а крестьяне из центральных губерний. Зарплата выдавалась бонами, а боны через окошко выдавал Гавришенко. Когда рабочие пришли и постучали в окошко, Гавришенко открыл его. И когда рабочий просунул голову, Гавришенко ударил его по лицу так, что полилась кровь. Я предложил рабочему пойти со мной в Шахтком, но рабочий ответил: ”Власть их. Если я пожалуюсь на них, завтра же меня и сократят”. Другой случая был. Когда очередь рабочих стояла у дверей. Дверь была заперта. Рабочий постучал, чтобы спросить почему прекратили выдачу зарплаты. Гавришенко выскочил из комнаты и ударил рабочего в грудь так, что он упал на меня. Гавришенко затворился...”
Реми Майснер. Спортивный инженер.
Клим Жуков. Да. И находчивый. Идея с окошком для выдачи зарплаты мне понравилась. ”Рабочие в Шахтком не пошли. Среди рабочих были волнения. Говорили, что власть их не защищает. И те, кого они гнали в Черное море, снова возвратились, избивают рабочих”. Имеется в виду тех, которых выкинули во время Гражданской войны. Во время операции по освобождению Крыма. Дальше. Из показаний Рыковского. ”В 1927 году Гавришенко ударил Петрова, при этом сказал: ”Где те милые 1918 и 1919 годочки? Я бы с ним не так расправился. Бывало не успеешь в контрразведку позвонить, получаешь ответ, что готово. И справляешь после этого три дня поминки”. Вот еще. Из показаний рабочих. ”Андрей Колодуб грубым обращение с рабочими... ”
Реми Майснер. Это как раз бывший хозяин.
Клим Жуков. Андрей Колодуб грубым обращением с рабочими вызывает нарекания. И волнения. Один из рабочих ходил в засаду с оружием, чтобы Андрей Колодуба застрелить. Но остальные рабочие его отговорили. Беленко систематически грозил рабочему увольнением”.
Реми Майснер. Беленко, это как раз с которого все началось. Пьяного подрывника в шахту пустил.
Клим Жуков. ”Это было, когда рабочие подходили к Беленко по своим материальным вопросам. Беленко грозил разогнать рабочих с рудника. Крыл матерщиной. Беленко говорил: ”Вы хозяева, а мы ваши работники”. И насмехался”. Такое отношение Беленко волновало рабочих. Они собирались кучками и несколько раз думали писать заявление.
Реми Майснер. А когда комиссия приехала, все взяли и написали.
Клим Жуков. Из показаний рабочего Бутова. ”Беленко ничего не хотел признавать. Были случаи, когда рабочие от его действий плакали. Плакал рабочий Романов. Беленко его гонял с места на место за то, что он не имел достаточной квалификации бурильщика. Беленко гонял Романова не только с должности бурильщика, но не давал никакой работы. Это вызывало возмущение всех рабочих. Из-за грубости Беленко с проходки уходили квалифицированные рабочие”. Из показаний рабочего Петрова. ”В 1927 я работал на руднике Воровского как машинист. Был на хорошем счету. Однажды весной того же года зашел в нарядную, где был зав. шахты Гавришенко. Не успел я зайти в нарядную, как на меня ни с того, ни с сего набросился Гавришенко. Схватил за шиворот, толкнул в дверь. Я упал, а Гавришенко запер дверь нарядной”. Я смотрю они даже как-то не сильно скрывались, боялись или что-нибудь еще.
Реми Майснер. Нет. Надо понимать, что эти порядки, которые они завели, это как они привыкли до революции. То есть, до революции это именно так и было. Работяга зашел, зачем ты ему будешь объяснять, что заняты, зайдите позже? За шиворот и в дверь. Если совсем плохое настроение, дай ему, чтобы он упал. Нормально. Такой разрыв шаблона. Вроде как всех белогвардейцев, по Солжу, уже расстрелять успели по пять раз. А тут человек не просто проговаривается, что с контрразведкой... Он этим бравирует. Он этих хвастается: ”Где те денечки?” С каким намеком? Когда они вернуться, чтобы мог опять сдавать? Ну, вот.
Клим Жуков. Самое главное, что даже не сильно скрывались. Вообще не скрывались. Это же все делалось совершенно открыто.
Реми Майснер. Да. Помимо этого там проверили техническую часть. Как эти граждане хозяйствовали. Проверяли, проверяли и такого там нашли. Там резюме либо они специально вредят, либо не понимаем, что происходит. Как еще это объяснить, не понятно. Там... Ну, например, приходит новая техника на шахту... В смысле в это управление. И всю эту новую технику ставят на самую бесперспективную шахту из всех. Проводят там ремонт, вваливают в ремонт 150 тысяч. При этом известно, что там угля осталось тысяч на 30. И тот уже настолько засоренный примесями, что никуда не годится. Но вся новая техника почему-то стоит там. Постоянно такие вещи. Пьяные подрывники отправляются.
Клим Жуков. Это вообще конечно. Пьяный подрывник, это просто мечта какая-то. Дать бухому человеку взрывчатку.
Реми Майснер. Ты просто не заметил, что он качается. И ты, как бы, вообще не виноват. Максимум ты невнимательный. В общем после таких заявлений начали этих инженеров жестко проверять и выяснилось, что они контактируют... Не только некоторые хозяева приисков работают. Некоторые бывшие хозяева сидят за бугром. Но близко. Каждый раз когда эти инженеры катаются за бугор, они пересекаются с бывшими хозяевами. А у хозяев оказывается планы большие. Они прямо целую программу написали этим своим инженерам. Которые их друзья и родственники. К кому еще ты обратишься, как не к родне и старым друзьям? А там они все друг друга знали. Ты представляешь, что такое было в Российской империи горный инженер? Сколько их всего было на всю страну. Они друг друга знали имя и отчество. И каждый с кем-то когда-то работал. Ну, вот. Технические специалисты находились в привилегированных условиях. До революции инженеру квартира отдельная полагалась. При заводе. А после революции это убрали. Один там рассказывал на суде, объяснял мотивы. Хуже жить стало. ”Я жил в отдельной квартире, а теперь у меня две комнаты. Мне это не нравится”. Он как профессор Преображенский, который сосредоточился на том, что у него калоши украли. Главная трагедия за всю Гражданскую войну. А то, что там полстраны сгорело, это они не заметили.
Клим Жуков. ”Кто украл? Сахарозаводчик Полозов? Буржуй Саблин? Ничуть не бывало. Это сделали те самые...”
Реми Майснер. Сам ходил, напевал, раздражая Шарика. Но ему можно. А вот профессор Преображенский именно. Друг с другом они все ”будьте любезны”, а как быдло рабочее – по зубам. ”Чего он стучит в окошко? Я в 1919 году таких в контрразведку сдавал”. Обрати внимание. Он грамотный, он по зубам бьет новеньких. Там сказано: ”Крестьяне центральных губерний”. Это самые забитые были со всей России. Не вятские, не из Хохляндии, не из Сибири. Даже близко не то. Этих настолько гнобили тщательно и долго, что они забитые совершенно. Дали по зубам. ”Ну, чего я пойду? Уволят же сразу”. Тогда безработица была. Можно стало позволять всякие вольности. Если до этого работяги позволяли себе вольности с инженерным персоналом. Тут вышло постановление и пошла противоположная крайность. Работяги в Шахтком не идут. Они не надеются никакую защиту найти. Они боятся, что скажут: ”Вы хотите ценных специалистов довести”. Вся инженерно-техническая секция в их руках. Если их проверять как они работают, они сами, или их друзья, или их родня будут писать отчеты. Понятное дело, что они напишут.
