А.И.Соколов. В наше время – конец 20 века – начало 21, они вот, как говорят всё время, ознаменовались взрывом интереса к квантовой механике, поскольку стали изучать квантовые механические объекты, фактически эффекты в больших системах, макроскопических вот системах, телепортационных. Хотя это началось гораздо раньше. Макроскопический квантовый эффект первый был открыт экспериментально в 1911 году, это сверхпроводимость.
С.Ивановский. Сверхпроводимость.
А.И.Соколов. До этого всё было ну так, там ну спектр, ну спектр, ну что, ну, видели там 100 человек, которые физикой занимаются, а остальные, в общем… Да и чёрт с ним.
С.Ивановский. Т.е. про сверхпроводимость можно 2 слова сказать, что…
А.И.Соколов. Да, в 1911 году Камерлинг-Оннес, голландский физик, в Голландии очень давняя и очень высококачественная физика была…
С.Ивановский. Не только наркотики.
А.И.Соколов. Нет-нет-нет, не только, да. Вот. Там были лаборатории, в институте, где работали эти люди, в своё время был директором Лоренц, тот самый, потом Дебай, тоже такая фигура, одна из ключевых в физике 20 века, особенно физики твёрдого тела. Вот. И в 1911 году вдруг неожиданно Камерлинг-Оннес, это фамилия у него такая двойная, звали его Хейке, открывает явление, в которое поверить тоже было очень трудно. Он установил, что если металл охладить до очень низкой температуры, он потеряет сопротивление. Оно не маленьким станет, оно станет равным нулю.
С.Ивановский. И ток будет течь неограниченно.
А.И.Соколов. И ток будет течь сколько хочешь, совершенно верно. Он в 1911 году поставил опыт. Опыт был целенаправленным. Он искал не сверхпроводимость, об этом никто подумать не мог, он искал материалы, которые обладают низким сопротивлением, и связано это было с практической задачей. Наступил век электроники, электроники, встал вопрос передачи электроэнергии на огромные расстояния. Чтобы в проводах потери были поменьше, надо делать провода из хороших проводников. А было известно, что ещё при охлаждении проводника сопротивление его уменьшается.
Ну и вот опыты по охлаждению проводников, они были направлены на то, чтобы выяснить, а почему вообще сопротивление есть и как его можно уменьшить. Это был в каком-то смысле заказ промышленности в широком смысле слова. Вряд ли Камерлинг-Оннес получал деньги от Сименса или кого-то ещё, я об этом никогда не слышал, но задача была на повестке дня. Но никто не предполагал, что сопротивление упадёт до нуля, вот об этом речь не шла. Ну, дело происходило при температуре жидкого гелия. Кстати, не случайно, что открыл Камерлинг-Оннес, он первым получил жидкий гелий за 3 года до этого. Он сделал супермашину, экспериментальный агрегат, он был монополистом в своё время по низким температурам, и он стал опыты ставить при сверхнизких температурах, и вот один из опытов привёл к такому фантастическому результату.
С.Ивановский. Сверхпроводимость.
А.И.Соколов. Сверхпроводимость. Ну, первое, что приходит в голову, когда у вас там двойной криостат, всё там инеем покрыто, что где-то что-то закоротило. Померили сопротивление, до нуля упало, понятно, что какой-то огрех. Где-то что-то там накоротко замкнулось. Опыты повторяли, естественно, много раз, и каждый раз при температуре чуть больше 4 градусов Кельвина этот ртутный образец терял сопротивление. Напечатали, есть факсимильные копии журнала Камерлинг-Оннеса, данные были опубликованы. Проверить было трудно, поскольку ни у кого жидкого гелия просто не было, вопрос просто решался. Потом возникли другие низкотемпературные лаборатории, это проверили, выяснилось, что действительно так. И это не лезло ни в какие ворота, потому что все знали тогда, что есть металл, в нём кристаллическая решётка, электричество переносят электроны, электроны летят сквозь кристаллическую решётку, но хотя бы об атомы должны стукаться.
С.Ивановский. Да.
А.И.Соколов. Должны. Раз стукаются, значит, потери. Они рассеиваются, меняют направление движения. Постепенно, значит, если их сильно разгонять, они направление-то поменяют, а скорость не поменяют, значит, кристалл нагреется, это джоулево тепло. Все знают – проводник при пропускании тока нагревается, вот электроплитка там, всё что угодно, вот. А тут до нуля. Число материалов, в которых сверхпроводимость, росло; выяснилось, что не только в ртути, во многих других металлах открыли. При этом вскрылась странная закономерность. Те металлы, которые при комнатной температуре имели самое маленькое сопротивление, сверхпроводящими становиться не хотели. А вот плохие проводники типа ниобия, свинца, вот они с большой охотой при высоких довольно температурах – 6, 7, 8 градусов, 9, ниобий переходил в сверхпроводящее состояние. Выяснилось, что сверхпроводимость и нормальная проводимость в каком-то смысле антагонисты – кто хорошо проводит ток нормальный, не хочет стать сверхпроводником. А сверхпроводники это те, кто при обычной температуре…
С.Ивановский. Не проводят.
А.И.Соколов. Проводят плохо, в разы хуже, чем, скажем, медь или там алюминий. Вот. И это всё лежало очень долго, и лишь через 24 года были предложены первые теоретические намётки о том, с чем бы это могло быть связано, в 35 году. Это было не объяснение…
С.Ивановский. Это предположение.
А.И.Соколов. Это да, это теория братьев Лондонов так называемые. Были описаны уравнения вот такие макроскопические, которые были изобретены из головы, они не из квантовой механики получились. Хотя знание квантовой механики здесь оказалось ключевым. Вот эти уравнения для тока, магнитного поля, их мог написать только тот, кто хорошо знал квантовую механику. Братья Лондоны прекрасно знали квантовую механику. Есть в теории твёрдого тела, есть приближение Гайтлера-Лондона, есть метод там. Ну, фамилия Лондон, она фигурирует в этих делах. И настоящая теория сверхпроводимости была построена только в 1957 году. Это редчайший случай, 20 век – век бурный, когда открытие 46 лет лежало. Это оказался квантовый механический эффект, но эффект очень сложно описываемый. Необходимо было развитие внутри квантовой механики очень сложного мат.аппарата и всего прочего. Так что квантовая механика объяснила и сверхпроводимость, и сверхтекучесть.
А сверхтекучесть это русское открытие, его открыл в 1937 П.Л. Капица, уже работая в Москве. Значит, у нас в телевизоре любят объяснять, что кошмарный Сталин не отпустил Капицу в 34 году работать к Резерфорду, он там 13 лет отработал, и там занимал в лаборатории Резерфорда особое место. Бюджет лаборатории Капицы превышал бюджет всех остальных научных групп и лабораторий Резерфорда вместе взятых. Эти деньги шли на закупку генераторов, сложного оборудования. Капица работал с промышленным оборудованием. Вот. А тут его не отпустили. Сталин сделал простую вещь – он понимал, что перед ним великий физик, и он должен работать здесь…
С.Ивановский. На благо нашей страны.
А.И.Соколов. И он не просто не отпустил его. Он всю лабораторию, которую Капица создал в Лондоне, здесь, как говорится… Резерфорд сначала её подарил. Резерфорд был уже стареньким, он, по-видимому, неважно себя чувствовал уже. А уехал любимый ученик, и вот эту лабораторию Капицы Резерфорд советскому правительству подарил.
С.Ивановский. Подарил.
А.И.Соколов. Он написал, что вот это ваше оборудование здесь, без вас, мёртвое, а том оно будет у вас работать. Сталин был тоже гордый человек, он подарка не принял, а, наоборот, взял и за него заплатил. Короче, очень интересная история.
С.Ивановский. Интересно.
А.И.Соколов. В 34 году Капица снова начал работать в нашей стране, в Москве, он очень переживал…
С.Ивановский. А можно вот вопрос про то, как он уехал, как его тогда отпустили? Всё-таки…
А.И.Соколов. Нет, речь шла не о том, чтобы отпустили, значит…
С.Ивановский. Нет, не тогда, когда… А он же проработал какое-то количество лет.
А.И.Соколов. Конечно-конечно. Его отъезд был связан с совершенно трагическими обстоятельствами. Он начал работать у Резерфорда в 1921 году. Значит, в 1921 году советское правительство стало восстанавливать разрушенные войной связи с Западом. И для закупки научного оборудования, закупки научных журналов были командированы в Европу 2 наших крупных учёных А.Ф. Иоффе, директор физтеха, и А.Н. Крылов, знаменитый наш кораблестроитель, как его называли, адмирал корабельных наук, вот. Человек очень крупный, английские морские инженеры признавали его, как говорится, незыблемым авторитетом, это совершенно эпохальная фигура. О нём много написано, и он сам незадолго до смерти написал прекрасную книжку – умную, содержательную, с юмором, совершенно блестящий был человек. Вот этих 2 людей снабдили деньгами, большой суммой, и отправили в Европу. Речь не шла о том, что они не вернутся, это притом, что у каждого из них…
С.Ивановский. Наличности?
А.И.Соколов. Конечно. Ну а как, 21 год, какие деньги, кроме наличности, других не было.
С.Ивановский. Да-да-да, что-то я не сообразил.
А.И.Соколов. Вот, значит. И вопрос о том, вернутся или нет, не стоял.
С.Ивановский. А, может, через банки? Счета там…
А.И.Соколов. Не знаю. Думаю, что наличными. Не могу сказать, я деталей не знаю. Дело-то в другом. Каждый из них имел массу приглашений от западных университетов.
С.Ивановский. Можно было просто остаться.
А.И.Соколов. Конечно. Но в голову не приходило, что они останутся. Они объехали столицы европейские научные, выполнили то, зачем их посылали. Но перед отъездом они взяли с собой молодого, тогда мало кому известного физика П.Л. Капицу. Взяли они его из таких, чисто человеческих соображение. Дело в том, что незадолго до этого Капица в Петрограде тогда потерял отца, мать, жену, ребёнка, они умерли от тифа. Голод был и страшные болезни. И вот Капица, потеряв практически всю свою семью, это первая его семья (он довольно рано женился, у него было 2 детей, жена), вот, он был близок к…
С.Ивановский. К самоубийству?
А.И.Соколов. Да, к самоубийству, к сумасшествию. Он об этом, естественно, ничего не говорил, но они понимали, что парня надо вывезти, чтобы дать ему возможность, что называется, немножко отвлечься от всех этих семейных трагедий.
С.Ивановский. Ну, какой-то новый старт.
А.И.Соколов. Да. Значит, взяли его с собой. Капица был человек исключительно сильного характера, очень самодостаточный, вот, значит, взяли его с собой. Идея была такая – пристроить его в какой-то из западных университетов на какое-то время, чтобы он там поработал, отвлёкся от этих личных своих трагедий. При этом выяснилась очень нехорошая вещь. В 1921 году никто не хотел брать научного работника не потому, что он русский, а потому что вообще ставок не было. Европа отвоевала, она нищая, босая, голодная, там не до науки. Там вот, кстати, создателям квантовой механики далеко не всем удавалось устроиться. Например, я сейчас не помню, по-моему, вопрос о том, чтобы Шредингеру дать ставку ассистента, обсуждался где-то на очень высоком уровне, и там судили-рядили. Это создатель квантовой механики, это не просто очередной научный работник. Вот. Ситуация была очень напряжённой.
И они проехали всю Европу, и нигде не удалось Капицу устроить. А последним пунктом назначения была Англия, они приехали туда. Резерфорд уже был в Кембридже, под Лондоном. Они приехали к нему и, значит, предложили вот молодого физика взять к себе на работу в лабораторию. Ну и Резерфорд отвечал с прямотой новозеландского крестьянина (он происходил из Новой Зеландии, из крестьянской семьи), что вот у меня 30 лабораторных столов, за каждым сидит человек, у меня больше мест нет. И тут Капица, значит, спросил – профессор Резерфорд, а какую точность ваших экспериментов вы обычно считаете достаточной? Ничего не подозревавший Резерфорд брякнул – 3%. Он сказал – ну вот 31 от 30 отличается как раз на 3%. Резерфорду понравилась эта логика и он Капицу взял. Вот.
У Резерфорда было правило, значит – все молодые сотрудники должны были пройти т.н. обязательный лабораторный практикум. Т.е. вот эти 30 столов, там были экспериментальные установки, каждый должен был на ней поработать. Обычно на это уходило полгода. Капица прошёл лабораторный практикум за 2 недели. Резерфорд понял, что он…
С.Ивановский. Стоящий человек.
А.И.Соколов. Стоящий человек, да. Вот. Ну и Капица занялся физикой сильных магнитных полей. Это было не просто так. Тогда сильные магнитные поля необходимы были для изучения высокоэнергетических элементарных частиц, которые прилетали из космоса, космических лучей. Вот тогда и впервые появились эти пластинки, фотографии, которые есть в любом учебнике – частицы, которые заворачиваются в спиральку, вот. Для того чтобы её завернуть очень быстро, нужны были сильные поля. Сильные, но на короткое время. Поэтому нужно было создать импульсное поле, и Капица придумал, как это сделать. Надо взять здоровенный электромотор или динамо-машину, раскрутить её, а потом закоротить. Вот в момент, когда там будет короткое замыкание, там будет колоссальный бросок тока, надо этот ток пропустить через катушку, т.е. закоротить через катушку, и вот тут-то…
С.Ивановский. Создастся резкое поле.
А.И.Соколов. Создастся резкое поле, вот. Первые опыты были очень удачными, первую машину разнесло просто от этого динамического торможения, там были механические поломки. И Капица с восторгом писал Резерфорду, что опыт прошёл успешно, машину разнесло на куски. Сейчас это смешно звучит, а тогда это же были огромные деньги. Так физика, как говорили, делалась из сургуча, верёвки и палки. А тут генератор, купленный в фирме там, я не знаю, Эдисона или Сименса, целых 300 фунтов, это огромные деньги по тогдашним понятиям, и тут вот пожалуйста. Вот.
Ну и вот Капица, он очень успешно работал, он довольно скоро стал членом королевского английского общества. Более того, он не просто очень активно работал, он там ещё приучал жить, всех знакомых английских учёных приучал к нормальной жизни. Т.е., значит, он сажал их у самовара у себя дома, там 6-литровый, на фотографии есть, огромный самовар. Учил их пить чай по-русски, вести неспешную беседу. Он там постепенно устроил русский клуб.
С.Ивановский. Чтобы жили по-человечески.
А.И.Соколов. Чтобы жили по-человечески, устроил русский клуб. Т.е. его никто не заставлял пропагандировать Советский Союз и советскую власть, но фактически вот то, как он там устроился, это было очень кстати всё, вот. Он очень увлёкся автомобилем, английская профессорская зарплата позволяла автомобиль приобрести, ездил на машине и т.д. Там у него родились дети, вот, и знаменитый сын, который вёл передачу «Очевидное-невероятное» много лет, это его сын старший, по-моему. А младший стал очень известным географом.
С.Ивановский. Т.е. он там женился на ком-то?
А.И.Соколов. Женился он и там, и не там. Дело в том, что он женился на дочери Крылова, академика, который его возил. Вот, значит. Причём у них очень интересная история отношений. По-видимому, девушка-то в него влюбилась почти сразу, а он был такой, не очень решительный в этом смысле человек. Ну и в результате чуть ли не она сама ему сделала предложение, и он с лёгким сердцем тут же согласился, поскольку у него как-то язык не поднимался. Это тоже интересная история, они прожили с Анной Алексеевной очень долгую жизнь, у них двое сыновей. Второй сын тоже стал очень известным человеком, он географ и член академии по географическому отделению нашей, советской. О нём тоже можно кое-что сказать, у него приключения в Антарктике. Т.е. он не кабинетный географ, он там плавал Бог знает куда, настоящий был. Ну и вот они взяли с собой Капицу, и удалось пристроить только у Резерфорда. Вот, значит. Ну и вот он там 13 лет работал, успешно, хорошо публиковался, приобрёл авторитет, оброс там знакомыми, связями. В общем, он там прижился. При этом как он там работал…
С.Ивановский. Связи были с Советским Союзом?
А.И.Соколов. Не просто связи были, каждое лето он проводил в Москве. Вот каникулы, отпуск были все под Москвой.
С.Ивановский. А то, что там он мог из Англии перевезти с Советский Союз какие-то…?