Клим Жуков. В самом деле. У нас сколько было горных институтов? У нас был горный институт в Питере, который и сейчас есть. Точнее он теперь университет. А где еще готовили инженерные кадры для горнорудного дела? По-моему больше нигде. Я имею в виду высшее образование. Могу ошибаться, но в любом случае этих заведений было по пальцам пересчитать. То есть, это значит, что с гарантией 99 процентов тебя проверять будет твой однокурсник. Наверняка родственник, друг. То есть, всегда можно договориться.
Реми Майснер. Вот они и договаривались. И себя неплохо чувствовали.
Клим Жуков. Пять лет прошло после окончания Гражданской войны.
Реми Майснер. Вся эта канитель всплыла. Что они помимо скотского обращения с работягами и развала... Там развал был очень выборочный. Почему? От хозяев поступали противоречивые указания. Они-то готовились со дня на день прийти и все это себе забрать. И модернизация их устраивала. ”Это очень хорошо, что большевики сейчас за свой счет накупят техники”. Но, во-первых, надо, чтобы эта техника не убилась. Во-вторых, нужно, чтобы при помощи этой техники весь уголь оттуда не выкопали. А-то приду я, а тут уже угля не осталось. Поэтому им поступило указание модернизацию проводить. Но чтобы добыча росла... Понятное дело, что если модернизация, она у тебя как-то расти должна. Но как можно медленнее. Техника была такая: находят богатые залежи и консервируют. Или объявляют бесперспективным месторождение. И опять же, до лучших времен. Либо если там нельзя никак скрыть и работы начинают, авария на аварии. То затопит, то обвалится. То кто-то кабель проложил там так, что все загорелось.
Клим Жуков. То пьяный подрывник.
Реми Майснер. Да. Пьяный подрывник, например. Все замедляется. Пока завалы раскапывают, шахта стоит, уголь лежит. Вот такое было дельце. Что у нас там по нему еще? Судили этих граждан... Солженицын опять же так излагает, как будто ты попал, сразу тебя осудят гарантированно... Гарантированно не что осудят, а что расстреляют. Несколько человек оправдали. Человека четыре. Реально не нашли состава преступления в их действиях. И, если не ошибаюсь, по-моему, приговорили 11 человек к расстрелу. Но потом расстрел заменили. Расстреляли, по-моему, человека четыре. Остальным заменили расстрел. К вопросу о ”массы не могли понять”. Что конкретно массы не могли понять, это товарищ Молотов приехал в 1928 году в город Свердловск...
Клим Жуков. Екатеринбург теперь.
Реми Майснер. И там выступал на собрании перед работягами. А после собрания работяги присылали записочки. Какие записочки? Вот товарищ Жуков сейчас зачитает.
Клим Жуков. ”Товарищ Молотов, скажите...” Кто не понимает, это не партийные деятели записки присылали. Это рабочие. Уральские рабочие. Они тоже горняки и чувствуют причастность. ”Товарищ Молотов, скажите. Первое. Почему мало расстреляно преступников Шахтинского дела? Второе. Какие меры приняты к преступникам в Смоленской губернии?” ”Товарищ Молотов, скажите. Почему Верховный суд вынес слишком мягкий приговор Шахтинским вредителям? Например, по отношению к Матову и другим главным вредителям. Объясните”. ”Товарищ докладчик, скажите о причине, которая заставила нашу пролетарскую власть о помиловании тех экономических контрреволюционеров, которые принесли огромные убытки нашему советскому государству. Есть ли эта причина?” ”Товарищ Молотов, почему в решениях советского суда по Шахтинскому делу проявляется слабость по отношению к вредителям? У нас на каждом предприятии есть такое дело. И они слабо будут изживаться ввиду отсутствия строгости закона”. ”Товарищ Молотов, почему так мало Шахтинских вредителей расстреляли? Почему так легко осудили Шахтинских спецов? Гром не грянет, мужик не перекрестится. Так и у нас. Сперва в деревне, теперь на попятную. Где же наша классовая чуткость?”
Реми Майснер. Насчет деревни имеется, очевидно, в виду, что с кулачьем борьбу повели, а потом Бухарин выдвинул лозунг ”Обогащайтесь”.
Клим Жуков. Это 1928 год. Год до коллективизации.
Реми Майснер. Работяги не понимают, что происходит. Собственно говоря, мы только что изучили неплохо материалы из Ревтрибунала. И там видим... Тот же Главтоп взять. Ребята воровали и продавали налево топливо, когда оно было нужно как воздух. Крыленко очень убедительно рассказывал в обвинительной речи...
Клим Жуков. Крыленко, это прокурор.
Реми Майснер. Поезд встал посреди степи зимой, там все замерзли. Города целыми кварталами вымирали. И после этого им дают расстрел и тут же амнистируют. Вместо расстрела 15.
Клим Жуков. Это не амнистируют, это замена.
Реми Майснер. Применяют одну амнистию, заменяют расстрел на 15. И тут же применяют вторую амнистию. Заменяют 15 на 5. Притом, что Крыленко про одного фигуранта так и сказал, что: “Он же только что освободился“. Буквально только что где-то руководил и там устроил. И тут же приходит к Рыкову: “Чем еще могу быть полезен?” И что характерно, там же упоминается, что по записочкам Рыкова выдавали топливо для одного завода. Причем в два раза больше, чем было нужно. Рыков трудоустраивает этих...
Клим Жуков. Уголовников.
Реми Майснер. Фактически уголовника. Тот на новом месте работы делает то же самое, что на старом. А Рыков как-то странно курирует завод. То есть, завод под его особым наблюдением, а он не знает сколько туда надо топлива. И не по мелочи ошибается, а сразу в два раза. Любопытно узнать куда девается излишек. Если им приходит в два раза больше. Но в эту сторону Крыленко не копает.
Клим Жуков. Как-то подозрительно все это похоже даже на современное состояние дел в министерских кабинетах. Смотришь, сейчас новый кабинет министров.
Реми Майснер. То же самое. Понимаешь... Дела, которыми они должны заниматься, они требуют, чтобы там сидел “нашенский” человек. И уж если у нас нужного количества без судимостей нет, приходится с судимостями. Интересное дело. С начала 1920-х годов такая канитель. Эти инженеры творят, что хотят. На съездах партии поднимается вопрос, что... Я не помню, это группа Богданова что ли? У них был тезис интересный: “У нас пролетарскую революцию надо заново делать, власть захватила техническая интеллигенция“. Настолько плохо дела обстояли, что такой вопрос поднимался. А почему? Фактически они как жрецы египетские, единственные, кто знаниями обладает.
Клим Жуков. Новых еще пока не подготовили.
Реми Майснер. Да, именно так. Энгельс именно это и имел в виду. Что придется брать из прежних, а прежним было хорошо при прежнем режиме. И они естественно будут хотеть его вернуть. Или, как минимум, затормозить его отмирание. Потому, что им нравится такое положение хорошее, привилегированное в обществе. А при социализме оно таким не будет. Вагон проституток в Куршевель ты не повезешь. А привык, уже хочется. Да. Ладно.
Клим Жуков. Очень нравится еще записка. “Почему так мало расстреляли виновников Шахтинского дела? Они вредили Советскому Союзу, а вы их оправдали, и дали другим специалистам повод так делать”.
Реми Майснер. Нет... Натурально. Получается главтоповский, он раз встрял. Нормально, соскочил. Два встрял. Опять соскочил. А вот по процессу Промпартии. В главе про Шахтинское дело Солж начинает рассказывать как Пропартии процесс готовился. Хотя у него дальше раздел идет про Промпартию.
Клим Жуков. Был ролик.
Реми Майснер. Да, был ролик. Но сегодня еще придется поговорить.
Клим Жуков. Если кто не смотрел, найдите и посмотрите. “Реми Майснер. О деле Промпартии”.
Реми Майснер. По-моему, он называется “Про Сталинские репрессии”. Так или иначе ссылочка будет. Граждане, смотрите. Вот Солженицын пишет про Петра Иоакимовича Пальчинского, который был лидером Промпартии. Это как Шахтинское дело, только уже по всем отраслям. Когда копнули чекисты еще глубже, выяснилось, что среди горных инженеров организация и такая же среди транспортников. И такая же среди металлургов. И такая же в Теплотехническом институте. В каждой отрасли такая группировка. А потом выяснилось, что поскольку этим группировкам надо бороться с плановым развитием, они пришли к выводу, что вредительство должно быть организованным. И такой альтернативный Госплан. С этим самым... С участием представителей из реального Госплана. И главный у них был Пальчинский, которого Солж очень любит. Подробнее о нем в части третьей, в главе десятой. Подробнее мы поговорим, когда Солж о нем будет подробно говорить. Тут он вкратце: “За революционную деятельность он преследовался при царе; трижды сажался в тюрьму после Октября (1917, 1918, 1922), с 1920 г. профессор Горного института и консультант Госплана”. То есть, в 1920 году консультантом Госплана стал человек, который в 1917 диктатор Петрограда был как раз. Когда Керенский сдернул. Активный гражданин.
Клим Жуков. Не надолго его приземлили. Что он там, по три месяца отсидел?
Реми Майснер. Тогда же так и было. Расстрел дают и на пять заменяют. Я больше чем уверен, что вышел он еще раньше. Солж пишет, что амнистий никаких не стало.
Клим Жуков. Да каких там не стало амнистий? Вы чего?
Реми Майснер. По любому поводу. Дефицит рабочих рук. Нормально было быть грамотным, что характерно. Столько у тебя новых попыток. В какой-нибудь Америке получи одну судимость. И ходи потом в приличные места устраивайся. Только если ты родня какому-то... Хотя бы двоюродный какой-нибудь...
Клим Жуков. Посмотрите любое современное или несовременное американское кино, где главный герой имеет судимость. И вот он устраивается куда-нибудь на работу. Его спрашивают: ”Здесь написано, что у вас судимость. Что вы время отнимаете? У нас же написано, что с судимостью мы не берем. До свидания”.
Реми Майснер. Всего доброго. Можно в посудомойки зато устроиться. Там вакансий много. Так вот. ”Этого Пальчинского и наметили как главного подсудимого для нового грандиозного процесса. Однако, легкомысленный Крыленко, вступая в новую для себя страну инженерии...” Почему ”в новую для себя страну инженерии”? Две главы назад писал, что он в эту страну вступал, начиная с 1917 года. Десять лет он их судит. Причем все время за одно и то же. Иногда одних и тех же. Пальчинского не он сажал каждый раз? ”...Вступая в новую для себя страну инженерии, не только не знал сопромата...” А сейчас прокуроры все знают сопромат? Надо экзамены провести. Совесть нации сказала... ”...Но даже о возможном сопротивлении душ совсем еще не имел понятия...”
Клим Жуков. Это должна быть новая дисциплина.
Реми Майснер. Да. С отдельной кафедрой. ”...Совсем еще не имел понятия, не смотря на десятилетнюю уже громкую прокурорскую деятельность”. В смысле, что он людей не знал? Да. Подумаешь, в подполье, потом в революции участвовал. Потом прокурором 10 лет был. Что он мог о людях узнать? И то верно. ”Выбор Крыленко оказался ошибочным. Пальчинский выдержал все средства, какие знало ОГПУ и не сдался, и умер, не подписав никакой чуши”. ”Все средства”, это которые описаны были в первой или второй главе? В ванну с кислотой окунули... И на этом все. ”С ним вместе прошли испытание и тоже видимо не сдались Н. К. фон-Мекк и А. Ф. Величко. В пытках ли они погибли или расстреляны, этого мы пока не знаем, но они доказали, что можно сопротивляться и можно устоять, и так оставили пламенный отблик упрека всем последующим знаменитым подсудимым”. Вот так. Что они в пытках погибли, это он выводит из того, что их осудило Особое совещание. Хотя Особому совещанию и были подсудны такие вот дела. Где речь шла о гос. измене... А Пальчинский... Когда Солж о нем будет рассказывать, мы еще поговорим. Там действительно он очень неординарный человек. Он даже на процессе Промартии видно... Как он учил рассуждать, они рассуждают. Что он вбивал, что инженеры новая раса господ.
Клим Жуков. Как это теперь называется? Слово есть специальное. Когнитариат.
Реми Майснер. А все Пальчинский. Что инженеры самые технически грамотные, обществом должны они управлять. Полно сложной техники, всем должны рулить инженеры. Солж, между прочим, дальше... Ему эта концепция нравится. Он ее правильно считает.
Клим Жуков. Везде компьютеры. Всем должны рулить программисты.
Реми Майснер. Короче с Пальчинским не получилось у злобного Сталина. ”Приходилось Крыленко начинать все с начала, искать фигуру и блестящую, и сильную и вместе с тем совсем слабую, совсем податливую. Но настолько плохо он понимал эту проклятую инженерную породу, что еще год ушел у него на неудачные пробы”. Пробы, кастинги. Это так вот... Это в школе детям надо читать. Как в Советском Союзе...
Клим Жуков. Я задумался, почему неудачные пробы? И шахтинцев осудил...
Реми Майснер. Это все уже. Товарищ Сталин кричит: ”Еще, еще”. А он все никак не может.
Клим Жуков. На промышленные масштабы выйти?
Реми Майснер. Да. Срочно по всей промышленности. Сталину понравилось. ”Давайте еще. Из всех отраслей тяните”. А у него пробы и все неудачные. ”С лета 1929 г. возился он с Хренниковым, но и Хренников умер, не согласившись на низкую роль”. Хренников реально умер во время следствия. ”Согнули старого Федотова, но он был слишком стар, да и текстильщик, не выигрышная отрасль. И еще пропал год. Страна ждала всеобъемлющего вредительского процесса, ждал товарищ Сталин, а у Крыленко никак не вытанцовывалось. ”И только летом 1930 года кто-то нашел, предложил, директор Теплотехнического института Рамзин. Арестовали, и в три месяца был подготовлен и сыгран великолепный спектакль, подлинное совершенство нашей юстиции и недостижимый образец для юстиции мировой. Процесс Промпартии”. Летом 1930 года кто-то нашел, предложил. Как вообще это он себе представляет?
Клим Жуков. Это как роль в кино. Натурально.
Реми Майснер. У него карточки лежали со всеми учеными страны, он их перебирал с товарищами. Годится, не годится. Или что? Ладно. Вернемся к Солжу, а то если так отвлекаться, мы за три ролика не закончим. ”Величие замысла: на скамье подсудимых вся промышленность страны, все её отрасли и плановые органы. Только глаз устроителя видит щели, куда провалилась горная промышленность и железнодорожный транспорт”. Горных по Шахтинскому, а железнодорожников еще отдельный процесс был. Там тоже поиски врагов такие, что Каганович говорит: ”У нас четверть аварий на дорогах Советского Союза считай на трех участках происходит”. А когда нескольких инженеров с этих участков посадили, там аварии прекратились. Таким образом ГПУ сократило количество аварий на четверть.
Клим Жуков. В этом месте надо вставить вырезочку: ”Это совпадение”.
Реми Майснер. Конечно. ”Теперь уже не возникает "технических причин", мешающих предложить читателю полную стенограмму процесса вот она...” И Солж ссылается на книжку ”Процесс Промпартии”, 1931 года издания.
Клим Жуков. Хорошая книжка.