А.И.Соколов. Вы знаете, тогда этой проблемы, как я понимаю, просто не было, да, проблемы просто не было. Она возникла позже. И возникла тоже не на пустом месте, не волей одного Сталина, а волей того, что тут разведки. Ну, например, в советское время запрещалось фотографировать в аэропортах у нас в Советском Союзе. Вообще фотографировать. Почему – потому что в 41 году выяснилась интересная вещь: все немцы, которые приезжали сюда, в Советский Союз, до войны, а их было очень много, это были технические специалисты, инженеры, дипломаты, писатели, музыканты, кто угодно. Они фотографировались здесь, в Советском Союзе у нас, в разных местах.
А гитлеровская разведка систематизировала все эти фотографии, и потом из них создала карты всей прифронтовой зоны. Когда немцы на нас напали, то у них были подробные… Это не спутник, это самолёт-разведчик. Были карты, они по ним прошли, как говорится, по паркету. Наши спохватились поздно и запретили всё фотографировать после войны, и не сняли запрет ни когда появились самолёты-шпионы, спутники-шпионы, когда здесь уже было видно каждую избу, а запрет всё ещё существовал. Это вот такая инертность власти довольно глупая. И вот много такого было. А до этого была вот эта вольница, и поэтому когда Капицу не выпустили в 34 году, ему не дали выездную визу, была ещё выездная виза, а при этом его семья оставалась там, жена с детьми была в Англии.
И возникла вообще жуткая вещь – и он не поехал, и Резерфорд расстроился, и с семьёй непонятно что. Потом, естественно, всё это разрешилось, но в какую сторону – семья сюда приехала, и больше Капица к Резерфорду не ездил, да. Но Резерфорд подарил вот эту лабораторию, оборудованную лабораторию, и Капица здесь поменял проблематику своей работы, он стал заниматься сверхнизкими температурами. С огромным успехом – он за 3 года не просто создал новую экспериментальную базу, он открыл новое состояние вещества – сверхтекучесть. Нобелевская премия. Нобелевскую премию он получил, немножко подождал и получил через 40 лет.
С.Ивановский. А опытным путём установил или сначала теоретические выкладки?
А.И.Соколов. Это нельзя, нет-нет-нет. Теоретически такие вещи, новое состояние вещества на бумаге не предскажешь. А предскажешь – никто не поверит. Нет, это всё было сделано опытным путём. Значит, он… обнаружено это тоже было случайно, и обнаружено то, что жидкий гелий при температурах ниже 2 с небольшим градусов Кельвина обладает странным свойством – в нём резко изменяется теплопроводность. Жидкий гелий изучали, стали выяснять, из-за чего. И по ходу этого дела выяснилось, что изменение теплопроводности это вторичный эффект. А первичный эффект это то, что он приобретает способность протекать через самые тонкие капилляры, через которые обычная жидкость не идёт по причине той, что капилляры очень тоненькие.
И чтобы продемонстрировать это, Капица, он не один работал, там были, низкотемпературные лаборатории были и в той же Голландии, и в Англии, и в других местах. Но Капица предложил потрясающе простой путь постановки эксперимента. У вас есть ровная поверхность, на неё вы ставите стаканчик без дна, с дыркой внизу. Наливаете туда жидкий гелий. Ну, если стакан ровно притёрт к поверхности, то жидкий гелий не вытекает. Начинаете его охлаждать. Как только он переходит через определённую температуру, гелий быстро вытекает.
С.Ивановский. Понятно. Т.е. получается, что он может проникать вообще через…?
А.И.Соколов. Так вот надо было сделать такую пластиночку и такой стаканчик, чтобы гелий, у которого очень низкая вязкость у обычного и не протекал в обычном состоянии, это требовало колоссальной экспериментальной техники. У него были рабочие высшего уровня, и вот они-то и сделали этот стакан.
С.Ивановский. Притёрто, т.е. это как-то притёр. Т.е. мы пока вот, и даже я успел поработать, там у нас были допуски, это вот уже современное время…
А.И.Соколов. Это 35 год, представляет себе, да? Вот человек сделал это руками. Это были мастера в его лаборатории, это уникальная совершенно вещь. Ну, я знаю только один пример такого сорта…
С.Ивановский. Миллиметры, доли миллиметра?
А.И.Соколов. Какие там доли миллиметра, что вы? Там много меньше микрона неровность, ну конечно.
С.Ивановский. Ну т.е. и как, непонятно, как.
А.И.Соколов. Вот, значит, есть знаменитый курьёз. В 1958 году в г. Брюсселе была всемирная выставка. Всемирная. Туда свезли огромное количество всяких технических чудес. Для выставки был построен особый дом, он назывался Атомиум. Т.е. элементарная ячейка, в каждом шаре зал, а связаны они такими вот наклонными туннелями, каналами, и там народ ходил. Дом этот, по-моему, до сих пор в Брюсселе где-то есть. Вот. Советский Союз много чего туда привёз, у нас было много свеженького – спутник и много чего ещё. Вот любовь к Советскому Союзу и вера в нас была настолько сильной, что на этой выставке Гран-при получил наш автомобиль «Чайка». Ну, вы понимаете, да, есть немецкая автомобильная промышленность, американская, она классическая. Я не думаю, что «Чайка» была сильно лучше, явно, что это было просто вот. Русских уважали. Эта «Чайка» получила там золотую медаль или Гран-при, я не помню. Все обалдели. А заодно и «Волга» получила какой-то приз. Они хорошие машины.
С.Ивановский. На тот момент, понятно.
А.И.Соколов. Не-не-не, они хорошие машины были, но не по сравнению с… Американская индустрия делала 10 млн. машин в год. Вы посмотрите рекламный проспект 59 года американских автофирм, вы обалдеете, там такая красота, такой размах, такое качество. А русские получают золотую медаль. Так что вот было интересно. Но там ещё был такой образец, экземпляр, стальной кубик 5х5х5 см, просто лежал, вот и всё. И не понимали, собственно, в чём дело. Ну, хороший слесарь точил, грани блестят, всё хорошо. Вот этот кубик был сделан из 125 кубиков в 1 см, притёртых так, что они держались на силах межмолекулярного притяжения.
С.Ивановский. Это смешно действительно, очень забавно.
А.И.Соколов. Щелей не видно. Это русский рабочий, вот левша 20 века сделал такую штуку. Каждый мог взять его, так сказать вот…
С.Ивановский. Разобрать.
А.И.Соколов. Это к вопросу о том, что такое рабочий, хороший рабочий. У Капицы были такие рабочие. И не только вот эта машина для сверхтекучести гелия, там много других установок было. Более того, Капица, поскольку он воспитывался в Англии, он считал необходимым народу докладывать о том, чем они занимаются, т.е. показывать результаты своих опытов в доступной форме. Поэтому очень многие эффектные опыты он снимал на киноплёнку. И в журналах кино их демонстрировали. Знаменитая мельница Капицы, там вот вертушка со сверхтекучим гелием. Есть записи, можно посмотреть. И трудящиеся могли видеть, что учёные, они не просто получают там, непонятно чем занимаются и у них большие зарплаты (тогда, кстати, она не была очень большой), вот. Но вот некое действительно чудо. Вот это знаменитое колёсико, где нагревали гелий, и при этом, значит, нормальная компонента вытекала, а сверхтекучая втекала, наоборот, против нормальной, а колесо крутилось с бешеной скоростью. Всё помещённое в жидкий гелий. Причём скорость такая, что не видно, как оно крутится, оно с бешеной скоростью крутится.
С.Ивановский. А можно ещё раз поподробнее про принцип работыю?
А.И.Соколов. Принцип работы такой, значит: вот у вас есть гелий. При температуре ниже ТС он состоит как бы из, ну, это нельзя назвать смесь, это некая комбинация сверхтекучей и нормальной компоненты. Т.е. часть жидкости сверхтекуча, часть нормальна. Нормальная переносит тепло, потому что она нормальная. А сверхтекучая, как говорится, не переносит энтропию (по-учёному), не переносит тепла, и не трётся о стенки. Значит, вы делаете сегнерово колесо, помните, такой пузырик и из него трубочки торчат изогнутые. Вот если стакан сделать с такими трубочками, нальёшь воду, из него вытекает и крутится, сила воды. Вот он сделал такую штучку, только не стакан, а шарик, из него вот эти рожки торчали. А внутри проволочка, которая может пропускать и нагревать гелий. Всё это в ванной из жидкого гелия, всё.
И вы нагреваете проволочку, что происходит – нормальная компонента нагревается и начинает вытекать из этого самого дела. Но при этом втекает сверхтекучий назад, поскольку в этом шарике пузыря не образуется, там как была жидкость, так и есть. Но из-за того, что сверхтекучий течёт без сопротивления, колесо реагирует только на реактивную струю нормального и крутится с бешеной скоростью. Это некое чудо. Вот он это чудо снимал и показывал людям. Кроме того, эти установки для сжижения гелия потом были разработаны и для получения жидкого кислорода, а это уже не игрушки. Жидкий кислород, как известно, очень широко применяется в металлургии, есть так называемое кислородное дутьё. В мартеновских печах применяется для получения высококачественной стали. Кислород нужен в чудовищных количествах. Ну вот вот эти машины для получения жидких газов были построены в промышленных масштабах, и просто элементарно участвовали вот…
С.Ивановский. А это какие года?
А.И.Соколов. Это конец 30-х – начало 40-х, это военное время. Дело дошло до того, что Капицу даже назначили начальником главка. Он был начальник главка под названием главкислород. Т.е. он как промышленный такой руководитель был одно время.
С.Ивановский. Ну т.е., получается, человек вырос в Англии как учёный.
А.И.Соколов. Как учёный он начал расти здесь в политехническом институте, в физико-техническом институте, он здесь работал. Потом случилась эта трагедия во время гражданской войны, туда уехал, там работал, потом вернулся сюда, здесь продолжал работать. Но вот эти вот привычки такие вот – доводить до людей то, чем он занимается; хорошо отбирать сотрудников, которые могут притереть 2 стекла так, что гелий вытекает только если он сверхтекуч. Вот. Эта статья всего полторы странички. Английский журнал Nature на 100-летие своё сделал читателям подарок, они сняли не секретность, нет, они сделали открытый доступ наиболее важных статей, опубликованных в этом журнале за 100 лет. И на открытом доступе появилась вот эта статья Капицы. Я когда её прочитал, я пришёл…
С.Ивановский. В восторг, да?
А.И.Соколов. В священный ужас. Господи, как просто, как просто.
С.Ивановский. А, как просто.
А.И.Соколов. Как просто. В статье, говорю, полторы странички.
С.Ивановский. Вот про простоту я чуть-чуть прервусь, но сделаю, так сказать, комплимент в вашу сторону. Нас в своё время, нам читали курс вы по квантовой механике, это был 3 курс, 1 семестр.
А.И.Соколов. Совершенно верно.
С.Ивановский. И, значит, нам говорили – вот ребята, значит, вы учитесь, обычный студент учится как бы до линии невозврата, ну, первый, второй курс надо пройти, потому что потом ты отлетаешь. А нам говорили, что а вы ФЭТе учитесь, у вас квантовая механика, и из-за квантовой механики очень много людей, так сказать, отсеивается. Мы, значит…
А.И.Соколов. Слухи такие были.
С.Ивановский. Мы, значит, очень сильно нервничали, вот, но когда мы начали слушать курс, 1 лекция, 2 лекция, 3 лекция… А у нас первые лекции были по математике, т.е. вы нам начитывали…
А.И.Соколов. Да, теорию операторов я вам начитывал.
С.Ивановский. Шести или семи лекций, я не помню, и, оказывается, это не так сложно, т.е., оказывается, это понятно и, оказывается, вот такие, казалось бы, сложные вещи могут быть понятными и лёгкими. И вот здесь, конечно, это было удивительно. И у нас ходили на ваши лекции даже те ребята, которые, скажем так, пропускали в большинстве своём многое.
А.И.Соколов. Понятно, да. Вы знаете, тогда же в ЛЭТИ был неформальный сайт, где студенты могли писать о преподавателях всё что душа попросит.
С.Ивановский. Ну, может, и сейчас так.
А.И.Соколов. Нет. Он несколько лет существовал, потом он закрылся – не потому, что там плохо или хорошо писали, а потому что деньги кончились. И вот я случайно о нём узнал, и я там почитал отзывы о себе, и это мне очень сильно помогало жить.
С.Ивановский. Да?
А.И.Соколов. Да. Потому что практически там не было вот негатива. Очень многие вот говорили примерно то же самое, что и вы, некоторые отзывы просто были восторженные. И 2-3 человека пожаловались, как они это вынесли или что-то ещё. Вот. Мы же обратную связь, преподаватели и студенты имеют не всегда, но я стараюсь в глаза смотреть, чтобы было видно, народ там в курсе, въезжает или нет, или окончательно завял. Вот. Сейчас это совсем не трудно делать, сейчас потоки маленькие. Я принял поток на ФЭТе в 78 году, поток был 180 человек, вот.
С.Ивановский. Да, это очень много.
А.И.Соколов. Огромная аудитория, вот. Вы понимаете, вот я не понимаю лекторов, которые читают для себя, вот он бубнит себе под нос или громко говорит то, что сам понимает, и не думает, поймут ли его. Мне вот это как-то всегда было… Я не осуждаю это, я это понять не могу.
С.Ивановский. Ну, здесь чего, нет смысла, наверное, даже на эту тему говорить, потому что у каждого своя. Может быть, он устал, может, там в жизни какие-то вещи. Т.е. здесь это вопрос уже такой. Но, тем не менее, что любовь к предмету… Я помню, вот я говорю, я биологию в школе вообще не воспринимал. Наступил этап, когда я вынужден был изучить анатомию просто самостоятельно по каким-то книжечкам и тому подобное. Точно так же любой предмет, т.е. если какие-то вещи, я помню свой билет на экзамене. Т.е. это, мне кажется, о многом говорит.
А.И.Соколов. Действительно о многом говорит. Ну и потом, наверное, ещё помогало вот что – нет только мои какие-то личные качества, ну, от природы я такой, ещё одно – я ведь квантовую механику учил сам. Дело в том, что на РТФ её реально не читали, я оканчивал РТФ. В общем, эти занятия такие, знаете, почти подпольные. Т.е. кончились лекции, лабораторки сделал, пошёл в читалку в 1 корпусе или в 3, взял книжку и вперёд. Но, кроме того, ещё тогда книжки ничего не стоили, поэтому я ещё книжки подприкупал, тогда это была не проблема – стипендия 45 рублей, а любая учёная книжка стоила рубль.
С.Ивановский. Это повышенная, а обычная 30.
А.И.Соколов. У меня ещё ленинская была. У меня была стипендия, с которой я налоги платил.
С.Ивановский. Ох ты.
А.И.Соколов. 80 рублей, с неё вычитали то ли 5,20, 5,80.
С.Ивановский. Чтобы шибко умным себя не считал?
А.И.Соколов. Нет-нет, просто налоги начинались с 60 рублей. До 60 рублей налоги не брались.
С.Ивановский. Понятно.
А.И.Соколов. А я уже дослужился там к 2-3 курсу до налогоплательщика.
С.Ивановский. Стал налогоплательщиком раньше остальных.
А.И.Соколов. Совершенно верно, да. Я помню, была забавная история, значит, меня подали на ленинскую стипендию где-то весной 2 курса, а я 3 сессию, я умудрился получить 4. До этого пятёрки были, там ленинская стипендия, там нужны были какие-то пятёрки непроходимые и т.д. А я получил 4 по математике. Я пошёл в деканат с просьбой дать мне, ну, переиздать на пятёрку математику-то вот. Меня встречает замдекана и говорит – слушайте, Соколов, а мы хотели за вами посылать. Ну, пересдайте вы эту четвёрку. Мы договорились очень быстро, вот. Значит, я не знал, что они меня выдвигают куда-то, значит, я переиздал эту самую. Я очень благодарен, кстати, той преподавательнице, которая поставила мне четвёрку. Я серьёзно подзанялся и, как говорится, это было с пользой.
С.Ивановский. Т.е. нужно было подтянуть.
А.И.Соколов. Нужно было, это имело и воспитательный эффект, всё хорошо. Звали её (к вопросу о том, помнишь – не помнишь) Тамара Леонидовна Роговенко, я до сих пор помню, кто мне четвёрку-то поставил единственную в институте, вот. Причём она доброжелательно сделала, она не просто, как говорится, на мне да, плохое настроение было, нет, я честно пятёрки не заработал, я и получил, чего заработал. Потом я пересдавал. Дали ленинскую стипендию, а об этом, тогда стипендию раздавали старосты. Никаких не только карт не было, и в кассы никто не ходил. Староста получал раз в месяц стипендию на группу, и прямо здесь, в аудитории, значит, раздавал.