Реми Майснер. Хорошая книжечка. Он, видимо, рассчитывал, что ее не найдут просто. А он ссылается, страницу обозначает. Если ты чего-то позже... Уже страницы не совпадут. К счастью сейчас найдется все, нашлась именно та книжечка. Можно сравнить как там было и как Солж написал. Солж видите к чему ведет? Он сходу объявляет, что спектакль был.
Клим Жуков. Это по фразеологии понятно.
Реми Майснер. Смысл и суть этого спектакля, что Сталин хотел гнобить инженеров. Почему он хотел это делать? Потому, что инженеров сложно контролировать.
Клим Жуков. Никто ничего не понимает, что они там делают. Это же сопромат нужно учить и все такое.
Реми Майснер. Маркс запрещает учить сопромат, как всем известно. В ”Капитале”, первый том.
Клим Жуков. Первая глава. Там написано, что сопромат не давать никому учить.
Реми Майснер. Сопромат, это буржуазная лженаука. Вот к этому он значит ведет. ”И каковы же зловонные преступления... ” Это он над тем, как процесс в советской прессе освещался. Тут я скажу... Никогда не думал, что так скажу. Но я отчасти с Солжом в этом плане согласен. Зачем ушаты пафоса? Я не сильно понимаю.
Клим Жуков. У нас к сожалению это при Сталине началось, потом никуда не делось до самого конца Горбачевского правления. Открой любую ”Правду”, ”Советскую Россию”... Как только передовица, читать невозможно.
Реми Майснер. Скулы сводит. А там реально ”зловонные преступления”, ”коварство, невиданное в истории”. А там действительно зловонные преступления. Коварство... Нельзя сказать, чтобы совсем в истории таких примеров не было. Но что они выдающиеся лицемеры, это да. На собраниях... Один фигурант Промпартии общественным обвинителем был на Шахтинском деле. И тоже с пафосом рассказывал, что: ”Эти пигмеи не смогут нашего советского колосса остановить”. Очень красиво. Ну, тоже... Понятное дело. Штирлица зовут: ”У нас один эсесовец оказался шпион. Иди общественным обвинителем”. Что Штирлицу делать? Придется выйти, что-нибудь рассказать, что: ”Вперед к победе... ” Так вот. Каковы же зловонные преступления? ”Планировались уменьшенные темпы развития (например, годовой прирост продукции всего лишь 20-22%, когда трудящиеся готовы дать 40 и 50%). Замедлялись темпы добычи местных топлив. Недостаточно быстро развивали Кузбасс. В лекциях по сопромату проводили антисоветскую линию”. Это где он такое нашел, я не знаю. Опять сопромат. ”Устанавливали устарелое оборудование. Омертвляли капиталы (вгоняли их в дорогостоящие и долгие постройки). Производили ненужные (!) ремонты”. Тут восклицательный знак Солж поставил. Если обвинительное заключение пересказать с иронией и очень сильно вкратце, действительно будет похоже, что там что-то не то. Когда начинаешь читать. ”Ненужные ремонты”, это он, что ремонтировать что-либо запрещали? Там не в этом дело. Ремонтировали не то, что надо. Как в случае с шахтинцами. Когда на заведомо убыточную шахту ставят новое оборудование и ремонт там проводят. А на шахте, где залежи богатейшие, ни крепежа нет, ничего. Все разваливается. Постоянно то завал, то потоп.
Клим Жуков. У нас сейчас можно поинтересоваться этими самыми ремонтами. Ремонт в самом деле делают. Только в таких местах, где это можно было не делать 10 лет.
Реми Майснер. Потом у него следующий пункт весь стеб нивелирует. ”Создавали диспропорции между цехами, между сырьем и возможностью его обработать (и особенно это выявилось в текстильной отрасли, где построили на одну-две фабрики больше, чем собрали урожай хлопка). Затем делались прыжки от минималистских к максималистским планам. И началось явное вредительское ускоренное развитие всё той же злополучной текстильной промышленности”. Тут стеб непонятно в чем. Ты и так сказал, что построили фабрик больше, чем хлопка добывается. То есть, давайте еще построим фабрик. ”И самое главное: планировались (но ни разу нигде не были совершены) диверсии в энергетике”. Опять же. Там дело почитать. Они не были совершены потому, что диверсии на плотине, на электростанции спалят всю организацию. Они вредить старались так, чтобы было похоже на несчастный случай.
Клим Жуков. Взрыв на плотине, это же водохранилище возьмет и спустится. Кто-нибудь заметит.
Реми Майснер. Это они оставляли на сладкое, к интервенции. Если война пойдет не очень хорошо для интервентов, у нас еще есть вариант, что пару электростанций остановить. Так. ”Те-те-те...” Что-то заводит скептический читатель. Как? Вам этого мало? Но если на суде мы каждый пункт повторим и разжуём по пять, по восемь раз, то, может, получиться уже не мало?” Не знаю. Плохо когда много технических подробностей. Технические подробности, это было хорошо. Теперь плохо. Ладно. И развороты и вставные листы огромных газет наполняются петитом технических тонкостей. Расчет, что одуреет любой читатель, не хватит ему ни вечеров, ни выходного, так не будет всего читать, а только заметит рефрены через каждые несколько абзацев: вредители! вредили! вредили!” В общем Солженицын, видать, советской юстиции приписывает собственный прием. Как про Шахтинское дело. Три абзаца по сути, а дальше две страницы, что Сталин хотел всех загнобить. Видимо расчет на то, что проверять это никто не будет. Когда он цитирует стенограмму процесса, на который он сослался, там видно, что был расчет, что читатель не полезет проверять. Мы еще дальше увидим. Как говорит Солженицын, если все-таки начнет вдумчивый читатель читать. ”Да каждую строку? Он увидит тогда, через нудь самооговоров, составленных совсем неумно и неловко...” Я не знаю как неумно и неловко. Ссылочку мы оставим. Я всем товарищам зрителям настоятельно рекомендую почитать. Процесс Промпартии. Если вставки с пафосом опускать, читается круче, чем детектив любой приключенческий. Там они так описывают какие остроумные методы они придумывали. Чтобы так все опрокинуть, чтобы до тебя не докопались. И ты еще хороший получился потому, что бегал, все спасал. Так вот. ”...Что не за дело, не за свою работу взялась лубянская удавка. Что выпархивает из грубой петли сильнокрылая мысль ХХ века. Арестанты - вот они, взяты, покорны, подавлены, а мысль - выпархивает! Даже напуганные усталые языки подсудимых успевают нам всё назвать и сказать”. Кто не понял, он имеет в виду, что печальное положение, сложившееся в промышленности инженеры сумели раскрыть. Сквозь нудь самооговоров. Между делом оговаривая себя, рассказывая, они успевали... Я не знаю. Как тот Левша. Куда-то в пространство, что там ружья кирпичом не чистят и у нас не надо. А в чем же заключалось печальное положение? В какой обстановке они работали? Это Ларичев показывает. ”Хотели бы мы этого или не хотели, а мы эти 42 млн. тонн нефти должны добыть. Потому, что всё равно 42 млн. тонн нефти нельзя добыть ни при каких условиях". "Процесс Промпартии", страница 325. Что он так это и сказал... Он как пытается дело изобразить?
Клим Жуков. Завышенный план.
Реми Майснер. Ну, Сталин звонит инженерам и говорит: "Родите хотите, хотите украдите. Мне все равно. Завтра прихожу и удивляюсь. У меня 42 миллиона тонн на заднем дворе стоят". И бедные инженеры... А если не выполнил, вредитель. Вот такая была обстановка. А там страницу 325 можно почитать. Там вопрос не так стоял, что нам нужно 42 миллиона тонн и что хотите, то и делайте. Там было сказано: "Напишите нам, как умные, грамотные инженеры, что нужно вам. Сколько денег, сколько оборудования для того, чтобы у нас было 42 миллиона тонн. Мы вам дадим и деньги и оборудование, а вы налаживайте производство". Вот как обстояло дело. И эта фраза: " Потому, что всё равно 42 млн. тонн нефти нельзя добыть ни при каких условиях". Это он говорит, что: "Это мы на собраниях начали тут же... Как инженеры, мы начали продвигать мысль, что 42 миллиона тонн нельзя добыть ни при каких условиях. При этом в нашем подпольном Госплане мы посчитали, что в принципе... Если нового ничего не открывать, Бакинские и Грозненские промыслы модернизировать, мы там можем через пятилетку выйти... 35 миллионов тонн только из Баку и из Грозного будет идти. Вполне можно до этих 42 миллионов тонн". Но проблема в чем? То же самое как с угольщиками. То же самое нефтяники за бугром. Нобели и прочие хорошие.
Клим Жуков. Нобели там уже не сидели к тому времени.
Реми Майснер. Был какой-то Нобель.
Клим Жуков. Их же в свое время оттуда Ротшильды подвинули. Нобелей.
Реми Майснер. Ну, а из Торгпрома еще не подвинули. Понятное дело, подвинут, когда у тебя национализировали. Чего удумали? Выкопать 42 миллиона тонн. Нефть же существует для чего? Чтобы ее продавать за бугор и покупать там шестиэтажные яхты. А они говорят: "У нас будет полмиллиона тракторов, мы в трактора эту нефть зальем". Как же можно это допустить? Тем более, как видные инженеры говорят, все эти затеи с колхозами все равно "туфта". Они в любое время вам напишут, что это ужасно неэффективно. Что эффективно, когда там хозяин сидит, а у него по тому же принципу, но все на него работают за копеечную зарплату. Это эффективно. А когда то же самое, но все пайщики, это будет развал. Глупо туда пихать трактора, они все равно их поломают и пропьют. Поэтому им, как и угольщикам, поставили задание: "Модернизируйте, а добыча старайтесь, чтобы не росла". Поэтому... То, что руководство не сильно грамотное... Например, по той же нефти получилось скрыть, что есть технология добычи нефти с большой глубины. То есть, уже была на тот момент американская техника, были возможности ее приобрести. А написали, что так глубоко никто не забуривается. Техническое заключение. Как умные, талантливые инженеры. А Солж видишь как изобразил?
Клим Жуков. Ну, как водится.
Реми Майснер. Дальше. "Из глубокого экономического рассуждения, что в Америке дешев капитал и дороги рабочие руки, у нас же наоборот, и потому нельзя нам перенимать по-мартышечьи, вывел Федотов: ни к чему нам сейчас покупать дорогие американские конвейерные машины, на ближайшие 10 лет нам выгоднее подешевле купить менее совершенные английские и поставить к ним больше рабочих, а через 10 лет всё равно неизбежно менять, какие б ни были, тогда купим подороже. Так вредительство. Под видом экономии он не хочет, чтоб в советской промышленности были передовые машины". Как Солж тут искрометно иронизирует. А чего иронизировать? Собственно это глубокое экономическое рассуждение, что в Америке дороги рабочие руки. Поэтому пусть у них будет совершенная техника где меньше рабочих требуется. Нам, мол, такого не надо. Купим плохую машину, поставим побольше рабочих. Федотов, если он такой умный, талантливый инженер, должен был быть в курсе, что у нас к тому времени безработицу изжили. Совсем, полностью. Последняя биржа труда закрылась. И с тех пор у нас дефицит рабочих рук. Поэтому и говорят: "Покупайте технику". Чтобы к ней было нужно как можно меньше рабочих. Потому, что мы собираемся промышленность развивать ударными темпами пятилетки три подряд. И нам... Все меньше и меньше рабочих у нас будет. У нас дефицит рабочих рук будет нарастать по мере того, как новые фабрики будут открываться. А он заключения такие писал. Вот за это и страдает. Да. "Стали строить новые фабрики из железобетона вместо более дешевого бетона с объяснением, что за 100 лет они очень себя оправдают. Так вредительство, омертвление капиталов, поглощение дефицитной арматуры. На зубы что ли её сохранять?" То есть, другого применения стальной арматуре, кроме как на зубы, найти невозможно. Опять же, если почитать процесс Промпартии, не только детектив почитаешь про вредителей, но еще там очень неплохо популярным языком объяснено положение дел в стране. С металлургией, например. Почему у нас все время железа дефицит, стали дефицит. И вот поэтому надо сохранять арматуру. Не на зубы. А потому, что стали нет, строить нужно много. Если есть возможность сейчас построить из бетона... Когда будет все нормально, сами переоборудуем, не будем сто лет ждать.
"Старый Федотов пытается разъяснить, где гибнут сотни тысяч и миллионы рублей из-за дикой спешки пятилетки: хлопок не сортируется на местах, чтоб каждой фабрике слался тот сорт, который соответствует её назначению, а шлют безалаберно, вперемешку. Но не слушает прокурор". Почему не слушает? Федотов состав собственного преступления рассказывает. Он и противодействовал тому, чтобы сортировка хлопка вводилась. Это его ответственность была и он все завалил. "С упорством каменного тупицы он десять раз за процесс возвращается и возвращается к более наглядному, из кубиков сложенному вопросу: почему стали строить "фабрики-дворцы" с высокими этажами, широкими коридорами и слишком хорошей вентиляцией? Разве это не явное вредительство? Ведь это омертвление капитала, безвозвратное. Разъясняют ему буржуазные вредители, что Наркомтруд хотел в стране пролетариата строить для рабочих просторно и с хорошим воздухом (значит, в Наркомтруде вредители тоже, запишите), врачи хотели высоту этажа 9 метров, Федотов снизил до 6 метров. Так почему не до пяти? Вот вредительство! А снизил бы до четырех с половиной - уже наглое вредительство: хотел бы создать свободным советским рабочим кошмарные условия капиталистической фабрики". Вот это он по стенограмме шпарит. Переврал момент с фабриками. Переврал полностью. Там не хотели врачи высоту этажа 9 метров. Врачи написали санитарные нормы, что нормальная высота 4,2. Кошмарные условия. А в Наркомтруде написали, коллега этих вредителей, он написал нормативы... Там речь шла не о кубометрах на человека. Там речь шла о соотношении длины фабрики с ее высотой. Причем это сам свидетель говорит, что настолько долбанутый норматив, как будто его психи... Там получалось, что если у нас длина здания 40 метров, должны были быть этажи десять метров. В смысле высота потолка. Это потому, что им нужно было как раз во вредительских целях накинуть метр лишний по всем фабрикам Союза. Это нормальная сумма получается.
Клим Жуков. Еще бы. Там на одну-то фабрику нормальная сумма. Лишний метр построить.
Реми Майснер. О сумме будет потом. Фишка в том, что как красиво это сделать. Не что я накинул... Эти нормативы нам написали, а я увидел, что это перерасход. И видите, я же сразу пять метров скостил. До пять. Причем говорит... Сам обвиняемый рассказывает. Что честный советский человек должен был обратиться в Наркомат, сказать: "Чего вы там? Что это за нормативы такие? Надо их отменять". Но мы этого не делали. Это, опять же, замедление темпов развития. Потому, что по каждому строительству получался этот спор. Потому, что применяли эти нормативы, получалось то 9 метров, то 10 метров. Зачем Солж все это перековеркал?
Клим Жуков. Как зачем?
Реми Майснер. Понятно зачем. Зачем он ссылается на настоящий текст тогда? Самое главное, что это вот... У него тут есть ряд "предъяв", которые в принципе "не выкупаются" через прочтение стенограммы. А вот это явно "выкупается". Просто находишь, удивляешься насколько все переврал. Ни одной цифры правильной не назвал. Ладно...