С.Ивановский. Кому сколько, понятно.
А.И.Соколов. Вот, говорит. И получилась такая интересная история, значит. Стипендию назначили с февраля-месяца, а приказ несколько месяцев шёл в министерстве, и в результате, когда подошёл июнь, мне заплатили не просто ленинскую стипендию, а всю разницу, да, их несколько штук, сумасшедшие деньги. 200, по-моему, 20 рублей. Вот, значит, приходит староста, он такой был простой – Соколов, ты пиво не пьёшь, но веди группу пить пиво. Я говорю – пошли. А киоск как раз на углу стоял Попова и Аптекарского.
С.Ивановский. Там же, где и сейчас.
А.И.Соколов. Там же, где и сейчас вот. Пошли пить пиво, я не пил, просто не люблю его. Вот. Дальше ещё интереснее – проходит месяц, и летняя стипендия, её выдают за 3 месяца сразу, и мне опять 200 с хвостом. Староста Юра Огурцовский говорит – веди 2 раз. Я говорю – хорошо, пошли 2 раз пить пиво. Так что…
С.Ивановский. Вернёмся к Капице.
А.И.Соколов. Вот, значит. Ну и вот Капица, он же, повторяю, за 3 года он не просто создал лабораторию, он провёл работу высочайшего уровня, мирового, за которую потом получил Нобелевскую премию. Вот к вопросу о его характере и о его…
С.Ивановский. Стойкости…
А.И.Соколов. Абсолютной самодостаточности. Нобелевскую премию ему дали в 1978 году за работы, выполненные в 1937. Вот.
С.Ивановский. Хоть как-то.
А.И.Соколов. Да, значит. По этому поводу наш другой нобелевский лауреат Гинзбург очень хорошо сказал, сказал, что получить Нобелевскую премию, во-первых, надо жить долго. Это была его первая фраза. Все знают эту историю, все понимают, вот. Значит, как Капица мог сказать нобелевскому комитету, что они не правы, что ну сколько можно? Это он 94 года рождения, он совсем старый уже, вот, значит. Ну, нобелевский комитет, король шведский там, все во фраках и т.д. Вот, значит. А лекции нобелевские публикуются, ты можешь прочитать, что он говорил в русском переводе. У нас журнал «Успехи физических наук» публикует их на русском языке.
Так вот, первая фраза нобелевской лекции Капицы звучит так – работы, за которые меня шведская королевская академия удостоила Нобелевской премии, были сделаны так давно, что я их забыл. Вот в одной фразе человек всё сказал, кто они и как к этому всему относиться. И действительно в нобелевской лекции он рассказал совершенно о других своих работах по электронике больших мощностей и так далее. Вот это настоящий джентльмен.
С.Ивановский. Очень тонко.
А.И.Соколов. Он всё сказал. И, я думаю, там все всё поняли, вот вся эта камарилья, которая раздаёт премию, вот это замечательная совершенно история. И с ним это не единственный случай. Он очень хорошо шутил по национальному вопросу, по самым щекотливым вещам, тоже не обидно и очень остроумно. Потом это всё ушло в научный фольклор.
С.Ивановский. Например?
А.И.Соколов. Ну, когда… он же взял Ландау, он же его освободил из тюрьмы. Ландау год отсидел. Значит, Капица оббил все пороги, писал письма наверх, что надо освободить Ландау, что то, что он подписал там какую-то бумагу, это по причине его завирального характера, что человек он в личном общении довольно неприятный, но физик великий и во всём мире известный, и что в тюрьме он скоро умрёт. А он действительно был очень худощавый и здоровья некрепкого. Он его таки вытащил. Вот, значит, вытащил. При этом, так сказать, у Капицы были очень плохие отношения с Берией. Вот со Сталиным неизвестно, какие отношения, я не знаю, лично встречались или нет.
С.Ивановский. Ну, судя по тому, что Сталин сделал такой жест…
А.И.Соколов. Капица писал письма Сталину лично, написал ему около 300 писем за свою жизнь. Он не получил ни одного ответа. Но по очень многим письмам потом выходили постановления правительства. Он открывал газету и видел – сработало. Он умный человек был, он понимал, что происходит, и как играют здесь по правилам. Вот, значит. А вот с Берией у него были очень тяжёлые отношения, и Сталин открытым текстом говорил, что я тебе его сожрать не дам, т.е. там речь шла об очень серьёзных вещах. А поскольку Берия заведовал, это было уже, ну, там была пересменка между Ежовым и Берией, но всё равно. Он Ландау вытащил. А Ландау был из Харькова. Значит, он взял его к себе во вновь созданный институт руководителем теоротдела, главным теоретиком, и дал ему возможность набрать теоротдел.
Ландау набрал свой теоротдел, часть людей вот была ещё из харьковских (ну, он там оставил их, они потом сами обросли, там была сильная теоретическая школа), а в основном из москвичей. Вот, значит. Ну и когда Капица зашёл в теоретическую комнату, посмотрел на всех этих, кого набрал Ландау, он сказал знаменитую фразу – я думал, что теоретическая физика – специальность, теперь я вижу, что это национальность. И за ним много такого рода вот замечательных фраз водилось. Их, повторяю, в нашей среде они хорошо известны, и они всегда носили очень остроумный и очень необидный характер.
С.Ивановский. Ну да.
А.И.Соколов. Вот. Ну вот, и он королевской академии тоже объяснил, что почём и кто они такие. Потом, говорят, с ним была ещё замечательная история, когда он, он был уже старый, у него были больные ноги, ему выделили.. У него был личный шофёр, личная машина как у директора института, и он попросил у правительства заменить ему «Волгу» на «Чайку». Сказал – у меня больные ноги, мне просто вот ноги не протянуть вот с заднего ряда, ну, коротковата машина немножко, а «Чайка», она 6-местный аппарат. Вот, значит. Перед ним извинились, сказали – Пётр Леонидович, мы знаем о ваших заслугах и всё такое прочее, но у нас «Чайки» вот только членам Политбюро. Ну, там есть регламент определённый партийный, ему не полагается. Он сказал – ну ладно, я машину достану.
И когда он получил Нобелевскую премию, то он не всю её отдал в Фонд мира, как полагалось, а купил Мерседес Пульман вот этот, в котором ноги помещались, вот. Т.е. он машину себе достал большую. И так, что об этом все пожалели, потому что, ну, валюта же шла. И как шутили сотрудники его института, зато его личный шофёр стал энциклопедически образованным человеком. Капица никуда не ездил, он сидел с 8 до 8 в машине и читал книги, поскольку должен был под парадной дежурить, и он за несколько лет превратился в человека, который знал всё на свете. Вот такие интересные истории с Петром Леонидовичем связаны.
С.Ивановский. Я думаю, что мы можем теперь перейти к довольно-таки интересной теме, которая у нас была заявлена как квантовая телепортация, что это такое. Т.е. мы уже поговорили о том, как формировалась квантовая механика, да. Ну вот стоит, наверное, теперь перейти о том, как исследования шли вокруг атома водорода, да, и, наверное, про электроны и электронные состояния, да.
А.И.Соколов. Вот я говорил немножко о том, что часть физиков старшего поколения активно не принимали квантовую механику. При этом они не могли её не принимать как инструмент, поскольку она объясняла буквально всё. Более того, по мере того как появлялись всё более совершенные методы расчётов, а потом и с компьютерами, всё становилось всё лучше, лучше и лучше, предсказания точнее и точнее и точнее. Было ясно, что это прекрасный рабочий аппарат и что-то очень большое она всё понимает и описывает. Но, тем не менее, были какие-то такие ключевые моменты, которые ну никак в голове не укладывались не только у великих, но и у любого, кто сегодня начинает изучать квантовую механику. И в 1935 году Эйнштейн, опять тот самый, значит, с 2 молодыми ребятами, оба они, кстати, выходцы из России – Подольский и Розен. Ну, Подольский фамилия даже славянская, так и звучит.
С.Ивановский. Ну да.
А.И.Соколов. Вот, значит. Это были молодые люди, как утверждает легенда, ну, 35 год в Америке после Великой депрессии, работы нет, там люди с небоскрёбов кидаются и есть нечего, ну, надо сделать хоть одну работу, чтобы тебя взяли на работу научным работником. Ну и говорили, что Эйнштейн решил помочь своим 2 молодым ребятам, они вместе соорудили работу вокруг идеи, которая была Эйнштейна и которая подводила очередную мину под квантовую механику. Эйнштейн боролся с квантовой механикой до конца. Он не то что отменял её, он считал, что вот это некий, знаете, такой паллиатив, что это некое такое промежуточное явление, что мы что-то не понимаем, а потом придёт время, следующие поколения будут умнее, и они всю эту вот случайность, весь этот индетерминизм отменят, разберутся как следует. А мы пока живём в таком полутуманном состоянии, вот.
И он придумал такой очень простой мысленный опыт, который должен был показать, насколько квантовая механика плоха вот на этом концептуальном уровне. Давайте возьмём систему из 2 электронов, у которых собственные моменты, спины так называемые, смотрят, скажем, в разные стороны. Вот, т.е. единое квантовое состояние 2 частиц. Вот тут принципиально то, что частиц 2. Не 1, а 2.
С.Ивановский. Ну, нужно тогда про сам спин сказать, что вот у нас есть электрон.
А.И.Соколов. Да. Экспериментаторы в своё время и теоретики, они выяснили очень важную вещь. Значит, с 97 года мы знаем, что электрон есть на свете белом.
С.Ивановский. 1897.
А.И.Соколов. Да, 800. Значит, знаем отношение заряда к массе, а в начале 20 века был определён и заряд с помощью экспериментов, точно определён достаточно, всё точнее, точнее и точнее. Сегодня заряд электрона измеряется с точностью до 9 разрядов, с колоссальной точностью. Кстати, в первых опытах – ключевых – участвовал А.Ф. Иоффе, в лаборатории Рентгена он работал тогда, но они не успели. Раньше Милликен померил заряд электрона, чуть пораньше, поэтому эти работы не получили такой известности. Было известно.
И вот в 20-е годы выяснилось, что если считать, что у электрона есть только заряд и масса, то далеко не всю спектроскопию можно объяснить. Не объяснялся т.н. аномальный эффект Зеемана, в общем, был набор фактов, которые не ложились вот в эту схему, где электрон был заряженной массивной точкой. И в конце 10-х годов и в 20-е годы была высказана мысль, что у электрона ещё есть собственный и, как говорят, механический магнитный момент. Т.е. электрон, он маленький магнитик сам по себе, и волчок. Не потому магнитик, что летает по кругу, а потому что вот сам вот он, вот возьмёшь его, а у него есть ну как магнитная стрелочка, независимо от того, в каком состоянии он находится.
С.Ивановский. А как определили?
А.И.Соколов. Определили вот как, значит: во-первых, были спектроскопические данные. Вот те спектры, о которых я говорил, они были обсчитаны, и некоторые вещи как вот изменение спектра в магнитном поле не ложились в эту схему доподлинно. Там были просты некие аномалии, сильные отклонения от того, что предсказывала теория, когда она уже работала. Вот. Дальше были эксперименты вот какие. Значит, давно интересовал вопрос, а вот ферромагнетизм, т.е. наличие магнитов с чем связано? Вот Ампер, тот самый великий Андре Мари Ампер, который в 19 веке работал, он считал, что есть такие маленькие структурные элементы, а в них текут круговые токи. Называются с тех пор амперовскими токами. Вот из-за того что есть круговые токи, есть магнитные моментики, ферромагнетически они по каким-то причинам рассматриваются, в одну сторону выстраиваются, и получается магнит, намагниченное тело.
С.Ивановский. Ферромагниты это стоит пояснить просто, что это вещества, в которых…
А.И.Соколов. Которые намагничены.
С.Ивановский. Внутренняя структура выстраивается в определённую структуру.
А.И.Соколов. Да, да. Есть такие маленькие структурные элементики, тогда было неясно, что это такое.
С.Ивановский. Металлическая стружка, например?
А.И.Соколов. Совершенно верно.
С.Ивановский. Около магнита.
А.И.Соколов. Да, около магнита это выстраивается по направлениям силовых линий, вот, значит. И очень интересовал вопрос – а вот вот эти вот круговые токи, они из чего устроены, из тех же электронов или чего-то другого? Вот когда электроны были открыты, то сразу этим, к этому вопросу вернулись. Проверить это можно таким способом, значит. Если я, скажем, возьму ферромагнитный стержень и начну его раскручивать, просто механически крутить, поставлю на патефонную пластинку там или начну крутить со страшной скоростью, то механические моменты выстроятся, вот. А раз выстроятся механические, то выстроятся и магнитные, и он намагнитится.
Таким образом, если ферромагнетик, вот он из таких элементов состоит, то раскручивая, можешь получить магнит, намагниченность. А можно сделать по-другому – взять его намагнитить внешним магнитным полем, в катушку поместить и он намагнитится, да, а потом резко поле убрать. Вот он намагниченный был, магнитики все в одну сторону смотрели. Я магнитное поле снял, и все эти магнитики разупорядочились. Но в физике существует закон сохранения момента количества движения, т.е. вращение не может исчезнуть мгновенно. Если у меня вот это коллективное выстраивание пропало, то соответствующий вращательный момент должен передаться болванке как целому. Что это значит – это значит, что при включении магнитного поля моя болваночка должна провернуться, просто провернуться, начать крутиться. А если она на упругом подвесе, то провернётся на определённый угол.
Один из этих опытов называется опытом Эйнштейна-де Гааза, Эйнштейн придумал, голландский физик де Гааз сделал. Они сделали это в 1915 году, даже немножко пораньше. И действительно намагнитили стержень, по-моему, железный, быстро сбросили магнитное поле, и стержень дёрнулся. А по отклонению, по углу, он висел на кварцевой нити, кварцевая нить упругая, там зеркальце, луч света на стенку, можно примерно прикинуть, что и как. И выяснилась потрясающая вещь, что вот то, что отвечает за ферромагнетизм, у него отношение механического момента к магнитному в 2 раза больше, чем у электрона, если бы он летал по кругу. Т.е., с одной стороны, были открыты амперовские токи, а выяснилось, что они не такие, как предполагал Ампер. Это не связано с движением электрона как целого вокруг ядра, а связано с чем-то другим. Вот это что-то другое оказалось собственным магнитным моментом, это установили. Это уже эксперимент всё показал.
В 1925 году швейцарский физик Вольфганг Паули написал теорию спиновых степеней свободы, как говорят, спинового поведения. Ну и вот с тех пор мы знаем, что электрон, значит, вот у него есть вот этот собственный магнитный механический момент. Ну и давайте мы вот возьмём систему из 2 электронов – ну, 2 электрона где, в атоме гелия, да, есть 2 электрона.
С.Ивановский. Водород?
А.И.Соколов. А в водороде в молекуле. Т.е. если молекула водорода, то 2 электрона. Вот природа так распорядилась, что как раз вот в молекуле водорода как раз электроны находятся в состоянии с противоположными спинами. На это есть свои причины, мы сегодня хорошо понимаем, почему это так, просто нам интересно это как факт. Теперь сделаем такую вещь, вот давайте мы… причём состояние оно такое, они всегда смотрят в разные стороны, но куда конкретно…
С.Ивановский. Непонятно.
А.И.Соколов. С разной вероятностью. Вот как раз та самая ситуация, когда фифти-фифти.
С.Ивановский. Ну да.
А.И.Соколов. Значит, если я начну мерить спин одного, то я могу получить так и так. Но если я у этого получил, то вот у этого будет точно наоборот. Вот такое квантовое состояние. Оно отличается от того, что мы обсуждали до сих пор, потому что состояние на 2 частицы. Единая волновая функция, которая заведует обеими частицами, это очень важно.
С.Ивановский. А как определили, что вот в молекуле водорода, да, или в гелии..?
А.И.Соколов. Вы знаете, сначала это обсчитали. Сначала рассчитали, а потом..
С.Ивановский. Теоретически поняли, что единое квантовое состояние...
А.И.Соколов. Да, к 30 году квантовая механика уже вовсю стояла на ногах, были методы расчёта молекулярных спектров и атомных спектров. И можно показать сегодня, я об этом студентам рассказываю, что вот состояние с противоположными спинами энергетически выгоднее, чем состояние с параллельными спинами, оно выживает. Эксперимент, естественно, это подтверждает.