Клим Жуков. Ты же правильно сказал, что 1931 года книжка. В условиях отсутствия интернета это будет не найти. Пойдешь ты в библиотеку, а там будет переиздание какого-нибудь 1936 года, где странички другие. А скорее всего никто не пойдет в библиотеку.
Реми Майснер. А сейчас у нас все есть. Может, статейку напишу потом. Про вредительство. Все эти вот изложу подробнее. "Толкуют Крыленко, что по общей стоимости всей фабрики с оборудованием тут речь идет о трех процентах суммы. Нет, опять, опять, опять об этой высоте этажа". Три процента суммы фигня полная. Опять же. Три процента суммы, это по общей стоимости всей фабрики с оборудованием. А непосредственно здание удорожалось, о чем говорит обвиняемый... От 15 до 20 процентов. Каждой этой коробки фабричной. Каждой. Почему-то потом он сам говорит, что: "От общей стоимости фабрики, это три процента". А чего ты не сравнил с чем-нибудь еще? Посчитай стоимость всех фабрик тогда в вашем регионе. Еще меньше получится.
Клим Жуков. Это же просто. Если 20 процентов удорожание, вот вы пять фабрик построили, можно шестую строить.
Реми Майснер. Шестую строить. Ну, это, опять же, не вредительство по Солжу. И еще. "Как смели ставить такие мощные вентиляторы? Их рассчитывали на самые жаркие дни лета... Зачем же на самые жаркие дни? В самые жаркие дни пусть рабочие немного и попарятся". Какая злая ирония. Рабоче-крестьянская власть так по-скотски с работягами. Хотя если ты читаешь стенограмму, ты видишь, там речь идет про Ивановскую фабрику. Там заказали мощнейшую установку, вентиляторы. В общем температура, на которую была рассчитана эта установка, она в Ивановской области бывает от силы 3 дня в году. Обвиняемый говорит: "Мы специально вот эту температуру, которая три дня в году, мы взяли за среднюю". Грубо говоря, там не рабочие попарятся. В эти дни можно помощнее включить. На полную мощность. Они сделали полную мощность, среднюю... Почему? Опять же объясняет. Это дополнительный кабель, более мощный мотор...
Клим Жуков. Больше расход электроэнергии.
Реми Майснер. Да. Больше расход электроэнергии. И вот по копеечке, по копеечке... Чтобы не слишком быстро дело развивалось. Это диверсия на фабрике конкурента. Потому, что наши, например, угольщики, они были конкурентами американским угольщикам. Потому, что наладились в конце 1920-х продавать уголь в Америку. Тамошние угольщики были очень недовольны. Имеется в виду буржуины. Им очень не нравилось, что конкуренты. Им прямая выгода была, чтобы там все развивалось помедленнее. Прямая выгода была российским буржуям отставным, которые мечтали опять стать...
Клим Жуков. А текстиль мы куда за границу поставляли? Там кому выгода была?
Реми Майснер. Текстиль их интересовал больше со шпионской точки зрения. Потому, что мобилизационные планы.
Клим Жуков. Хлопок, это же бездымный порох.
Реми Майснер. Текстиль, у них основное было, что у них мобилизационные планы были. Палатки, гимнастерки. И они все это дело через уважаемых партнеров загоняли. А уважаемые партнеры, видать, торговали... Еще одна "предъява". "Весь процесс Крыленко принуждает подсудимых пригибаться и извиняться, что они "малограмотны", "безграмотны" в политике. Ведь политика, это гораздо трудней и выше, чем какое-нибудь металловедение или турбостроение. Здесь тебе ни голова не поможет, ни образование. Нет, ответьте с каким настроением вы встретили Октябрьскую революцию? Со скепсисом. То есть, сразу враждебно? Почему? Почему? Почему?" Это, опять же, какой момент. Подсудимые сами пытались рассказывать, что они в политике ничего не понимают. Тем самым они пытались с себя часть ответственности снять. Они пытались сказать, что: "Тут политики не было. Это мой друг, а это мой кум. Они все просят помочь. Как не помочь?" Потом уже понеслось: "Я не враг советской власти, я просто безграмотный. Я слушал Пальчинского, что инженеры, это раса господ. Где мне взять знания, чтобы понимать? Вроде разумно все устроено".
"Первое, что инженеры увидели в Октябрьском перевороте..." Это Солж продолжает рассказывать, что там за нудью самооговоров. Правда с большой буквы. Правда проскакивала, что инженеры увидели в Октябрьском перевороте развал. Это именно так они и говорили. Думали демократия будет, Учредительное собрание. "Еще они увидели лишение простейших свобод. И эти свободы уже никогда не вернулись". Помимо того, что... Профессор Преображенский. Его угнетает, что раньше он был намного влиятельнее, чем сейчас. И работяги все шугались. Потому, что знали, бровью поведет и ты вылетел с завода. А вылететь с завода по тем временам... Это не Советский Союз. Когда даже в 1920-е годы безработица была, но и были бюро, где тебя обязаны были или трудоустроить, или пособие выдать. А тогда вылетел с завода и где-то процентов 50, что от голода помрешь в ближайшее время. Натурально. "Как могли инженеры воспринять диктатуру рабочих, этих своих подсобников в промышленности, мало квалифицированных, не охватывающих ни физических, ни экономических законов производства..." А диктатура буржуазии нормально. Да? Абрамович сопромат знает от и до. От зубов отскакивает.
Клим Жуков. У нас Чубайс, который Роснано возглавляет. Его спросили какова размерность нанометра. Он ответить не смог.
Реми Майснер. Ну, это нормально. Это же не то, что малоквалифицированный рабочий. Он-то нормально всем рулит. У нас сразу промышленность в гору поперла как только коммунистов с этими рабочими... Коммунистов прогнали, рабочих в стойло загнали. Как стало сразу хорошо.
Клим Жуков. А чего это он так про рабочих интересно? Какой-нибудь слесарь шестого разряда, он совсем ничего не объемлет?
Реми Майснер. Ты Ильина читал? Это быдло. Он родился, чтобы ручку у станка крутить. У него должно быть чувство ранга. Врожденное почтение к дяде в пиджаке, который руководит. Чувства ранга нет, значит, бракованный. А если настолько чувства ранга нет, что командовать... Ну, знаете ли... Опять же, это раздражение профессора Преображенского, что: "Я, видите ли, с помойки этого вытащил, а он теперь меня господином не хочет называть".
Клим Жуков. Называет товарищем.
Реми Майснер. "Какие мы товарищи? Еще смутно какие-то рассуждения, что поделить все. Это еще и комнатку? Нет. Я и домкому сказал. Мне нужно семь".
Клим Жуков. Я хотел бы еще седьмую комнату под библиотеку.
Реми Майснер. Да, именно так. "Почему инженерам не считать более естественным такое построение общества, когда его возглавляют те, кто могут разумно направить его деятельность?"
Клим Жуков. Они же только что говорили, что они в политике безграмотные.
Реми Майснер. Ты опять не понял. Политика, это фигня. Это слово такое, это не наука даже. То ли дело металлург. А политика... Ты хочешь сказать, что общество по каким-то объективным законам что ли развивается? Которые можно познать и использовать в своих целях. Это же бред. "И, обходя лишь нравственное руководство обществом, разве не к этому ведет сегодня вся социальная кибернетика?" Социальная кибернетика ведет к тому, чтобы инженеры руководили обществом. Только нравственное руководство оставили, видимо, для Солженицына. И будет нормальное разделение труда.
Клим Жуков. Что характерно, тут Солж пишет довольно здравые вещи. Как это ни странно. Потому, что у нас к чему пришло в итоге в Советском Союзе?
Реми Майснер. Я как раз и хотел сказать, что инженерам не в заговоры надо было лезть. Вы же и рулите. Спрашивается, а кто... Они сетовали там... Они излагали концепции. Вы же рулите, вы же в Госплане сидите. В министерствах, в ведущих институтах. Вы и направляете. Еще и работяги... Их не надо теперь заставлять, они сами: "Дадим и 40, и 50 процентов. Вы покажите как правильно делать". Наконец-то работяга увидел отдачу от своего труда. Что действительно жизнь, вроде, в гору поперла. А не то, что как обычно когда ты трудишься... Хорошо потрудился, плохо потрудился... Особой разницы нет.
Клим Жуков. Я же говорю. В конце концов в Советском Союзе к чему все пришло? Вот, значит, инженер, получил высшее образование. Ты работал. Вот ты в коммунистической партии. Вот ты по партийной линии в Верховном Совете. А может быть даже в ЦК. И у нас посмотрите на состав...
Реми Майснер. Там много было потомственных членов ЦК?
Клим Жуков. Там смотришь, этот металлург, этот шахтер. И прочее.
Реми Майснер. Этот из семьи раскулаченных. Настолько это раскулачивание ломало карьеру потомкам. Ну, так вот. Самое главное. Они так именно и рассказывали: "Почему мы пришли к преступлению? Мы думали, что мы должны рулить". И так думали, что начали министерские посты потихонечку собираться делить. Как у Ильфа и Петрова. Как в "12 стульях". "Я буду председателем правительства". - "Чего это ты будешь председателем правительства?" У них там... Как они посты делили... Получилось кто ближе к зарубежным партнерам, у того и портфелей больше всех. Ладно. "Дикий напор военного коммунизма мог только претить инженерам". Действительно. Бедолаг от голодной смерти спасать.
Клим Жуков. Это видимо чисто по злому умыслу взяли и придумали военный коммунизм. Ни интервенции не было, ни мятежа белочехов.
Реми Майснер. И еда по всей стране позаканчивалась. Совсем. "Начался НЭП, инженеры охотно приступили к работе". Что очень хорошо говорит об инженерах. Прямо вспоминается "Начальник Чукотки": "А за деньги скажете?" "НЭП они приняли за симптом, что власть образумилась". Да, именно так. Они об этом говорят, что: "Когда НЭП ввели, мы решили, что будут строить нормальное государство". А нормальное государство в их представлении... Это мы у меньшевиков увидим. Они вроде вне политики, инженеры, а концепции меньшевистские. Немножко с инженерским уклоном. "Но увы, условия не прежние: инженерство не только рассматривается как социально-подозрительная прослойка, не имеющая даже права учить своих детей; инженерство не только оплачивается неизмеримо ниже своего вклада в производство". Как его объективно посчитать? Пример бы хоть привел. Чтобы мы хоть понимали о чем речь идет. Зачем это детям читать? Дети все равно ничего не поймут. "Теперь любой рабочий может не только не выполнить распоряжения инженера, но безнаказанно его оскорбить и даже ударить. И, как представитель правящего класса, рабочий при этом всегда прав".
Клим Жуков. Это мы на примере Гавришенко видели.
Реми Майснер. Да. Оно понимаешь как получилось? Солж цитирует стенограмму, пересказывает своими словами. И там Федотов объясняет почему он к преступлениям пришел. Текстильщик тот самый. И он говорит в том духе, что была одно время такая ситуация, что... Он не говорит, что безнаказанно. Он говорит, что если ударил инженера, увольняли с фабрики. Но через полгода могли и назад принять. Такая сложилась ситуация. А было обидно. Он сам же говорит потом, что потом вышло постановление. Потом Владимир Ильич статью написал, что нужно технических специалистов любовью окружить. И он сам говорит: "Я конечно понимаю, что в тех условиях прямо сразу... Ленин хоть 50 статей напишет. Сразу любовью к человеку, который тебя только что по зубам бил, ты не проникнешься". Тем более, что после этого постановления, мы видели на примере шахтинцев. Он политически грамотный. Он членов Шахткома не бьет. Смотрит, чтобы новенький был. Чтобы у него знакомых было поменьше. Тем не менее бьет. И мечтает, наверное, о тех временах, когда сможет как раньше бить. Всех без разбора. А дальше процесс Ольденборгера. Это Солженицын переходит к цитированию.
Клим Жуков. Ольденборгер кто? Нужно пояснить.
Реми Майснер. Это мы разбирали в позапрошлой, по-моему, главе. Это инженер, которого довела до суицида партийная ячейка. Кстати, к данной ситуации не подходит вообще никак. Он и в случае с шахтинцами припомнил Ольденборгера. На Ольденборгера пытались с работяг хотя бы одну бумажечку вытянуть. Работяги писали, что таких начальников... Были бы они все такие, мы бы уже коммунизм построили через пару пятилеток. И никто на него ничего плохого не показал. Как только выше по инстанции по партийной поднимался этот вопрос, тут же эту ячейку ставили на место. Говорили, что инженер во всем прав, не трогайте его. А они ему не давали работать. Он-то не вредил. А когда они пытались писать на него доносы... Они видимо думали, что напишешь любую чушь и тут же в ГПУ. Но нет. Инженера угнетало, что ему приходится из-за этой чуши ходить оправдываться. Кроме оправданий с него никто ничего не требовал. Ну, извините. Когда на тебя солидные уважаемые люди показывают, как не проверишь? Если говорит, что он вредит на водопроводе. Проверять надо. За этими проверками он запустил свою работу, а это было для него тяжелее всего. Никакого отношения он не имеет... Ни к саботажникам не примыкал. Он пытался вне политики держаться. Ущербная позиция.
Клим Жуков. Вне политики нельзя держаться. Политика будет за тебя держаться в любом случае. Где бы ты ни держался сам.
Реми Майснер. Ну, так вот. ”Крыленко возражает: ”Вы помните процесс Ольденборгера?” То есть, как мы его, де, защищали. Федотов: ”Да. Чтоб обратить внимание на положение инженера, нужно было потерять жизнь”. Это этот пометку сделал, что там... В реальности он не говорил ”ваше внимание”. Он просто сказал ”внимание”. ”Иногда нужно было потерять жизнь”. ”Иногда нужно потерять жизнь”. ”Чтобы обратить внимание на положение инженера иногда нужно потерять жизнь”. Это вывернуто как. Там не пара слов. Там еще... Две строчки, а там это целый абзац. Он просто пытается объяснить: ”Как бы вам объяснить, что положение такое сложилось...” Просто Крыленко возражает. Если сравнить как все вокруг жили, то вам было очень неплохо. Хуже вас никто не жил вы хотите сказать? А тот объясняет: ”Ну, вот... Этого гнобили... ” ”Он умер и не он один умер. Он умер добровольно, а многие были убиты”. Эксцессы были всякие. Могли в нос дать, могли по башке. Как мы видим, это была обоюдная тема. В зависимости от того, чей верх...
Клим Жуков. Один работяга шахтинский собрался уже стрелять из засады.
Реми Майснер. А Колодуб, который бывший хозяин. Там приехала какая-то комиссия. И работяги сказали, что: ”Если вы его не уберете, мы его в шахту скинем. Потому, что он уже довел. Терпелки скоро не хватит как он с нами обращается”. Ну, так ладно. Они такие были обиженные. И как Солженицын изложил, все советские планы построения коммунизма для них была чушь, ересь. Общество так не работает. Нужен нормальный строй. Слышали в 1980-е, в начале 1990-х. У нас не говорили ”капитализм”, ”коммунизм”. Говорили, что был не нормальный строй. А теперь он станет нормальный. Для них нормально как мы сейчас живем. Для них нормально. Для нас это не нормально. Ну, ладно. Так. Ну, вот. Тут наступает 1927 год. Совсем все тухло стало. НЭП закончился. Инженеры совсем расстроились. Читаем. ”Выдвигают взбалмошные нереальные проекты сверхиндустриального скачка, объявляются невозможные планы и задания”. Правда, еще говорят, что: ”Денег еще возьми, сколько унесешь, на это задание. И в любую страну загранкомандировку”. Ну, это так. ”В этих условиях что делать коллективному инженерному разуму?”