С.Ивановский. Подтверждает.
А.И.Соколов. Да, конечно, это всё было понято довольно давно. Вот. Теперь представьте себе на минуту, что, значит, у меня куда-то ядра пропали. Это представить довольно трудно, это некое чудо, вот, но давайте, как говорится, на словах мы всё можем представить. Вот пропали 2 ядра, электроны вот с такими спинами. Что будут делать электроны? Понятно, что – они отрицательно заряжены одинаково, они будут расталкиваться и разлетятся. Ну вот при этом, значит, если во время разлёта им никто не мешает, т.е. их не освещают светом, их никто не толкает, т.е. других частиц нет, они разлетятся на сколь угодно большое расстояние. При этом окажется совершенно фантастическая вещь, вот то, что Эйнштейну страшно не нравилось – что если теперь я возьму спин у одного и померяю, и получу, скажем, «смотрит вверх», то у другого, как выяснится, спин будет смотреть вниз.
С.Ивановский. На любом расстоянии.
А.И.Соколов. А этом-то вся и штука, что на любом. Вот это в голове помещается с очень большим трудом.
С.Ивановский. Как Эйнштейн с этим жил?
А.И.Соколов. С этим, вот он и написал статью про то, что с этим, что так жить нельзя.
С.Ивановский. Так жить нельзя.
А.И.Соколов. Квантовая механика вот это предсказывает и это быть. Ну не может же так быть. Вот. Значит, логика железная. Кроме того, ещё к этому можно присовокупить в качестве бесплатного хака, в качестве бонуса такое рассуждение – померив спин одного, я в то же мгновение узнал спин другого, т.е. я получил информацию с бесконечно большой скоростью. Ну, так не бывает. Но это, повторяю, что это уже, как говорится, плач по волосам над снятой головой. Главное-то вот это. И вот это считалось таким железным аргументом про то, что не всё, какая-то гниль в Датском королевстве, как писал Шекспир в переводе Пастернака. Вот.
Ну и те люди, которые квантовой механикой занимались и которые в неё верили, они сразу же ответили, в том же 35 году появилась статья и Бора, и Шредингера, из которой следовало – ну, дорогой товарищ, есть вот двухчастичная волновая функция, я всё пишу, получаю, есть результаты измерений, есть устоявшаяся трактовка квантовой механики, померил этот, узнал про тот, всё нормально, всё хорошо. Статья Шредингера, она в этом смысле, она такая оптимистичная, что всё в порядке, это всё…
С.Ивановский. Так есть и всё.
А.И.Соколов. И так есть и будет.
С.Ивановский. Так есть и будет.
А.И.Соколов. Это можно было, во-первых, это прямо следовало из аппарата квантовой механики и, во-вторых, следовала ещё 1 вещь – неизвестно, когда это удастся проверить экспериментально, потому что в 35 году речь вообще об этом не шла. Вот. Но повторяю, что вот крупные учёные, ещё раз повторю, это люди, которые ищут истину, а не, как говорится, рейтинги считают, там индексы Гарфилда, Хирша и прочие. Их интересует, как оно там на самом деле. Бор в очередной раз растолковал Эйнштейну, что с точки зрения принципа дополнительности, принципа неопределённости здесь всё в порядке, вот. Оставалось, есть такая хорошая шутка, мне она очень нравится – квантовая механика объяснила всё на свете, осталось объяснить квантовую механику. Вот, значит, если вы приняли эту парадигму, как сейчас говорят, то дальше всё становится понятным.
Это как-то повисло в воздухе, и это не просто повисло в воздухе, потому что там с Эйнштейном кто-то не согласился или там кто-то стал защищать Бора, нет. Наука ушла немножко в другую сторону. Все вот решали конкретные задачи, считали, вовсю развивалась физика элементарных частиц, появились первые успехи. Атомной бомбы ещё не было, но было много чего другого. И поэтому народ вот к этим вот дискуссиям о том, как оно всё на самом деле, относился… Ну, основная масса вообще к этому никакого отношения не имела, а те, кто имел отношение, они считали, решали задачи. В общем, жизнь была счастливой и богатой событиями, всем было хорошо. И было очень мало людей, которые вот ковырялись вот во всём вот в этом.
К ним принадлежал, кстати, и Луи де Бройль, которому вот эти все штуки тоже очень не нравились, до конца своей жизни он всё пытался, он волновую функцию не отрицал, поскольку сам придумал, как-то было бы странно, вот. А с другой стороны, всю жизнь работал над тем, чтобы придать ей какую-то детерминированную интерпретацию, вот чтобы не брать её как вероятность, а немножко по-другому. Это тоже вот такая очень интересная драма человека, драма крупного учёного. Вот. И как-то вот это всё так протекало тихо-тихо-тихо, это потом подоспела атомная бомба, вообще стало весело, так сказать, не до того. Тут электроника, был объяснён принцип работы полупроводниковые диоды, контактные явления. В 48 году открывают, создают транзистор, вообще революция, в общем, всё хорошо.
Ну и вот как-то всё это так тихонечко лежало, несколько специалистов занимались этим вопросом, но очень ограниченный круг людей. Вот. Для Эйнштейна это была не случайная работа, Эйнштейн давно шёл с копьём наперевес против квантовой механики, ему не нравился индетерминизм. Ну, известная фраза Эйнштейна, которую, по-моему, затаскали уже по всем учебникам и популярным книжкам – не верю, что Господь Бог играет в кости. Ну вот, вот так он сказал.
С.Ивановский. Намекая на вероятность.
А.И.Соколов. Да. Они обсуждали, кстати, с Бором, они были в прекрасных отношениях, и они очень много обсуждали всего этого дела. Вероятность пытались связать с тем, что физическая величина в микромире существует только после того, как мы её измерили. И есть другая знаменитая фраза Эйнштейна, есть фотография, они идут с Бором, гуляют там где-то, Луна светит, и он спрашивает Бора – вы действительно не верите в то, что она существует только когда мы на неё смотрим? Вот глубина, понимаете, рассуждений, очень интересно. Вот. Т.е. вот люди очень серьёзно этим делом занимались. Но поскольку нет практического выхода, то… Ну, интересно, сидят академические ученые, ну, почему бы не рассуждать, хорошее дело. Но это как-то в сторону ушло от магистрального развития науки.
Ну и вот в 64 году английский физик Джон Белл, он, правда, ирландец по происхождению, он вернулся к этой проблеме и вот на каком уровне. Значит, в то время, когда квантовую механику пытались превратить в детерминированную науку, развивалась т.н. теория скрытых параметров. Т.е. за квантовой механикой видели другую теорию, в которой есть параметры, которых в квантовой механике нет, но которые вот определяют эти случайные исходы. Если мы эти скрытые параметры как-то вскроем, тогда, может быть, станет картина более ясной. И вот Джон Белл, он, значит, придумал мысленный опыт, ставя который можно сказать, есть в квантовой механике скрытые параметры или квантовая механика это последний уровень обороны, последняя линия. Вот так природа устроила.
И он совершенно конкретные вещи про эти 2 частицы сочинил. Он придумал некие математически очень простые формулы, они глубокие физически, но очень простые в смысле написать, т.н. неравенство Белла. Он просто показал, что вот поставьте опыт таким и таким образом, измеряя состояние одно и состояние второе, и там проведя много экспериментов, и по вероятностям, с которыми то и сё будет выпадать, вы можете сказать вот частицы действительно на расстоянии на огромном чувствуют друг друга или нет, или там что-то вот не совсем так. Это неравенство было сформулировано, там некая комбинация довольно просто понимаемых величин, она должна быть либо больше двойки, либо меньше. Т.е. можно напрямую, уже ставя эксперимент (ну, в послевоенное время техника уже более совершенная), сказать, Эйнштейн прав или нет.
И это тоже довольно лежало, и где-то в конце 70-х годов французский оптик-физик Ален Аспе взял и попробовал эти опыты поставить. Во Франции была очень совершенная лаборатория квантовых оптических явлений, она называется сегодня лабораторией Кастлера-Бросселя – по имени тех, кто её создавал. Там уникальные эксперименты, кстати, оттуда Нобелевские премии вышли и не одна вот по этим атомным делам, вот. И там было достаточно аппаратуры и были люди, которые понимали проблему. Он поставил эксперимент и выяснил, что получается. И он доказал, что неравенство Белла действительно нарушается, вот что эта комбинация величин должна быть меньше двойки. И если за квантовой механикой стоит некая классическая, получилось больше 2. С небольшим перевесом, но получилось.
Опять никто не забегал, как говорится, с дикими глазами, и не сказал, что это революция, давайте все сюда. Нет. Потом были поставлены эксперименты ещё более совершенные, они опять подтвердили то, что квантовая механика, она такая индетерминированная, что это всё очень серьёзно. Ну и вот уже в начале 90-х годов, Белл к тому времени умер, вот, значит. Он был нестарый человек, но здоровье у человека было, сердце у него было неважное. Придумали вот первый, как говорят, протокол (у них почему-то принято называть не алгоритм, а протокол) квантовой телепортации, т.е. вот это дело использовать для передачи информации. Идея такая – берёшь 2 частицы, они разлетаются в едином квантовом состоянии, меряешь одну, и при этом сразу узнаёшь, что у другой, вот такая вещь.
И группа из 6 физиков-теоретиков в 1993 году придумали первый реальный протокол квантовой телепортации. Вот не просто регистрация там неравенств Белла, а что-то вот действительно как вот использование вот этих связей, вот этой нечувствительной, как называл, загадочной или таинственной связи между частицами на расстоянии, как Эйнштейн называл, для передачи информации. В 93 году они придумали протокол, это сложное дело, там 6 авторов, все они очень известные специалисты. А в 97 году его реализовали экспериментально, и передали квантовое состояние одного фотона на другой фотон на расстоянии примерно 1 метр. Т.е. со стола на стол.
С.Ивановский. Т.е. фотоны тоже могут находиться в одинаковом квантовом состоянии.
А.И.Соколов. Да, да, фотоны тоже могут находиться в 2 разных квантовых состояниях и в едином состоянии на 2 фотона. При этом вот фотоны, которые находятся вот в таком, как его стали называть, запутанном или зацепленном состоянии, сцепленном, их по-разному называют, это не просто двухчастичное состояние, но состояние 2 частиц, разнесённых на макроскопически большое расстояние.
С.Ивановский. Ещё разочек. Если вот у нас, всё-таки если мы говорим про электроны, то они там вращаются, как минимум, если про молекулы водорода, да, каждый вокруг своего ядра, а фотоны-то, они же…
А.И.Соколов. Нет, с фотоном так – у фотона, как у электрона, 2 спиновых состояния, вверх и вниз. У фотона 2 поляризации – у него либо электрическое поле смотрит так, либо так, перпендикулярно друг другу. Т.е. у фотонов тоже 2 квантовых состояния, которые вот, как электронные спины, образуют такую…
С.Ивановский. Фотоны это частички света, которые поляризованы определенным образом?
А.И.Соколов. Да, которые можно, помимо энергии импульса у них ещё есть поляризация.
С.Ивановский. А мы должны их что – их спустить 2 одновременно, чтобы иметь…?
А.И.Соколов. Вот да, мы должны их спустить 2 одновременно, причём чтобы у них эти поляризации были перпендикулярны, одна, другая. Они разные, как противоположные спины. И вот, оказывается, есть машина, она очень простая, это обычный нелинейный кристалл, где лазерный луч делится на 2 луча вдвое меньшей частоты. Нелинейное преобразование, то, что знает любой электронщик. Подаёте на нелинейный элемент синус, получаете удвоенную, устроенную, учетверённую частоту, а может, параметрический распад, т.е. вдвое меньшую частоту. Там зависит от того, как вы подстроите геометрию этого опыта. И вот оказывается, что фотоны, которые в таких устройствах рождаются, они известны очень давно, эти устройства. Но оказалось, что они создают вот эти, как говорят, запутанные или сцепленные состояния фотонов. Вот повезло. Здесь, как говорится, не надо огород городить.
С.Ивановский. Опять везение?
А.И.Соколов. Ну как везение?
С.Ивановский. Ну т.е. работа, которая… Или как люди вот находят, это что, озарение?
А.И.Соколов. Нет-нет-нет. Это оптики, оптики, значит, существует наука квантовая оптика, она очень сильно развилась в связи с появлением лазера. Во-первых, возник инструмент для экспериментов очень тонких, не сравнить с тем, что было до изобретения лазеров. И, во-вторых, стали изучать более детально квантовую природу света. Вот не на уровне фотонов, а там огромное количество вопросов, вот там какие бывают фотонные состояния, там целая наука, такие вот книжки написаны были по 800 страниц. Вот. Этим всем занимались, и вот выяснилось, что вот здесь вот просто есть готовые устройства, которые есть практически во многих лабораториях, это вот нелинейный преобразователь частоты вниз. Вот оказывается, что на квантовом уровне он даёт то, что надо. Т.е. специально огород городить не надо. Ну…
С.Ивановский. Понятно.
А.И.Соколов. Умным людям рано или поздно везёт, как известно, это известно. Так что здесь… Это такой частный вопрос. Я думаю, что если бы тут не повезло, придумали бы чего-нибудь. Наука эта очень сегодня сильно развита.
С.Ивановский. И т.е. получается, что он может не просто единичные фотоны испускать, а может даже 2 или несколько.
А.И.Соколов. Вот проблема в том, что как раз нам нужен, для того чтобы реализовать вот эти квантовые вещи, нужны генераторы отдельных частиц, одиночных фотонов. А источники фотонов, они обычно мощные, он обычно генерит много. Поэтому что делают – после него ставят ослабитель, аттенюатор по-учёному, подавляющий настолько, чтобы отсюда уже летели фотоны…
С.Ивановский. Единичные.
А.И.Соколов. По штучке, да. Иногда вылетает 2, иногда ни одного. Это приводит к шумам, к тому, что в вашем канале связи возникает паразитный шум, как в отделениях связи обыкновенных. Это надо подавлять, но на 100% это не подавишь, поэтому с этим, опять-таки, жить. Но это техническая проблема. Однофотонные источники света есть, вот вся эта наука очень сильно подстегнула их развитие экспериментальное. Сегодня с ними работают. Из-за того что вот эти однофотонные источники, они очень малопроизводительны, ну я вот объяснил, что надо задавить луч до такой степени, чтобы из него отдельные частицы оставались. Из-за этого и передающая способность этих каналов связи страшно низкая. Ну вот существующие каналы связи, там пропускная способность измеряется килобитам в секунду, ну, при современных гигабайтных этих самых наших примитивный там компьютер имеет совершенно другие параметры. А здесь вот… Вот.
Ну и вот в 97 году группа Антона Цайлингера в Австрии, и там большой международный коллектив, они, значит, вот это дело сделали в лаборатории. Работа опубликована, она безумно хорошо цитируется, и там просто явно показано, что и фотон, улетевший вправо, и фотон, улетевший влево, разлетевшись на расстояние метра, знают друг о друге. Просто знают друг о друге. Берётся измерение, наводится статистика и выясняется, что их состояние скоррелировано. Это некое чудо, поскольку они находятся на расстоянии метра.
Ну, поскольку это дело от расстояния не зависит, то довольно быстро стали разносить дальше-дальше-дальше, и в 2001 году в Женеве группа Николя Жосана организовала такой квантовокодированный, передачу квантовокодированного сигнала на 56 км, это между Лозанной и Женевой. Там оптиковолоконные кабели проходят, по которым телефонные, телевизионные передачи передают, обычные коммерческие. Причём их там 2 линии, одна идёт по берегу вдоль железной дороги, там поезд идёт час, а вторая лежит по дну Женевского озера, поскольку поезд по берегу идёт, а там, значит, вторая линия уложена по дну, там кабель этот лежит в водичке. Женевское озеро, название красивое, а так, когда смотришь на него, так это… Вода вроде чистая, но какая-то такая маслянистая, какая-то странная. В общем, там никто в нём не купается, и другим не советуют, не знаю, почему. Но считается, что это как-то вот…
С.Ивановский. Не очень.
А.И.Соколов. Не очень, да. А так вроде всё хорошо, красиво, горки кругом красивые. Вот. Они, значит, организовали передачу этих данных, но там вот, там была вот эта скорость, по-моему, там 1,5 килобита в секунду, какая-то смешная. Но это связано просто с тем, что само волокно поглощает. Т.е. вот фотоны-то разлетаются, но из них основная масса помирает просто из-за поглощения в волокне. Т.е. ваш эксперимент надо ставить долго, надо набрать статистику. А вот таких чистых разлётов, когда оба добрались до конца, их очень мало на общем фоне, потому что остальным мешает несовершенство вашей линии связи.
С.Ивановский. Линии передачи.
А.И.Соколов. Да, совершенно верно. Потом, в 2007 году, группа, куда входил Цайлингер и там человек, наверное, 20 соавторов, если не больше, организовали вот передачу квантового состояния с одного фотона на другой на расстояние в 144 км между двумя Канарскими островами. Там эта передача уже идёт по атмосфере, по воздуху, а оптическая аппаратура стоит на горках. Там атмосфера довольно разреженная, т.е. поглощение света гораздо меньше, чем, скажем, на земной поверхности у нас. Вот. И они передавали вот этот самый квантовокодированный сигнал тоже с очень низкой производительностью, но как факт это было зарегистрировано и опубликовано.
С.Ивановский. Т.е. это в горах, высоко в горах, получается?
А.И.Соколов. Это каждый на горке, но между ними океан Атлантический. Это разные острова Канарской группы. Лас-Пальмас и Тенерифе, по-моему. Они использовали оптическую аппаратуру, которая там была, она очень совершенная, там то ли аппаратура слежения за спутниками, то ли ещё чего-то, в общем, там нужны вот эти оптические телескопы очень высококачественные. Они там были просто.
С.Ивановский. Я вот был на Лас-Пальмасе, но там не видел никаких технических устройств.
А.И.Соколов. А это вверху, это надо ехать там, где снег лежит.
С.Ивановский. Мы поднимались туда, в горы.
А.И.Соколов. Вот там есть обсерватория там такая вот. У меня там сын был и жена были. Там, значит, есть такая. Но я не помню…
С.Ивановский. Стоит заехать ещё раз.
А.И.Соколов. Там есть вот такие обсерватории в горах, там, по-моему, снег уже лежит, там действительно высоко. Вот. Ну и вот ещё опыты по телепортации фотонного состояния.
С.Ивановский. Т.е. там пояснить, что почему в атмосфере это можно – потому что там мало частичек воздуха, да, и фотоны, разлетаясь, ни над чем не рассеиваются.
А.И.Соколов. Они не на чём, т.е. там рассеивание максимально слабое. Ну, воздух наш страшно прозрачный, да. Вот, я помню, как-то летел на самолёте вдоль Средиземного моря, а, в середине Средиземного моря, самолёт летел из Болгарии в Испанию. Это было давно очень, на конференции мы там участвовали в Испании, вот. И смотрю я, я сидел справа, и смотрю, какое-то там что-то беленькое вот там, в Европе, что-то светится. Я спрашиваю стюардессу – это чего? Говорит – Монблан, месье. Ничего себе, я так прикинул, сколько до Монблана, он же там Бог знает где. Вот, значит. А я не помнил, сколько, я сделал простую вещь, этот Монблан я видел под углом примерно 60 градусов, у меня часы с собой, скорость самолёта известна. Я посмотрел, значит, за сколько минут мы, значит, будем у него под углом 60 градусов, но с другим знаком. И дальше методом триангуляции – 800 км. Т.е. на 800 км на высоте 10 000 видно горку. Но правда, она, Монблан это Белая Гора по-французски, да, она снежная вершина, её сильно хорошо видно. Но видно.
С.Ивановский. Но видно, да.
А.И.Соколов. Т.е. воздух очень прозрачный. Вот они вот эти опыты проводили. Ну и ещё лучше, конечно, в космосе…
С.Ивановский. В космосе. Т.е. теперь стало, наверное, возможным.
А.И.Соколов. Да, я не знаю, там делают это или нет, слухи разные идут. Много всякой информации такой журналистской, не научной, а по науке вот этот опыт…
С.Ивановский. Т.е. может быть неправдой.
А.И.Соколов. Может быть, да, может, какие-то слухи. Я не знаю, что. Но вот что в учёных журналах, где серьёзно, это вот одно у нас из последних достижений, это китайцы у себя в КНР организовали телепортацию состояния фотона, опять-таки, вот установили эти корреляции между разлетевшимися фотонами на расстоянии 105 км. У них есть озеро где-то там высокогорную, а посреди озера (оно 100 км протяжённость), а посреди островок, как раз посередине. Там они поставили вот этот, который излучает туда-сюда, а здесь регистрирующую аппаратуру. Они опубликовали не только схему оборудования, они фотографии оптики всей этой и спутниковые фотографии местности, сделанную тоже с китайского спутника.
С.Ивановский. Да.
А.И.Соколов. Это очень серьёзный прорыв, это очень серьёзный прорыв. Это вот там политика была очень грамотно построена. Так же, как Капицу в своё время отправили за границу, и никто не сомневался, что он приедет и поднимет здесь, у нас, экспериментальную физику, так же и там. Есть такой физик по фамилии Пан, по-моему, Вей Пан или Пан Вей, китайская фамилия, он много лет работал в Австрии у Цайлингера и у других людей некоторых. Он очень здорово у них всему научился, приехал в Китай, и там воспитал команду, там несколько десятков соавторов. Вот эти ребята всё и сделали. И они просто поставили эксперимент абсолютно мирового уровня.
С.Ивановский. Ну, они хваткие очень, у нас учился в группе тоже студент из Китая, он и по-русски уже освоился, и он был достаточно неплох.
А.И.Соколов. Конечно. И вот те, кто учился в ВУЗе в 50-е годы, я их ещё застал, ну, когда я был младшекурсником, были старшекурсники и были молодые преподаватели, они говорили, что лучше китайских студентов не было. Ну, это объяснялось очень просто. Значит, во-первых, они проходили все китайский отбор, т.е. это были совершенно элитные люди. Потом, значит, соответственно, опять-таки, мотивация, т.е. они там сразу занимали какие-то, я не знаю, посты. Ну и просто китайское трудолюбие, просто они вот так сидели, они прекрасно говорили по-русски.
С.Ивановский. Мне кажется, что они достаточно патриотично сами по себе относятся к своей стране.
А.И.Соколов. Наверное.
С.Ивановский. Потому что мы вот общались тоже, ну т.е. он такой парень-то был, такой смешливый, всё, но, тем не менее, он каждый раз там – домой, домой, вот.
А.И.Соколов. Я его очень хорошо понимаю, я его очень хорошо понимаю. Не знаю, как другие, когда я за границей оказывался, как-то, ну, при мне нашу страну не обижали, но когда разговоры такие заходили, мы там все ощетинивались, хотя, так сказать, никто нас это не заставлял делать, никто не это самое. В общем, как-то это всё было.
С.Ивановский. Ну т.е. тоже приглашали неоднократно?
А.И.Соколов. Нет, я на конференции ездил. В своё время, значит, на международные конференции я ездил. Я не работал там до 92 года, а в 92 году я начал, я там 1,5 месяца работал. Мотивировка была простая – моей семье стало нечего есть.
С.Ивановский. Понятно.
А.И.Соколов. Просто здесь зарплаты упали до такой степени после вот крушения Советского Союза, что вопрос стоял так – либо мы умираем с голоду, либо я еду за границу работать. Просто альтернативы не было. И я вспомнил того немца, который меня обещал пригласить, написал ему письмо: обещал – приглашай. И не стал ему объяснять, что иначе мы тут все… А он да, он сделал мне приглашение, и я там 1,5 месяца работал. Это был первый случай, когда я работал. А до этого на конференции ездил.
С.Ивановский. Понятно. Ну а до этого приглашали?
А.И.Соколов. Там система была сложная. В Советском Союзе, как известно, за границу выпускали очень немногих, это правда. Значит, существовала закрытая инструкция, которая примерно так выглядела: были 5 стран, куда из Минвуза, из ведомства высшей школы, выпускали только членов партии. Это были, естественно, Америка, Япония, Франция, Англия, и, по-моему, Германия, сейчас не помню. Вот была пятёрка стран, куда выезд беспартийному из Минвуза был закрыт. Из Академии ездили. Академия наук, там была более мягкая политика, вот. И я получил приглашение поучаствовать в международной конференции, когда учился в аспирантуре на 2 году. Причём приглашение в мой день рождения. Т.е. его не отправили в день рождения, а письмо долго ходило по институту, вот мне его в канцелярии отдали в мой день рождения. Вот. И я так посмотрел, там приглашают в Париж на международную конференцию, думал – ну неужто кто-то подшучивает? Ну вот решили, значит, приятели разыграть, тем более что такие случаи бывали.
С.Ивановский. Жестоко.
А.И.Соколов. Посмотрел – вроде в печатях всё, всё нормальное, всё хорошее, конверт правильный, их тут не купишь, всё нормально. Вот, и я читаю и глазам не верю – там собирается (а отгадка была очень простая), впервые собиралась конференция по той тематике, по которой у меня была моя работа, вот кандидатская диссертация, первая вообще вот по рассеянию фононов в твёрдых телах. Ну что сделал международный оргкомитет – посмотрел журналы (первая конференция) и нашёл тех, кто пишет на эту тему. А у меня публикации, письма в ЖЭТФ, ведущих советских журналах. И они быстренько и меня туда тоже включили, не зная, что я аспирант, а не профессор.
Тогда вообще, кстати, была замечательная традиция, ты получал конверты, на которых, как правило, было написано «профессору такому-то», независимо от того, ты был или нет. Уважают, значит, считалось. Аспиранты получали конверты с «профессором», вот. Потом постепенно это ушло, профессоров перестали писать, и, по-видимому, теперь твоим чином является твоя фамилия – вот если тебя представить, тебя уважают. А все эти титулы, они, как говорится, наверное, уже…
С.Ивановский. Ушли в прошлое.
А.И.Соколов. Ушли в прошлое, да, хотя они существуют и от них зарплата зависит. Но, тем не менее, вот как говорится, ритуально вот этих профессоров никто больше… Да и письма электронные стали, так что на конверте не пишут. Я получил это приглашение, пошёл к своему руководителю, Вендику Оресту Генриховичу - вот, говорю, бумага. Он говорит – ну что, говорит, Саша, оформляйтесь. Ну что он мог сказать? Он человек меня ценивший, уважавший и, как говорится, демократических, либеральных взглядов, сам за границей неоднократно бывал. Правда, он был не просто партийным, а ещё членом парткома и там чуть не кандидатом в члены обкома, он так хорошо сидел. Вот, значит.
Я начал оформляться. Оформление, оно было довольно интересным. Значит, надо было сделать 22 фотографии.
С.Ивановский. Со всех ракурсов.
А.И.Соколов. Одинаковых. Автобиографию в 8 экземплярах напечатать на машинке, и много чего ещё. Характеристику в 8 экземплярах. Написать автобиографию, там всё очень серьёзно было. В международный отедл идти, это была очень серьёзная работа, а у меня как раз наложилось это на подготовку диссертации. У меня аспирантуры там последний год пошёл и мне нужно было диссертацию, тоже там надо было 8 экземпляров печатать. Тогда же ничего не было, на машинке все стучали.
С.Ивановский. Сами стучали?
А.И.Соколов. Нет, у нас была секретарша, которая всё успевала, она и диссертации печатала, и отчёты, и статьи, очень разворотливая женщина такая активная. Она мне печатала за деньги.
С.Ивановский. Слепой метод печати был освоен идеально.
А.И.Соколов. Блестяще. Хотя многие теоретики сами печатали, ну вот я потом печатал много сам, и работал, и даже деньги зарабатывал тем, что в реферативном журнале, там 3 рубля стоил 1 реферат, я печатал их дома и отсылал в Москву, потом мне оттуда деньги присылали почтовыми переводами. Это была серьёзная статья дохода для тех… Такая, чисто научная. Читал статью, делал выжимку из неё себя в голове, и на страничку на русском языке излагал, это называлось реферат. В реферативных журналах я печатал и за это референтам платили денежки, 3 рубля за статью, вот. Я таким образом хорошие деньги сделал, я так отдельную квартиру построил для дочки на эти деньги. Вот, значит.
Ну а вот тут, значит, всё это наложилось, я что-то как-то совсем забегался с этими иностранными делами да ещё и с диссертацией, вот. Время идёт, конференция в июле, уже июнь на дворе, ни вызова, ничего. Я иду к Вендику, говорю – вот, говорю, как-то ничего нет, что-то как-то вроде документы ушли, в министерстве лежат, а мне ни сном, ни духом. Вот, значит. Орест Генрихович говорит – Саша, вот что, собирайте-ка вы вещи, вылетайте самолётом в Москву и разбирайтесь там на месте в министерстве, что там происходит. Я, значит, жена мне собрала вещи, и я, по-моему, самолётом в 5 утра улетаю в Москву, значит, там Ту-104 ходили. Вот. Прилетел в Москву, еду в министерство, на меня смотрят, как… Говорят, а вам какая страна? – Франция. – А когда? – 3 июля (до сих пор помню, честно). Посмотрели, пообсуждали – что же вы хотите? Я говорю – я чего хочу узнать, я хочу узнать, меня выпускают, меня там?
С.Ивановский. Лететь или не лететь?
А.И.Соколов. Лететь или не лететь, что делать, там билеты, там же загранпаспорт, там же жуткое дело, вот. Они говорят - ага, у вас что, первые числа июля? Так это же второе полугодие. Я говорю – а что? – Ну так всю валюту съели в первом полугодии, мне объясняют, как профессионал объясняет дилетанту. И потом говорит – у вас Франция? Так у нас француженка ушла в декретный отпуск. Тут я нашёлся, говорю – ну я-то вроде как не причём. Тётки не отреагировали, не засмеялись, и сказали – так что французов у нас оформляет итальянка. А у неё своей работы полно, в смысле по Италии. Она как к общественной работе относится, так что всё.
Я говорю – командировку мне отметите? – Отмечу. Я говорю – у меня билет на завтра обратный я возьму, вот ночь-то переночевать в университетскую… - Да-да, сейчас вам напишем в университетскую гостиницу, всё закрыли, замечательно. Ну и я вот вместо Парижа доехал до Серебряного Бора, лето было жаркое, искупался там в Москве-реке, и довольный вернулся с чемоданом назад. Потом ещё несколько раз приглашения получал. Второй раз я ещё оформлялся с тем же результатом, а потом я понял, что абсолютно бесперспективное занятие. Но у меня было всё хорошо – я был женатый, у меня был ребёнок, я был русский по паспорту, вообще я был хороший. У меня был 1 дефект – я был беспартийный, вот. Но я был, правда, комсомолец ещё тогда, вот. Ну и, это самое, потом мне сказали – слушай, брось заниматься этой ерундой, там выпускают очень узкий круг проверенных людей. Притом проверенных не в том смысле, что про них там кто-то кровью расписался, нет. Вот один раз выехал и не остался, вот теперь тебя будут выпускать, потому что уже есть на кого сослаться.
С.Ивановский. Понятно.
А.И.Соколов. Вот, значит. Ну и всё, и я больше, остальные приглашения я складывал в стол, чтобы в минуту жизни трудную посмотреть, полюбоваться, какой я хороший и всё. И так длилось довольно долго, пока в 77 году руководитель работ по сегнетоэлектричеству в Советском Союзе, член-корреспондент Академии наук Г.А. Смоленский не предложил мне стать учёным секретарём программного комитета крупной международной конференции, которая проводилась в Ленинграде. Это была международная конференция, ну, они назывались meeting. Так вот, были European meeting, европейский, а был вот International, это весь мир, там американцы, там японцы, все.
И я, значит, вот он мне предложил стать этим секретарём, я, естественно согласился. Страшно интересная работа – тут и переписка, и люди, там всё, вот, значит. Лето 77 года у меня, естественно, полностью пропало, мы готовили эту конференцию, она в сентябре была. Но в результате, как потом выяснилось, я себе заработал в следующем поездку за границу. Смоленский со мной хорошо познакомился, до этого мы были практически не знакомы. Я ему чем-то, по-видимому, понравился, ну, по-английски неплохо читал, писал, тогда уже несколько работ было на английском напечатано, вот. Может, чисто по-человечески я показался ему симпатичным.