Клим Жуков. Такой есть?
Реми Майснер. Есть коллективный разум. Это я пропустил. Там Солженицын шикарно говорит: ”Их поспешили партией объявить. Это большевики, они чуть что, сбиться в стаю, партия. А умным людям партия не нужна”. Они встретились, друг на друга взгляд кинули: ”Это умный человек”. А дальше достаточно многозначительного кивка, вздоха. Уже понял, что делать. Вот у них такой коллективный разум был. ”Инженерной головке Госплана и ВСНХ”. Заодно инженеры возглавляют ВСНХ. ”Подчиниться безумию? Отойти в сторону? Им-то самим ничего, на бумаге можно написать любые цифры, но "нашим товарищам, практическим работникам, будет не под силу выполнять эти задания". Значит, надо постараться умерить эти планы, разумно отрегулировать их, самые чрезмерные задания вовсе устранить. Иметь как бы свой инженерный Госплан для корректировки глупости руководителей”. Это та самая правда, которая по Солженицыну между строк проскакивает. Почему между строк? Это и есть суть обвинения. Суть в том и была, что у них был свой альтернативный Госплан. Только увязывали они задачи не с Москвой, а с ребятами из Торгпрома. Опять же, забугорные разведки, которые им помогали. Денежные вознаграждения они получали. Шахтинцам зарплату организация платила. Инженер пришел в конторе зарплату получил, потом еще пришел... Это просто тебе капает. Если ты еще конкретное задание выполнил, то отдельный бонус. Не шибко большой, но учитывая, что капает даже когда ничего не сделал за месяц, то очень неплохо получается. В Промпартии все еще вкуснее было. ”Вот она, тонкая нежная ткань правды. Как было. Но высказать это вслух в 1930 году? Уже расстрел. А для ярости толпы этого мало, не видно”. Ярость толпы наблюдали. Толпа думала, что всех пострелять надо было где-то к году 1925. Такое мнение толпы. Так. ”И поэтому молчаливый и спасительный для всей страны сговор инженерства надо перемалевать в грубое вредительство и интервенцию”.
Клим Жуков. Спасительный.
Реми Майснер. Мы только что спасительные их шаги видели. По фабрикам, по нефти, по текстилю. Омертвение капиталов по текстилю чаще всего происходит. Когда вместо одной фабрики планируем строить три. Притом, что материалов и техники у нас на одну. И распыляем материалы по трем разным стройкам. Вместо одной работающей фабрики три замороженные стройки стоят. Откуда расхищаются потихоньку материалы. Технику мы покупаем импортную. Если где-то ее похерили, значит, нужно будет купить еще. Такая вот канитель. Дальше иронизирует Солж над тем, что... Над такими фразами. ”Федотов: "Заключение в тюрьму принесло пользу не одному мне. Я даже лучше чувствую себя в тюрьме, чем на воле". Что типа вот...
Клим Жуков. Довели до чего человека.
Реми Майснер. Хотя там, опять же, надергано слов со всего текста... То ли он так надергал по словечку, из них сконструировал... Речь идет о чем? Они этим вредительством занимались 10 лет. 10 лет у них было двойственное положение. Рамзин говорит: ”Вредить, это чуждо внутренней конструкции инженера”. Инженер привык созидать. Над этим же приходится работать. Приходить на собрания. Сидеть как в кино. Умные, седовласые, мудрые инженеры склонились над чертежами. Но думают они почему-то...
Клим Жуков. Над тем, как все ухудшить.
Реми Майснер. Самое главное... Плюс они еще боялись. Потому, что пока все шито-крыто... Было понимание, что в любой момент... Это как раз некоторые говорят. Каждый звук шин во дворе, что... Как ”Не может быть”. Гражданин Горбушкин читает: ”10 лет теперь за это дают. Мамочки, неужели 10 лет дадут?”. Бред с самооговорами... Давай почитаем как его оценивали наши иностранные друзья. Этот бред с самооговорами.
Клим Жуков. Телеграммы иностранных корреспондентов. 11 ноября 1930 года. Дюранти пишет. Француз? ”Грозный государственный прокурор превзошел сегодня самого себя, раскрыв заговоры в обвинительном акте, направленном против Промышленной партии. Передается содержание обвинительного акта. Обвинительный акт не упускает решительно ничего из враждебных СССР элементов. Обвинительный акт построен на признаниях обвиняемых. Наиболее разговорчивыми из которых являются Рамзин, Ларичев и Федотов. Крыленко было бы, вероятно, страшно подумать, что обвиняемые намеренно пытаются, быть может, поссорить Советский Союз с Пуанкаре, Лоуренсом и так далее. Или же совершить акт сверхсаботажа, пытаясь убедить советские массы в том, что все технические специалисты негодяи и враги. Признания подсудимых связаны одно с другим. С точки зрения вашего корреспондента они были бы даже более убедительны, если бы не характеризовались такой связностью. С другой стороны ваш корреспондент сам слышал ряд эмигрантских планов. В Прибалтике, Париже, Берлине и других местах. Нет пределов фактически ярости и фантазии эмигрантов. Время их все больше проходит. Часто они подбадриваются тем или иным сотрудником генштаба, мечтающем о новых завоеваниях. Странно по правде сказать, что человек такого большого интеллекта как Рамзин мог отнестись серьезно к такой чепухе. Но с другой стороны следует признать, что специалисты не покоятся здесь на лаврах. 2-3 года назад они могли предполагать, что НЭП вернет им постепенно преимущество. Теперь эти надежды рассеялись. Не даром заявил в свое время Савинков, что он всю жизнь играл со смертью. Есть еще один пункт, не лишенный интереса. Промышленная партия одного мнения с правыми, что темпы индустриализации нужно замедлить. Если удастся доказать, что аргументы, которыми пользовались правые были сформулированы контрреволюционерами, это лишит правых кое-каких точек опоры”.
Реми Майснер. То есть, что-то не кажется корреспонденту... Он, не смотря на фамилию, американский корреспондент. Если не ошибаюсь.
Клим Жуков. Может быть. Он пишет, что то же самое слышал в Париже, Берлине. От таких же точно.
Реми Майснер. Правда, он говорит, что это конечно маленькие кружки. Они не шибко серьезные. Всякие бывшие... Но с теми кружками, с которыми Рамзин общался, например, он бы туда просто не попал этот корреспондент, чтобы там послушать что говорят. А вот эти фанатично настроенные эмигранты, они по планам, которые там озвучивались, должны быть основным мясом в грядущей интервенции. Основной ударной силой. Их должны были укомплектовать за английский, французский счет. Полностью снарядить и отправить отвоевывать частную собственность. Такая вот канитель.
Клим Жуков. На самом деле очень много интересных отзывов.
Реми Майснер. Давай вернемся к ним после перерыва.
Клим Жуков. Не успеем их зачитать. После перерыва... К следующему ролику мы как раз закончим с Промпартией. Потому, что сейчас закончится... Дементий сигнализирует. И начнем про меньшевиков тогда. Да? В следующий раз.
Реми Майснер. Да. Можно еще вскользь про Промпартию. И про меньшевиков.
Клим Жуков. Так точно. Если что, мы все эти отчеты в виде ссылки приделаем под ролик. Вы сами прочитаете в спокойной обстановке. На сегодня все. Первая часть десятой главы закончена. Ожидайте следующей.
Новости
VIP