В результате, когда в 80 году, значит, был советско-японский симпозиум, то меня включили в делегацию. Я даже о нём ничего не знал. И там было всё наоборот. Если до этого я ходил в международный отдел, на меня смотрели, как на какого-то странного человека, который хочет за границу, не имея на то никаких веских оснований. Ну, то, что это молодой кандидат, физик, тебя цитируют за границей – господи, у нас тут таких… Вот. То тут, значит, наоборот, мне позвонили из международного отдела, я до сих пор помню эту фразу, говорят – Александр Иванович, а что же вы нам до сих пор выездные документы не несёте? Я тихо обалдел, говорю – а какие документы? – Ну как же, вот на вас поступил откуда-то с самого верха какое-то там указание, приказ…
С.Ивановский. Опять 20 фотографий в 2 экземплярах.
А.И.Соколов. Опять 20 фотографий, да. Но это уже были какие-то шансы. Во-первых, это не наложилось ни на какие диссертации, ну и потом, ну, я тогда этой механики не понимал. Я не понимал, что туда-то пригласят, надо, чтобы отсюда выпустили. Точнее, захотели, чтобы ты поехал, даже не выпустили. Вот. И всё, значит, я отнёс, да.
С.Ивановский. Ну вот всё-таки просто интересно, т.е., с одной стороны, мы как бы всегда рассуждаем о том, что всё-таки наука была в Советском Союзе очень сильна, а вот эти вот вещи, как бы это всё-таки минус, с этим тяжело жить.
А.И.Соколов. Это, понимаете, это, с одной стороны, минус…
С.Ивановский. Или это просто данность, это вот нужно воспринимать как данность?
А.И.Соколов. Вы знаете, это просто данность. Вот знаете, как вот Капица остался здесь, не выехал, устроил свой институт. Значит, в физтехе было очень много ребят, которые получали приглашения вот такие же, теоретики, и они давно их уже вешали на гвоздик там в одном месте, понимая, что ничего не будет. И с этим просто жили, и никто особо не дёргался, печатали статьи.
С.Ивановский. Т.е. никто не переживал от того, что вот никто не ездит?
А.И.Соколов. Не, не переживали, работали. Работали, зарплата у кандидата наук, младшего научного сотрудника была 150-175 рублей, это заметно больше, чем у инженера. Ты занимался любимым делом, у тебя было свободное расписание. В принципе, это была комфортная жизнь.
С.Ивановский. Это минус – в том, что мы… Не мы, скажем, как люди вообще в целом, народ, а в том, что вот учёные не ездили? Или всё равно здесь достаточно мощный круг был людей, с кем можно было общаться?
А.И.Соколов. Во-первых, ездили, на мало. Потом очень сильно зависело от лидера направления. Вот, например, физика полупроводников, понимаете, ну, магистральное направление развития физики твёрдого тела, это электроника, это много чего. Так вот, по полупроводникам от нас ездило очень мало народу. Это было, по-видимому, связано с тем, что те, кто командовал, они просто не проявляли достаточно энергии. А вот Г.А. Смоленский, который заведовал сегнетоэлектричеством, значительно более узкая область, он в Японию вывез 34 человека. Вы понимаете, это валюта, это серьёзные вещи.
Он вывез, вот делегация наша была 34 человека. Правда, из них был 1 нобелевский лауреат, А.М. Прохоров, он формально возглавлял делегацию, он был с женой, вот. А остальные 32, они были, как говорится, научники, вплоть до самых молодых. Я ещё не был доктором там и всё такое прочее. Так что там много молодёжи. Это зависело от энергии Смоленского, который вот это всё продавил, пробил. Он приучил наше Министерство и нашу Академию, что вот этих…
С.Ивановский. Надо возить.
А.И.Соколов. Будем ездить, будем возить. И это было позитивно, японцы нас там, увидя, какая там команда приехала, целый автобус, они уважали и всё такое прочее.
С.Ивановский. А это зависело от темы? Потому что вот сегнетоэлектрики, там что, я насколько помню, это материал механически сжимается, выделяется электричество. Т.е. это узкая специфика какая-то.
А.И.Соколов. Это электрический аналог магнетика. Это очень узкая специфика. Там были практические применения – гидроакустический преобразователь для подводных лодок…
С.Ивановский. Т.е. это всё на личности человека?
А.И.Соколов. Это всё держалось на личности человека.
С.Ивановский. Понятно.
А.И.Соколов. Вот Смоленский был очень такой хороший человек в чисто человеческом смысле. Ещё он был настоящий руководитель, он смотрел вширь, он постоянно видел вот эту молодёжь, он привлекал к себе людей, да, он и заботился об этих формальных моментах, заграничные поездки, много чего. Он вот был настоящий хозяин направления, вот если хотите. Путина поминали, Путин мне, они очень не похоже, но Путин, он хозяин, он за всем смотрит, он каждый день где-то с кем-то встречается, ведёт эти переговоры с такими людьми, это чудовищная нагрузка. Но это человек такой родился. Он признанный руководитель, признанный лидер. Таким лидером был Смоленский, хотя они абсолютно не похожи друг на друга, абсолютно разного облика люди. Но вот он, он фактически открыл мне дорогу за границу. В 80 году я вылетел в Японию – беспартийным, это было вообще нарушение обкомовских конструкций. Я работал в Минвузе, а не в Академии, и беспартийный. Мне через много лет рассказали…
С.Ивановский. Почему беспартийный-то? Не хотелось, что ли?
А.И.Соколов. Я не вступал в партию. Вы знаете, я, как говорится, разделял цели и задачи, я не был ни диссидентом, ни каким-то таким, я понимал, что в основном всё делалось правильно. Я видел недостатки, их было довольно много, вот, но что-то меня вот изнутри… вот не вступал я в партию, не потому, что был против, а вот не хотел и всё. И это было очень интересно…
С.Ивановский. Но при этом как бы работали.
А.И.Соколов. Да, при этом я работал. Но при этом меня в партию двигали. Меня двигал Вендик. Когда мне исполнилось 28 лет, была такая вещь, я тогда автоматически выбывал из Комсомола (по возрасту). И вот, значит, это был тот момент, когда можно было автоматически пройти в партию, а в партию очень многие стремились, там очередь стояла до станции метро Петроградская.
С.Ивановский. Понятно.
А.И.Соколов. Вот, значит. И когда человек отказывался… А ситуация была такая: партия коммунистическая, она партия кого – рабочих и крестьян. А к тому времени рабочих и крестьян там было меньше половины. И все прекрасно понимали, что туда лезли в основном чиновники, средние и крупные-высокие начальники там, интеллигенция, там жуткое дело, что творилось. И поэтому вот для людей нашего круга туда вход был строго лимитирован. А тут человеку предлагают, а он…
С.Ивановский. Отказывается.
А.И.Соколов. Отказывается. Т.е. он так не резко отказывается, я говорю – знаете, я вот подожду.
С.Ивановский. Ну, это уже такие, получается, больше такие политические какие-то вещи…
А.И.Соколов. Вендик мне объяснял, что партийность нужна для того чтобы крепко стоять на ногах вот в общественном смысле, что в случае чего там, может, это вам поможет когда-то, вот так мягко, ненавязчиво. Потом он достал из рукава козырной туз – стажировка в Америке на 10 месяцев. Тут партийность была абсолютно необходима.
С.Ивановский. Ии?
А.И.Соколов. И не сработало.
С.Ивановский. Понятно. Т.е. и стажировка тоже не сработала.
А.И.Соколов. Стажировка в Америке на 10 месяцев это было действительно очень круто…
С.Ивановский. Но не поехали.
А.И.Соколов. Не поехал. Тем более что мой предшественник, А.А. Барыбин, может, вы его застали…
С.Ивановский. Он читал у нас лекции по, я сейчас не вспомню, по…
А.И.Соколов. По технологии.
С.Ивановский. Физико-химические основы технологии, да-да-да.
А.И.Соколов. Толя Барыбин, он как раз в Америке был 10 месяцев.
С.Ивановский. Пятёрку мне поставил.
А.И.Соколов. 10 месяцев был, и он стажировался в Калтехе, он видел Фейнмана, он к нему на лекции ходил, т.е. он попал вот в такое место.
С.Ивановский. Когда он нам читал лекции, он ещё писал, по-моему, книгу по квантовой электродинамике, или она у него уже вышла, что-то я не помню.
А.И.Соколов. Я не помню, по электродинамике волноведущих структур, скорее всего, не по квантовой, а по классической. Я очень хорошо знал Анатолия Андреевича, я его с 3 курса своего знал, так что у меня о нём самая-самая светлая память и мой хороший знакомый.
С.Ивановский. Нет в живых уже?
А.И.Соколов. Он умер в 11 году.
С.Ивановский. К сожалению.
А.И.Соколов. Скоропостижно, вот, значит. И вот такая история. А после того, как меня в 80 году Смоленский вывез, да ещё в Японию, не в Румынию, не в Болгарию, а в Японию, да на 2 недели, да я там не сбежал и не попал там в пьяном виде в полицию, вёл себя достойно, выступил там с устным докладом. Всё, в 83 году в Испанию на конференцию, в 85 опять в Японию, в 87 во Францию, и пошло. Дальше вопросы не возникали, моя партийность уже никого не волновали. Ну и так вот до перестройки я доездил, а там вообще, как говорится, всё резко упростилось. Вот такая вот интересная история. Поэтому когда мне говорят, что для того чтобы построить карьеру, нужно было быть партийным – это бред собачий всё. Это говорят те, кто…
С.Ивановский. Нужно было быть толковым человеком.
А.И.Соколов. Да, нужно было просто работать. И, может, не сразу, может, с небольшой задержкой, но ты, безусловно, мог, как говорится, состояться. Партийность не была необходима, хотя могла быть полезной.
С.Ивановский. Если уж мы немножко ушли в сторону, так сказать, в историческую, несколько раз упоминали фамилию Вендика, т.е. он у нас тоже немножечко читал лекции, буквально там какой-то 1 короткий курс, расскажите тогда про него чуть-чуть.
А.И.Соколов. Это мой научный учитель. Значит, я ещё студентом пришёл к нему…
С.Ивановский. Он ещё жив, надо так сказать.
А.И.Соколов. Он жив, он недавно отметил 85 лет, вот весной 17 года мы собирались в ЛЭТИ и поздравляли его с 85-летием. Он старенький, но он жив, он по-прежнему публикуется, работает.
С.Ивановский. 85 лет человеку, 2017 год, публикуется, между прочим.
А.И.Соколов. Значит, я его впервые увидел, когда учился на 3 курсе, и получилась интересная вещь. Вот я после 2 курса собирался перейти в университет, и меня не отпустили. Вот. Ну, я с горя не запил, я как-то так не стиснул зубы, не сжал там пальцы в кулак до посинения, нет. Я продолжал жить, учиться на РТФ, в общем, нас хорошо учили, было интересно. Всё было интересно, а я потихоньку контрабандой, значит, заниматься вот квантовой механикой и теоретической физикой. Вот. И тут вдруг (вот к вопросу о том, какое было время) неожиданно студентам радиотехнического факультета на 3 курсе начинают читать поточный курс «Проблемы современной физики». Поток – 200 человек. Приходит человек – молодой, симпатичный, по слухам, без пяти минут доктор. А ему 32 или 33 года, совсем молодой. Приходит, и так говорит – ребята, меня попросили прочитать вам курс «Проблемы современной физики». Я не знаю, что это за проблемы, давайте вместо этого я вам прочту лучше курс «Основы квантовой механики». Я чуть не подскочил.
С.Ивановский. От счастья.
А.И.Соколов. От счастья, вот. И 32 часа читал нам «Основы квантовой механики». Я много, кстати, с этих лекций получил. Я тогда математику сильно подучил, а вот чтобы физику почувствовать, вот да, вот так чтобы на пальцах, вот это от него многое.
С.Ивановский. А он откуда квантовой механикой занимался?
А.И.Соколов. С ним тоже интересная история. У него уже была готова докторская по антеннам с немеханическим движением луча, он защитил её весной 65 года. И он искал, чем бы ещё заняться кроме вот этой электродинамики, по которой у него была кандидатская и докторская. И он понял, что будущее за электроникой, это электроника твёрдого тела. Хочешь знать твёрдое тело – выучи квантовую механику.
С.Ивановский. Понятно.
А.И.Соколов. Он перешёл на другую кафедру, его, там, где он работал раньше, там возник даже не конфликт, а просто некое такое недопонимание с заведующим кафедрой, тоже замечательным человеком, Ю.О. Юровым. Его, значит, перевели, чтобы не было скандалов, на другую кафедру на другой факультет. Там заведующий умер, и надо было искать нового заведующего. Ему предложили кафедру вот электронно-ионной вакуумной технологии. Он активно занимался физикой твёрдого тела, ну и попутно начал учить не только квантовую механику, но и квантовую электродинамику заодно, что было уже совсем тяжело. Ну и есть старый принцип, он очень верный – хочешь научиться сам, научи другого.
С.Ивановский. Понятно.
А.И.Соколов. И он, значит, нам читал вот этот самый курс. Потом закончился осенний семестр, весной он опять к нам приходит, теперь читает основы статистической физики.
С.Ивановский. Продолжение.
А.И.Соколов. Замечательно, да. Я на этих лекциях, как говорится, как сейчас говорят, тащусь, слушаю внимательно, с интересом и т.д. А он, так делают все лектора, которым небезразлично, он временами задаёт вопросы аудитории, вот разговаривает с народом, хотя там народу 180 душ. Ну, я отвечаю на многие из этих вопросов. Значит, там проходит месяц, 2, 3, потом он как-то говорит – слушайте, ну у вас и компания, одни знают всё, другие не знают ничего. Непедагогичное было заявление, но он таки его сделал, вот. Так мы с ним познакомились. Вот. Потом он, значит, у него тоже такая была вот, он такой, это тоже настоящий руководитель от Бога – он привлекал людей разных.
И поскольку деньги были тогда ничьи, государственные, то можно было позволить заниматься всем. Т.е. не надо было вышибать гранты, были какие-то договора с промышленностью, с военными, это были огромные деньги. Их нельзя было украсть, их нельзя было написать себе в зарплату, там всё очень жёстко было регламентировано. И поэтому взять студента-лаборанта, тем более что почти все работали бесплатно просто после лекций. Вот в ЛЭТИ есть очень хорошая традиция. В ЛЭТИ мне далеко не всё нравилось, но вот это было замечательно, особенно у нас на РТФ. Если человек на 4 курсе не работал на кафедре бесплатно, считалось, что жизнь прошла мимо.
С.Ивановский. Что живёт он неправильно.
А.И.Соколов. Что он живёт неправильно. Причём в студенческой среде, не в какой-то там официальной, нет, что человек себя не нашёл, его надо пожалеть. Вот в моей студенческой группе…
С.Ивановский. В среде студентов так считалось?
А.И.Соколов. В среде студентов, это не обсуждалось, но это висело в воздухе.
С.Ивановский. Никто сверху не спускал?
А.И.Соколов. Нет, ни в коем случае. У нас в группе, которую я заканчивал, на радиотехническом факультете, было 2 мальчика из хороших семей. У одного папа был главный энергетик металлического завода…
С.Ивановский. Не ЛМЗ?
А.И.Соколов. Да. И у второго папа был примерно такого же калибра. Мы обсуждали всё что угодно; они обсуждали, какие ласты и подводное ружьё и маска лучше – итальянские или французские.
С.Ивановский. Понятно.
А.И.Соколов. Я-то купил себе подводное снаряжение русское, но когда я его купил, я был счастлив просто фантастически. Это вот завод резинотехнических изделий, там всё это было неудобное, нехорошее, но зато можно было нырнуть в море и посмотреть рыбок, а ещё и пострелять, вот. А эти уже, значит, вот на таком уровне жили. К ним относились снисходительно, вот им никто не завидовал. Не считали, что вот эти ребята (одного звали Коля, а второго я забыл), что вот им в жизни повезло.
С.Ивановский. Не считали?
А.И.Соколов. Нет. Завидовали тем, кто после лекций ходил в столовую, а после столовой уходил в лабораторию за окном, как её называли. Радиотехнический факультет в основном занимался радиолокацией.
С.Ивановский. А сейчас радиотехнический – электроники или ФРТ который?
А.И.Соколов. Нет, ФРТ. Там было очень много комнат за кнопками, как их называли, т.е. секретные лаборатории, где вот кодовый замок. И вот все хорошие люди с факультета, они после лекций ходили туда и там сидели с паяльниками, логарифмическими линейками, разговоры у них были про всякие триггера, мультивибраторы и всё такое прочее. Вот это была настоящая жизнь – не выдуманная, не заагитированная.
С.Ивановский. Т.е. людям было интересно просто по сути.
А.И.Соколов. Да-да-да, и это было престижно. Некоторые из них получали за это зарплату, полставки лаборанта – 34,50, налогом не облагалось. Это считалось, что вот это лучшие из лучших, которых ценят, которым, значит, вот ещё и приплачивают. Опять-таки, деньги эти ни у кого не отнимались, поскольку фонд заработной платы был фиксирован и это всё предполагалось. Вот мой студенческий приятель, очень сильный студент иногородний, он на последнем курсе работал аж за целых 55 рублей. Его так ценили, что платили полставки инженера. Он действительно, это Феликс Гофман, он работал, причём он работал в лаборатории профессора Вяземского, который делал аппаратуру для спутников. Это было очень серьёзно. Вот.
А я-то попытался туда начать ходить, вот на эти семинары, преподаватели были прекрасные. Я ходил месяц и понимал, что мне это неинтересно. Т.е. я долгое время пытался, как говорится, пожениться по закону или, как говорится, куда ведут, туда и прийти. Но вот не тянуло. И я уходил, я сменил вот так несколько семинаров, потом, значит, я ещё там полгода ходил, который занимался почти физикой. Но как-то вот… И, честно говоря, меня это, на 4 курсе это уже происходило, у меня был сильный дискомфорт внутри, что все люди как люди, они после лекций сидят с паяльниками, а я там в библиотеке квантовую механику читаю, и понимаю, что ничего не будет. Сколько ни читай, всё равно…
С.Ивановский. Теория.
А.И.Соколов. Книги по 600 страниц, где я ничего почти не понимаю – ну, перспективы никакой. Ну вот после вот этого, как пришёл Вендик, я пришёл к нему, он меня сначала сдал Барыбину, который был тогда доцентом, чтобы, значит, я в его научной группе начал студентом-лаборантом работать. А Толе было, видать, не до меня, т.е. вообще ни до кого, он чем-то другим занимался, он мне задач не давал, и так – хочешь, ходи, хочешь, не ходи, бесплатно, не вопрос. Вот, значит. Ну и… А Вендик-то поглядывал, видать, чего происходит, месяца через 2 он меня к себе позвал и сказал – Саш, я сейчас решаю такую задачу. И рассказал мне, какую задачу он решает. Вот. И я вроде как понял, чего он решает, я через 2 месяца принёс ему ответ, вот используя такие махровые методы квантовой механики – всё-таки я чему-то научился.
Ответ немножко неожиданную форму имел, я Вендику довольно долго объяснял, что это то, чего он хотел получить. Формула была такая, что он ни сходу это, он не был специалистом в квантовой механике и теорфизике. Результат был потрясающий, значит. Не успел я от него выйти, буквально здесь же меня, у двери, поймал завлаб (ну, в ЛЭТИ завлаб, вы знаете, хозяйственник, который ведает деньгами, аппаратурой и так далее), и с присущей ему прямотой сказал – пойдём, мне сказали, тут тебя надо это самое. Привёл и заставил меня написать заявление на деньги. Я говорю – Геннадий Петрович, я же никаким… Говорит – я ничего не знаю, мне дано указание, пиши заявление, будешь получать 34,50. Вот так всё работало.
С.Ивановский. Подход, понятно.
А.И.Соколов. Вот. При этом мне поручили некую экспериментальную работу, вот не ту теоретическую, о которой я рассказывал, я должен был там делать высоковольтные источники питания. У меня техническая хватка, я был радиолюбитель довольно опытный, я всё это быстро делал, сидел вечером. Это на самом деле хорошо, ты знаешь, я деньги-то получаю за реальную работу, а не за то, что ты, может быть, когда-нибудь напишешь. На самом деле это хорошо. Сидели вечерами, расходились поздно, шли вдоль Карповки, говорили о своём. Вот. Сделал я эти штуки, эти выпрямители, вот, а потом вот этот мой расчёт, он вошёл в статью, которую Вендик писал в академический журнал «Физика твёрдого тела».
И к защите диплома у меня статья вышла в академическом журнале вот с этим делом. Вот эту статью, кстати, резали, статья была довольно длинная, потом редактор дорезал её до полной непонимабельности. Вот. Ну и я остался на диплом. Диплом, правда, было велено защищать на радиотехническом факультете, ну, как сказали… Вендик со мной пошёл к Казаринову, заведующему кафедрой, и сказал – Юрий Михайлович, вот есть Соколов, он написал диплом по физике, но имеющий отношение к электронике. У нас 2 варианта – либо защищаться в физтехе, либо в ЛЭТИ под флагом радиотехники. Казаринов посмотрел и сказал определённо – защищаться под флагом радиотехники. Я защитился под флагом радиотехники и остался в аспирантуре. Там тоже была своя история, как раз когда я защитился, аспирантуру в Советском Союзе не отменили, не прикрыли, но сделали только целевой. Т.е. вы должны были иметь предприятие, которое вас потом заберёт кандидатом наук, и надо было на вас оформить заявку. А просто вот аспирант в свободный полёт - это ликвидировали.
С.Ивановский. Понятно.
А.И.Соколов. Вот. Ну, у Вендика были очень обширные связи в электронной промышленности, в институтах, он мгновенно эту заявку достал, вот, и меня стали готовить – якобы целевой, а делалось это обычно так – готовишь как бы целевой, потом он отказывается. Как только правительство изобретает какую-нибудь дурь, люди сразу находят противоядие, это как всегда.
С.Ивановский. Да. Только стоит пояснить, что отказываешься не ради того чтобы заниматься чем-то другим, а заниматься наукой в другой сфере.
А.И.Соколов. Конечно, конечно, конечно. Т.е вот никаких таких злоупотреблений, их не то что не было, они не мыслились, это просто… Об этом никто не говорил, об этом никто не думал. Хотя и с аспирантурой, там были, так сказать, некие погремушки, но об этом не стоит говорить, они довольно забавные. Ну, в результате я оказался в аспирантуре. В аспирантуре, значит, мне Вендик сказал – вот вам стол, собирайте экспериментальную установку, будете ручки крутить, измерять тепловые релаксации диэлектрических плёнок, он же электронику делал, он же доктор технических наук. Они собирались делать антенные системы, фазовращатели делать. Я был доволен, вторая половина дня моя, я занимаюсь теорфизикой, а в первой кручу ручки, всё хорошо. Вот. Собрал эту установку, значит, крутил ручки я 2 года.
А потом, когда было что-то в аспирантуре, Вендик замечательно о состоянии кафедры сказал. А вот, говорит, с Сашей у нас интересный истории, он пишет 2 диссертации. До обеда экспериментальную, после обеда теоретическую. Вот, значит. А потом, значит, когда уже вот моя теоретическая деятельность, которую я сам себе изобрёл, чисто теоретическая, значит, она уже вылилась в 5 серьёзных публикаций – вот звонили мне, в Париж приглашали. Вот, значит. Вендик говорит – слушайте, у вас из этого диссертация получается? Я говорю – получается. Говорит – чёрт вас, Саша, побери, я ж вам даже оппонентов не смогу достать, я в этой сфере никого не знаю. Я говорю – я сам себе найду. Пошёл в физтех, выступил на семинаре, и зав. теоретическим сектором согласился прооппонировать работу. Вадим Львович, он сейчас член-корреспондент и т.д. и т.д. Вот. Так что всё в этом смысле было благополучно. Защитился я за 3 дня до окончания аспирантуры.
С.Ивановский. Отлично.
А.И.Соколов. Вот. Оставили меня м.н.с., потом через 2 года перевели на старшего научного сотрудника, взяли двоих мне ребят, выпускников университета, и так потихонечку началась работа.
С.Ивановский. Ну т.е. у Вендика у самого, у него же, ну, именно чисто электронщик, т.е. он не теоретик?
А.И.Соколов. Вы знаете, он работал в разных областях, он занимался физикой твёрдого тела, только прикладной. Вот. Он занимался и чисто радиотехникой, у него среди его докторов – его учеников…
С.Ивановский. Он воспитал какое-то количество докторов наук?
А.И.Соколов. Там будь здоров.
С.Ивановский. Будь здоров, понятно.
А.И.Соколов. Там будь здоров. Я только в ЛЭТИ знаю докторов, а у него ещё есть там, он вот где он занимался антеннами. Там число докторов десяток, если через десяток не перелезает. Это очень крупный учёный был. И он такой вот спокойный, вот на Путина он похож тем, что спокойный, рассудительный, никогда не выходит из себя, доброжелательный. И всё понимает. И всё понимает – кого прижать, кого поощрить; кого, кто слишком сильно рвётся, немножко тормознуть; того, кто совсем заснул на рабочем месте, немножко придать ему импульс, взбодрить. В этом смысле он, конечно, очень хороший руководитель. Я у него отработал 10 лет, а потом он меня с рук на руки передал вот на кафедру ФЭОП.
С.Ивановский. Физическо-оптический…
А.И.Соколов. А вот который сейчас квантовый. А тогда назывался ФЭОП – физической электроники и оптикоэлектронных приборов. Вот. И это тоже почти случайность. Дело в том, что, ну я уже тогда и докторскую так, тихонечко, писал, вот, ну и преподавать… Я не знал, что я люблю преподавать. Я с удовольствием вёл занятия, семинары, вот, для студентов практические занятия. С удовольствием вёл семинары в лаборатории. Дело в том, что все учились тогда, вот все же у Вендика люди – выпускники технического ВУЗа, ЛЭТИ или других, и надо было всех подтягивать на физическом уровне. Поэтому, значит, по вечерам собирались на семинары учебные. Ну и вот ещё на 4 курсе я учил своих коллег старших квантовой механике. Выучился сам – научи другого. Я прочёл такой хороший, в несколько месяцев, курс квантовой механики. А потом статфизики. У меня, кстати, конспекты до сих пор мои валяются. Вот.
А потом как-то вот аспирантура, вот научная работа. А Вендик, наверное, не знаю, понимал или нет, и он, значит, когда на кафедре вот, на другой кафедре освободилось место доцентское на преподавание базового факультетского курса, он назывался сначала «Физические основы электронной техники», ФАЭТ, это уж я потом его перекроил, превратил в нормальные науки, переименовал и провёл через университетское начальство, вот. А назывался он ФАЭТ, 135 часов лекций от квантовой механики до физики разряженных газов и плазмы. Гуляй, душа. Вот, значит. Я начал читать, ну и перешёл на эту кафедру. Причём я начал читать за 4 месяца до того, как меня там оформили. Меня избрали только в январе 79, а поток я принял в 78. Причём вопрос решился накануне, чуть не 30 августа мне декан сказал – 1 сентября давай в аудиторию, вперёд. Он со всеми был на ты, как Горбачёв, вот. Ну, старая партийная привычка, вот. Начал читать, и так как-то вроде ничего стало получаться. А двойки это, вы знаете, это по воспоминаниям. Дело в том, что как раз в первый год я в первую зимнюю сессию влепил 32 двойки. Я не хотел, я просто…
С.Ивановский. Я не хотел… Студенты если есть, если смотрят.
А.И.Соколов. Так вышло, да. 180 человек, из них 32 двойки. Тоже курьёзная история.
С.Ивановский. Ну, 32 не так уж и много, в принципе.
А.И.Соколов. По-моему, тоже. Но потом мне пришлось, как говорится, над этим задуматься, вот. А декан, он невероятно хитрый был. Он вообще человек очень политесный. Быстров Юрий Александрович, он такой был, знаете, спортсмен, он действительно входил в сборную Союза по академической гребле, т.е. вот на полном серьёзе, они там вице-чемпионами где-то стали.
С.Ивановский. Он у нас читал курс.
А.И.Соколов. Вы помните его.
С.Ивановский. Да.
А.И.Соколов. Сухощавый.
С.Ивановский. Сухощавый, высокий и стройный.
А.И.Соколов. Стройный, красивый, интересный. Хитрый, вот никогда не скажешь. Вот он такой рубаха-парень на вид, да, а человек был невероятно сложный. Вот, значит. Закончилась сессия, принял я 7 ил 8 групп. Я не считал двойки, потом я посчитал – 32. Меня встречает Быстров коридоре и бьёт меня по плечу как бы так по-приятельски. Ну, как приятельски, он ко мне на ты, я, естественно, с ним на вы. И говорит мне бодрым голосом громовым – ну, говорит, ты молодец! 32 двойки! Так и надо их, значит, воспитывать. Я ободрённый, значит, иду, что меня начальство благословило, похвалило, дохожу до деканата по каким-то делам. Меня встречают как чумного. Секретарши говорят – Александр Иванович, что вы наделали? Я говорю – а что я наделал? – Быстро по поводу ваших двоек так ругался, как вы никогда не слышали. Говорю – как ругался, он мне вот в коридоре… И мне объяснили, что произошло. Факультет тогда уже устойчиво занимал первые места по успеваемости.
С.Ивановский. Понятно.
А.И.Соколов. И каждое 30 августа Быстров выходил со знаменем факультета, чтобы туда повесить очередную медаль, 1 место. И тут я ему такую свинью подложил, с такими двойками факультету 1 место не видать. А я за чистую монету принял его этот бодряческий этот самый, смешно действительно было.
С.Ивановский. Нет, ну про двойки там ещё по-другому, потому что вот даже если ты, у тебя идут лекции, скажем, год, два, три, всё равно всё примерно вокруг одного и то же. Ну т.е. как бы когда ты слушаешь какой-то курс на 4 курсе, там примерно то, что ты где-то когда-то слышал.
А.И.Соколов. Я как-то пересчитал, в скольких курсах на ФЭТе излагали степени 3/2, помните, там газонаполненная лампа?
С.Ивановский. Да.
А.И.Соколов. Я насчитал 5 дисциплин, где читается этот закон.
С.Ивановский. А тут, получается, квантовая механика. Если человек, скажем, не был с ней знаком, пока шли лекции, то потом это наверстать…
А.И.Соколов. За неделю это не понимается.
С.Ивановский. И поэтому, естественно, многие студенты…
А.И.Соколов. Я всё понимаю, я всю это хорошо механику понимаю. Но вы знаете, вот тут был и свой позитив. Я потом, конечно, двоек ставил меньше – не потому что я Быстрова испугался, а потому что … я думаю, что вот что. В студенческой среде пошёл шум грандиозный, что тут надо ходить и учиться, ребята, иначе не проедешь. Так что двоек стало резко меньше. Но тут ещё вот что было. Ко мне сразу привыкли, я этого не знал, и, ну вот за границу, да, беспартийного отправили, значит, этого можно. Так же здесь – этот двойки ставит, ну, чёрт с ним, ему можно, да, ему можно.
И вот когда докторскую уже написал, там начались эти все дипломатии вокруг защиты, то мне стали на ухо опять шептать, что надо там в партию вступить и меньше двоек ставить, чтобы тебя допустили к защите. А мне никто не намекал, что мне надо меньше двоек ставить, ко мне уже… Получилось, что я так, я не хотел этого, это получилось нечаянно, я сам себя подставил. Повторяю, что это произошло совершенно без моей воли, случайно. И ко мне больше никто с двойками никогда не приставал. Сколько поставил – все твои. Другое дело, что преподаватель, поставив двойки, сам же себе и… Ну, потом переэкзаменовки. Это опять иди вместо того, чтобы отдыхать, слушай всё вот это, разгребай, там по 3 пересдачи. Т.е. преподаватель сам себя наказывал.
С.Ивановский. Толковые все уже отстрелялись, т.е. нужно работать уже…
А.И.Соколов. Как говорили в нашем РТФ деканате – в деканате работа плохая в одном отношении: хороших студентов видишь 5 минут в году. В основном двоечники толкутся.
С.Ивановский. Ну да.
А.И.Соколов. Так же и здесь, хороших студентов видишь мало.
С.Ивановский. Вернёмся…
А.И.Соколов. Да, в который раз, да.
С.Ивановский. Итак, мы остановились, что у нас могут разлетаться 2 фотона. Один поляризован так, второй поляризован так. И чувствуют друг друга.
А.И.Соколов. Вот. И они, если мы не испортим их общее квантовое состояние, это очень тяжело сделать, вот изолировать это всё от внешнего, не нарушить. То тогда, если здесь померил, и фотон прилетел такой, то я буду знать, что за 144 км вот такой. Вот это некая фантастика. Вот даже, ну я всю жизнь занимаюсь, по крайней мере, читаю квантовую механику, и я к ней, казалось бы, ну, может, если не больно-то и привык. Ричард Фейнман, кстати, в своём курсе пишет, что квантовую механику не понимают, к ней привыкают просто постепенно.
С.Ивановский. Она такая.
А.И.Соколов. Она такая, да. И он очень хорошо, кстати, вот в его вступлении к его фейнмановским лекциям по физике есть совершенно замечательная мысль, что студент начинает слушать квантовую механику, не имея никакого житейского опыта из этой области. Классическую механику мы знаем с 3 лет, как только лбом об стенку стукнулись, или о пол, там всё понятно, или по мячику, вот. А здесь нет. И поэтому надо, как минимум, год решать задачи, практиковаться, слушать, и постепенно ваш мозг привыкнет вот к этому миру этих новых образов, вы постепенно осознаете, что вы можете дать ответ на поставленную задачу, не решая уравнение Шредингера. Вы приобретёте навык квантомеханического мышления, у вас появится опыт. И вот тогда вы можете сказать, что вот, слушайте, а я понимаю квантовую механику. Но Фейнман – великий человек, лауреат Нобелевской премии, вообще великий физик. И когда читаешь, что ему тоже трудно было, что он год учил, как-то легчает.
С.Ивановский. Ему тоже трудно было.
А.И.Соколов. Как-то легчает, да. Он явно об этом написал. Он, кстати, человек был очень в этом смысле откровенный, он ничего не прятал под ковёр, он не говорил высоких слов, вот я за что и книжки, и статьи его люблю, что он вот называет вещи своими именами. Называл. Это очень подкупает. Вот. И его вот книги, которые были изданы – «Вы, конечно, шутите, мистер Фейнман», и «Какое тебе дело до того, что думают другие», вторая книжка, они страшно интересные. Он не сам их писал, записывали под его рассказы его студенты. Это очень интересно и очень поучительное чтение, вот. И это происходит с каждым человеком.
Поэтому вот тогда квантовая механика должна читаться не менее года. Вы героические люди, вы в ЛЭТИ слушали полгода и какую-то информацию вынесли, чему-то научились, это очень здорово. А вообще вот в старину читался курс 2 года в университете, 4 семестра. А перед этим или параллельно начитывалась ещё математика, вот все эти спецфункции, они были в курсе матфизики. И поэтому дальше люди читали свободно, спокойно могли…
С.Ивановский. Нам рассказывали ещё на 1 курсе, что сначала начитывался курс математики, а потом только физика начиналась.
А.И.Соколов. Конечно. Но только обычного курса математики для квантовой механики не хватает. Нет ни теории операторов, ни уравнений матфизики. Поэтому отдельные курсы матфизики нужно читать. Потом всё это сейчас, за много десятилетий всё это утромбовалось, возникли вот мастера вроде меня, которые умеют о сложном рассказывать просто, но это не может беспредельным, понимаете вот. Всё имеет свою естественную границу. Ну и вот вот этот фантастический факт, что частицы, разлетевшись на сколь угодно далёкое расстояние, помнят, что они в едином состоянии, если им не помешали. И вот это некое квантовое чудо. Вот это то, во что не верил Эйнштейн, и что оказалось-таки правдой. Т.е. Эйнштейн здесь, его интуиция не то что подвела, говорить «подвела» о таких людях как-то не хочется, у меня была такая точка зрения, и его возражения, его аргументы очень хорошо понимаются, вот. Но так устроен этот мир, а Бор вот с самого начала как-то воспринял вот эту новую реальность как окончательную.
С.Ивановский. Давайте тогда перейдём лучше к тому, как мы тогда это можем применять.
А.И.Соколов. Для меня это выглядит таким образом. Значит, первое применение это для передачи. Значит, вы берёте вот эти частицы в запутанном или сцепленном состоянии, и можете организовать абсолютно закрытую секретную линию связи. У вас нет прямой связи корреспондентов, значит, этот измеряет здесь, и знает, что получил тот. Если получил тот не то, что ты хотел передать, то ты по телефону, по классическому каналу связи, шлёшь корректирующий сигнал.
С.Ивановский. Ну вот т.е. давайте тогда это и раскроем. Т.е. получается, что у нас есть поляризация вбок, поляризация вверх…
А.И.Соколов. Да, скажем, поляризация вверх – единичка, а поляризация вбок – нолик. Бинарный код.
С.Ивановский. Т.е. мы хотим передать какой-то код, и получается там, я не знаю, 3 единицы, допустим, вот наш код, мы хотим его передать. И мы знаем, что если здесь мы смерили 3 нуля, то там точно 3 единицы.
А.И.Соколов. Совершенно верно, там 3 единицы. А хотели передать, например, не 3 единицы, хотели передать 1 0 1, что мы делаем – мы говорим, что первый и третий сигнал – правильный, ты получил то, что я тебе передавал. А вот этот ты поменяй на противоположный. И это я сообщаю просто по обычному открытому каналу связи – через интернет, по телефону, по радио, как угодно. И получается такая двухканальная связь, одна квантовая, и второй классический, дополнительный классический канал связи. При этом снимается вот проблема со специальной теорией относительности. Поскольку по радио вы быстрее чем со скоростью света не поговорите, то информацию вы получите вот с учётом всех ограничений вот этих.
С.Ивановский. А суть сводится, ещё раз, к чему – к тому, что у нас частички могут вылететь с какой-то вероятностью, да?
А.И.Соколов. Вот суть в том, что частица, которая полетела направо, сама не знает, какую информацию несёт, пока не померили левую. Вот это одно из квантовых чудес.
С.Ивановский. Т.е. получается, что если мы вот здесь вот, я там передаю вам что-то, я здесь намерил какой-то сигнал, сам не знаю какой. Дальше я вам по открытому каналу связи должен сообщить, какой из них правильный, какой неправильный.
А.И.Соколов. Совершенно верно.
С.Ивановский. И мы уже говорим не сам код, грубо говоря, а мы уже говорим «да» или «нет».
А.И.Соколов. «Да» или «нет», причём вот эта посылка, ну, это шифр кода фактически, я посылаю её, и она сама по себе никакой информации не несёт для постороннего человека. А информацию получает только тот, кто поймал частицу. А частицу нельзя поймать отчасти. Любой канал связи можно подслушать, сняв часть мощности, а улетевшую частицу, вы её либо…
С.Ивановский. Нарушили её состояние.
А.И.Соколов. Либо нарушили состояние, либо её просто поймали, поскольку она…
С.Ивановский. И она не долетела.
А.И.Соколов. Она не долетела. И таким образом вы просто знаете, что вас подслушивают. Т.е. это абсолютно защищённый канал связи. Я очень упрощённо это излагаю, на самом деле, всё гораздо хитрее, но принцип тот же. Квантовый объект нельзя принять отчасти – вы либо принимаете, либо не принимаете. Если подслушивающий поймал, то вы знаете, что он не дошёл, и всё, и, значит, вас подслушивают. Это одна из идей. Вторая идея гораздо, с моей точки зрения, более богатая, это вот какая. Вот в квантовых системах они живут, описываются волновой функцией. И вот волновая функция, она эволюционирует, меняется во времени по уравнению Шредингера. Я могу вот что сделать – я могу взять какую-то систему, которая меня интересует, хочу обсчитать, но если, скажем, я решаю задачу, то же уравнение Шредингера, где система, не знаю, 3, 5 или 10 частиц, это чудовищная нагрузка для любой реальной машины, да. Эти задачи невероятно трудно решаются. Но я могу сделать такую вещь – я могу на столе у себя собрать квантовую модель, т.е. модель из квантовых объектов гораздо более простую, чем реальный объект, но которая учитывает все основные черты его поведения. И вот с этой моделью я могу разобраться. Я могу менять условия, я могу считывать данные по ходу работы с этой моделью. Так устроен вот квантовый компьютер, точнее, квантовая модель. Сегодня это делается и сегодня первые задачи таким образом решаются. И тут, как говорится, работает т.н. квантовый параллелизм – я могу рассматривать волновую функцию, и не просто как функцию, а огромное число регистров, в которых записана вот эта высота волновой функции в каждой точке. Т.е. когда она вся меняется, то одновременно меняются, работают все эти ячейки, ну, как в регистре…
С.Ивановский. Сложновато уже понимать.
А.И.Соколов. Значит, сейчас скажу.
С.Ивановский. Т.е. мы сейчас говорим уже об амплитуде…
А.И.Соколов. Мы сейчас говорим о квантовом компьютере.
С.Ивановский. Ну вот вы сейчас упомянули амплитуду, да, видимо, волновой функции.
А.И.Соколов. Да. Вот есть у меня какая-то задача, и я знаю, что входные данные я могу записать, там нолики, единички, единички, нолики, нолики, единички и т.д. Это у меня стартовый рельеф. Теперь, значит, я знаю, что я из неё хочу получить, у меня есть какая-то задача, которую мне надо решить. Так вот, вариант 1 – взять обычный компьютер и всё это обсчитать, выстроить эти ячейки последовательно, и будет он молотить, значит, долгое время. А можно сделать так – можно построить квантовую систему такую, чтобы вот на входе эти нолики и единички были, а дальше она эволюционировала по уравнению Шредингера так, чтобы эти нолики и единички преобразовывались нужным мне образом. Причём все вместе.
С.Ивановский. А каким образом преобразовались?
А.И.Соколов. А вот это вот очень интересная вещь. Значит, обычно делается квантовый регистр из т.н. кубитов. Есть вот спин, он что – он имеет состояние 0, 1, вверх, вниз, а есть любое промежуточное. Ну, линейная суперпозиция, значит, когда он с определённой вероятностью вверх, с определённой вероятностью вниз, это его волновая функция. Я, значит, выстрою регистр таких квантовых битов, т.е. там 64, 128, как в обычном компьютере, и у меня получается, что вот эти спины, один смотрит вверх, другой косо, ещё как-то, получается некий рельеф.
С.Ивановский. Т.е. спины смотрят под какими-то углами, и мы можем фиксировать эти…?
А.И.Соколов. И можем фиксировать эти стартовые условия. Теперь я помещу спины в такие условия, чтобы вот это распределение менялось во времени так, как мне нужно для решения моей задачи. Я подберу такой, вот от слова, знаете, гамильтониан, который мне провернёт вот эти спины нужным мне образом. И тогда я засекаю определённое время, зная, что будет эволюционировать, останавливаю часы и смотрю, какое распределение получилось в конце. Вот это квантовое вычисление, когда волновая функция преобразуется из одного вида в другой, и при этом как бы происходит параллельно работа огромного числа процессоров. Каждый спин как бы маленький процессор, и они все работают параллельно. А закон, по которому они работают, называют уравнение Шредингера. И я гамильтониан напишу такой, какой мне нужен для решения моей задачи. Вот это очень красивая идея. Вот эти вещи тоже реализованы, пока они тоже в таком полудетском состоянии.
С.Ивановский. Ну т.е. какие-то только элементарные задачи пока решаются, да?
А.И.Соколов. Значит, в 2001 году… Есть несколько задач, их очень мало, их несколько (по-английски это называется few, а не several, т.е. их совсем немножко), которые вот квантовый компьютер, это было доказано в конце 20 века, будет решать значительно быстрее классического. Одна задача это факторизация больших чисел. Т.е. у вас есть огромное число, на простые множители его разложить. И здесь квантовый компьютер обгоняет классический в экспоненциальное число раз.
С.Ивановский. Понятно.
А.И.Соколов. Есть задача о поиске элемента в неструктурированной базе данных. Ну, любой компьютер ищет нужный вам элемент, когда вы кнопочку нажимаете, в базе данных. Вот если база данных огромная и неструктурированная, то поиск этот это перебор всего, это страшно долгое дело. Вот квантовые алгоритмы были придуманы, которые позволяют оптимизировать этот процесс и найти гораздо быстрее. И ещё там пара задач, всё, где квантовый компьютер решит вам эту задачу вот так, как я сказал, с помощью таких хитроумных приёмов. И вот эти, значит, в 2001 году (16 лет прошло) на фирме IBM сделали квантовый компьютер на 7 ядерных спинах. Он разложил число 15 на простые множители – 1, 3, 5.
С.Ивановский. 7 ядерных спинов, понятно.
А.И.Соколов. И даже понятно, почему 7 – потому что семёрка, она как в бинарном коде записывается – 1, 1, 1. 1 четвёрка, 1 двойка, 1 единичка. Меньше 3 разрядов нельзя, вот. Ну, эти опыты, вот они были сделаны и всё, и на этом всё закончилось. Сейчас время от времени возникают всякие сообщения в газетах, по телевизору, что сделан там, возникла фирма, которая называется Q-wave, она в Канаде, по-моему, или в Америке где-то, где якобы что-то сделали. При этом начинается разбирательство, настоящий это квантовый компьютер или там чего-то всё-таки не совсем квантовое. И вот как-то так нельзя сказать, что есть определённый квантовый компьютер, про который все согласны, что он действительно реализован. Вот. Эти работы идут, идут они не очень быстро, ну так вот, в таком бытовом смысле, но вот в этом направлении люди активно работают. И даже если ничего не выйдет, я считаю, что вот это очень хорошо, что эти работы идут. И отчасти потому, что очень много молодёжи увлекается, привлекается к этому делу. Они занимаются наукой, изучают квантовую механику, которая сама по себе очень красивая, очень сложная наука, и вот это здорово. И вот хотя бы как вот эта сторона этой деятельности уже сама по себе очень позитивна.
С.Ивановский. Ну, наверное, можно на этом подводить черту.
А.И.Соколов. Можно подводить черту, конечно, давайте.
С.Ивановский. Ну, как минимум, как минимум, т.е. мы сегодня обсудили очень много дел, очень много тем – становление самой науки квантовой механики; тем, каким образом она у нас двигалась, и как она, так сказать, жила параллельно с классическими представлениями. Немножко поговорили о, так сказать, сверхпроводимости; о понятии телепортации, существования 2 частиц в едином квантовом состоянии, что является…
А.И.Соколов. На сколь угодно большом удалении
С.Ивановский. На сколь угодно большом удалении, да. Ну вот, собственно говоря, даже немножко про квантовый компьютер.
А.И.Соколов. Немножко про квантовый компьютер, да.
С.Ивановский. По истории немножко.
А.И.Соколов. Извините, да, если что-то не очень понятно. Если не всё понятно – это нормально, как говорится, в таком разговоре.
С.Ивановский. Возможно, какие-то лекции люди захотят почитать.
А.И.Соколов. Ну вот вы можете дать ссылки на эти лекции, которые, помню, я вам давал, да?
С.Ивановский. Ну, я думаю, что мы здесь тоже достаточно подробно обсудили.
А.И.Соколов. Либо вот этот материал, может быть, кому-то поможет. Может быть, кого-то привлечёт. Если, как говорится, несколько человек заинтересуется, я думаю, что это уже будет хорошо.
С.Ивановский. Какую-то победу, да.
А.И.Соколов. Да, когда-то Фейнман, он, кстати, в послесловии к своим лекциям пишет очень интересную вещь. Если в начале там вот его вступление вызывает оптимизм, то в заключении… Он 2 года читал курс общей физики. Этот курс общей физики очень своеобразный. По фейнмановским лекциям общую физику выучить нельзя, это рассуждения очень знающего человека о том, что ему интересно. Он, конечно, соблюдал программу, но не это. Но интересно вот что – он сказал, что, закончив курс, он испытал глубокое разочарование. Он говорит, что на самом деле я научил 5-7 человек из потока, которые научились бы и без меня так или иначе, вот.
С.Ивановский. Т.е., может быть, и зритель возьмёт и научится сам.
А.И.Соколов. Да, вот я тешу себя надеждой, что, может быть, люди покопаются, поищут где-то что-то ещё и, главное, будут знать, что вот все эти разговоры вокруг квантовой телепортации, квантового компьютера это всё не обман, это всё не спекуляция, это всё не журналистские выдумки, это всё реально существующие вещи, и это всё то, что, может, в ближайшие 5, 10, 20 лет, может быть, начнёт применяться на практике. Но по любому это очень интересно, даже если это не выдаст непосредственного экономического какого-то результата или промышленного и так далее. Вот мне хотелось бы, чтобы такое впечатление осталось.
С.Ивановский. Ну, возможно, мы возьмём ещё какие-то темы, которые существуют, и можем раскрыть их в следующих встречах.
А.И.Соколов. Попробуем.
С.Ивановский. Спасибо.
А.И.Соколов. Спасибо большое, вам спасибо за беседу.
С.Ивановский. Всем до свиданья.
Новости
VIP
